Полиаспектная антропология - Николай Морхов

лежать те или иные строгие, адекватные, упорядоченные и непротиворечивые неотчуждаемые логоцентричные и рациональные алгоритмы, процедуры, методики и постулаты. Поскольку отсутствие последних (постулатов) автоматически инициирует всевозможные аподиктические предпосылки и условия для его (процесса) мгновенной всеобъемлющей и необратимой элиминации.

Наряду с этим, если формальная логика, базирующаяся на таких неотчуждаемых и строгих законах, как "тождество" ("А есть А"), "различие и/или отрицание" ("А не есть не-А"), "исключенное третье" ("либо А, либо не-А") и "достаточное основание" (по Г. Лейбницу), по утверждению античных мыслителей (в частности Аристотеля) существует лишь для описания трансцендентного ареала, то диалектическая методология наиболее оптимально и корректно подходит для интерпретирования концептуального и гилетического сегментов имманентного измерения. Так контрадикторная, апористичная, поливалентная, парадоксальная и иногда (или всегда) абсурдная экспозиция системы мироустройства, инкорпорирующая в себя интеллектуальную и материальную стратификационные матрицы, релятивизируя и делегитимизируя доктрины последней (логики), эксплицитно приглашает рассматривать и экзегетировать ее явления, процессы, вещи, знаки, симулякры и т. д. посредством диалектического подхода. Безусловно, рафинированное рациональное мышление может свободно, продуктивно, а главное абсолютно органично и естественно оперировать с ее (логики) постулатами, выстраивая посредством последних весьма экстраординарные сциентистские и экстравагантные позитивистские ментальные конструкции и модели. Однако сама гилетическая матрица, незатронутая никакими антропогенными факторами и воздействиями, манифестирует в совершенно суверенном и независимом от ее (логики) строгих аксиоматических постулатов ключе. Кроме того некоторые современные интеллектуалы и мыслители утверждают, что естественно-научная эпистема Нового времени базируется на абсолютно ошибочных и некорректных гносеологических взглядах и принципах, поскольку она рассматривает и интерпретирует материальный космос при помощи именно законов аристотелевской формальной логики. Наиболее транспарентно и эксплицитно все противоестественные, первертные, аберрационные и даже антирациональные воззрения, основания и положения данного теоретического подхода свойственного естествознанию парадигмы Модерна, по мнению отдельных исследователей, обнаружились лишь в XX и XXI столетиях, когда возникли такие научные концепции, направления и дисциплины, как теория относительности Эйнштейна, классическая квантовая механика, теория суперструн, м-теория, фрактальная геометрия Мандельброта, петлевая квантовая гравитация (или квантовая петлевая гравитация) и т. д… Таким образом, из вышеизложенного можно констатировать, что именно диалектическая методология и риторические полемические практики, а не формальная логика, способны предельно корректно и адекватно осуществить разностороннее осмысление и интерпретирование поливалентного, парадоксального, стохастического, хаотического и гилетического многомерного спатиально-темпорального континуума.

Одновременно с этим, различные философские школы рассматривали посредством диалектического подхода самые разнообразные области как трансцендентной, так и имманентной матрицы мироустройства. Однако в сфере этического и аксиологического миропонимания некоторые из гетерогенных интеллектуальных направлений старались руководствоваться либо строгими законами формальной логики, либо самой диалектической методологией, интерпретированной в однозначном и одностороннем либо позитивном, либо негативном, либо нейтральном ключе. Подобного рода герменевтика осуществляет семантическую конвергенцию последней с первой, элиминируя, тем самым, фундаментальное эпистемологическое смысловое различие между ними. Так, И. Кант исследует функционирование "трансцендентального разума" ("transcendentalen vernunft") при помощи определенных алгоритмов и процедур именно диалектического подхода, что, в свою очередь, приводит его к обнаружению и фиксированию амфиболических, антитетических и антиномических конструкций, параллельно коэкзистирующих друг с другом в гносеологической сфере и являющихся абсолютно равноправными и равновесными между собой. В сущности, он декларирует о том, что сама эпистемологическая область всегда содержит в себе две противоположные друг другу полноценные ментальные точки зрения, касающиеся той или иной проблематики и одновременно сосуществующие друг с другом в ней (области) как эквиполентные и равноценные между собой концептуальные модусы. Однако, осмысляя нравственное начало онтологического манифестирования, И. Кант мгновенно абстрагируется от всех интеллектуальных эквивокаций и двусмысленностей и прибегает к строгим однозначным и односторонним теоретическим суждениям, выводам и заключениям, по большей части, базирующимся не на динамических и диалектических принципах, а на постулатах аристотелевской формальной логики. Соответственно, в своих рассуждениях, непосредственно касающихся ареала аксиологии и этики, он никоим образом не допускает никаких многозначных мнений и полисемантических высказываний, категорически настаивая лишь на одновариантных и моноаспектных аффирмациях. При этом последнии, по его глубокому убеждению, должны обладать именно абсолютными и неотъемлемыми положительными коннотациями.

Кроме того Ф. Шеллинг, руководствуясь как и его гениальные предшественники парадоксальной и энантиодромической диалектической методологией, также абсолютно категоричен и неприклонен в своих текстовых пассажах относительно моральных установок. Так, в своей фундаментальной работе "Философия откровения" ("Die Philosophiе der Offenbarung"), выстроенной им на базе его концептуального лекционного курса, он прямо и недвусмысленно декларирует о том, что подлинные и аутентичные интеллектуальные воззрения и ментальные представления должны обязательно и неотвратимо основываться на позитивных этических предпосылках. При этом, даже если аксиологические и нравственные взгляды рассматриваются и осмысляются посредством диалектического подхода, то они все равно просто обязаны ретранслировать исключительно однозначные положительные и добродеятельные смысловые принципы и аспекты. Таким образом, для Ф. Шеллинга вопросы морали, также как и для многих других мыслителей как идеалистического/неоплатонического, так и иного толка, всегда остаются той основополагающей проблематикой, обладающей лишь односторонними и моновариантными позитивными коннотациями.

В то же время Г. Гегель, также как и Ф. Шеллинг, отождествлял этические ориентиры и доктрины исключительно с положительными семантическими императивами и принципами. Так, выстраивая поливалентную и нюансированную диалектическую конфигурацию, включающую в себя такие нравственные категории, как невинность, порок и добродеятель, он в конечном итоге утверждает последнюю (добродеятель) в качестве абсолютной и безальтернативной ценностной установки. При этом, сам диалектический дискурс, развертывающийся между этими тремя классификационными этическими конструктами, германский философ воспроизводит следующим образом. Изначально, в первой фазе его рассуждений, естественно, существует невинность, рассматриваемая им в качестве такой категориальной концепции, как "бытие-в-себе" ("an-sich-sein"). Соответственно, она (невинность) репрезентирует собой одностороннее и уникальное автономное миропредставление, экзистирующее абсолютно независимо от двух других моральных матриц и не подозревающее о их существовании вообще. В авраамических религиях данная ипостась тождественна онтологическому состоянию (и/или кайросу) Адама и Евы, находящихся в Эдеме до момента их "грехопадения". Общеизвестно, что последнии пребывали в этом райском и блаженном амплуа до тех пор пока первая женщина, соблазненная демонической обворожительной суггестией инфернального змея, не вкусила плод с "Древа познания добра и зла". Сам же Г. Гегель в своей фундаментальной работе "Феноменология Духа" ("Phänomenologie das Geistes") подобный обособленный и моносемантический режим функциональности, осмысляемый им как "бытие-в-себе" ("an-sich-sein"), приписывает рафинированному сознанию ("bewußtsein"). Таким образом, согласно его взглядам, невинность — это особый экзистенциальный статус (и/или момент) антропологического существования, не только являющийся изначальной точкой отсчета или предпосылкой для всех дальнейших либо позитивных, либо нейтральных, либо негативных этических трансформаций и метаморфоз, происходящих с рациональным субъектом, но и представляющий собой совершенно конкретную пневматическую, ментальную, психическую и нравственную ипостась, не позволяющую однажды вышедшему за ее пределы актору расчитывать на обратное возвращение в безмятежный и благодатный ареал последней. Следовательно эта необратимость, препятствующая рассудочной персоне, преодолевшей границы девственного существования,