Конфликты низкой интенсивности в американской военно-политической стретегии в начале XXI века - Владимир Игоревич Батюк

дает преимущество Советскому Союзу в том, что позволяет советским подводным лодкам избежать риска обнаружения в более низких широтах»[260]. Кроме того, указывали американские эксперты, использование в Арктике подводных лодок с баллистическими ракетами (ПЛАРБ) позволяло Советскому Союзу резко уменьшить подлетное время ракет до целей на территории США. Дополнительная сложность для США заключалась и в том, что большинство американских систем слежения за ракетными пусками было направлено в сторону Атлантического и Тихого океанов. Соединенные Штаты резко увеличили количество своих противолодочных подводных лодок в регионе и усилили акцент на подготовке подводных лодок к ведению боевых действий подо льдом.

После окончания холодной войны военный интерес США к Арктике резко упал. В ноябре 1997 г. командующий подводными силами Атлантического флота США вице-адмирал Ричард Мис официально объявил о прекращении 30-летней практики слежения за советскими (российскими) подводными лодками в Арктике в связи с сокращением американских военных расходов после холодной войны[261].

В 1990-е гг. российские подводные лодки в регионе стали представлять для США не столько военную, сколько экологическую угрозу. В результате массового списания советских и российских атомных подводных лодок в 1980–1990-х гг. в регионе появились целые кладбища списанных атомных подводных лодок, а отработанное ядерное топливо на борту этих судов стало представлять серьезную угрозу экологии региона. Именно в этом качестве российские подводные лодки и упоминаются в Стратегии национальной безопасности США 1998 г. В документе подчеркивалось, что Соединенные Штаты должны «продолжить работу со Скандинавскими странами и Россией по снижению ядерного и неядерного загрязнения Арктики и продолжить оказание помощи российской стороне в разработке безопасной системы обращения с ядерными материалами и радиоактивными отходами»[262].

В первые годы XXI века Арктика продолжала пребывать на периферии внимания военного руководства США. Показательно, что в Стратегии морской безопасности США, опубликованной в сентябре 2005 г., Арктика как регион не упоминается ни разу[263]. Сама стратегия носит ярко выраженный контртеррористический характер: главными угрозами морской безопасности США названы государства, предоставляющие террористам убежище и компоненты для производства оружия массового уничтожения (ОМУ), и сами террористические группировки, использующие морские суда для доставки своих грузов.

Резкий рост интереса США к Арктике, в том числе и в военном плане, произошел в 2006–2007 гг. Совпало одновременно несколько факторов. С одной стороны, резко активизировались разговоры о влиянии климата и связанных с ним процессов на все аспекты жизни современного человечества. Считалось, что сильнее всего этот процесс должен был отразиться на Арктике. С другой стороны, неуклонный рост цен на энергоресурсы, многочисленные прогнозы о грядущих «ресурсных войнах» не могли не привлечь внимания к энергетическими богатствам Арктики. Огромную роль в усилении интереса к региону сыграла и российская экспедиция в Арктику летом 2007 г. Экспедиция должна была доказать, что подводные хребты Менделеева и Ломоносова являются продолжением Сибирской континентальной платформы, что позволило бы России претендовать на 1,2 млн кв. км за пределами 200-мильной исключительной экономической зоны. Спуск в ходе экспедиции 2 августа 2007 г. двух российских батискафов «Мир-1» и «Мир-2» на дно Северного полюса и установка там российского флага, по сути, дали официальный старт борьбе за богатства Арктики. Это потребовало от всех стран региона, включая и США, резко активизировать свою политику в регионе, в том числе и военном плане.

Уже 27 сентября 2007 г., выступая в Вашингтоне на конференции, посвященной проблемам национальной безопасности, тогдашний командующий Береговой охраной США адмирал Тед Аллен заявил, что Соединенные Штаты должны пересмотреть свою политику в отношении Арктики и ратифицировать Конвенцию ООН по морскому праву, если они собираются участвовать в борьбе за ресурсы региона. Аллен также отметил, что США должны рассмотреть возможность создания передовых оперативных баз в регионе, которые можно было бы задействовать при различных кризисных ситуациях там. В частности, по его словам, такие базы могли бы использоваться для проведения поисковых и спасательных работ, устранения последствий разлива нефти и для военного патрулирования в регионе[264].

В октябре 2007 г. командующий 17-м (Аляскинским) районом ответственности Береговой охраны США контр-адмирал Артур Брукс заявил, что уже весной 2008 г. в Барроу, самом северном населенном пункте на Аляске, может быть создана временная база Береговой охраны. Брукс пояснил: «Это новая территория, в которой мы будем вести наблюдение. Мы главным образом будем наблюдать, что происходит в этом районе, какие суда, если они есть вообще, следуют через эти воды»[265]. Первоначально работа базы должна была иметь ограниченный характер: действовать в летний период и состоять лишь из вертолета, нескольких катеров и, возможно, самолета для осуществления традиционных функций Береговой охраны, включая помощь судам, попавшим в беду, морскую разведку и проведение поисковых и спасательных операций.

Кроме того, 25 октября 2007 г. в рамках расширения своих операций в Арктике Береговая охрана впервые отправила авиацию на Северный полюс. Военно-транспортный самолет НС-130 «Геркулес» вылетел из Барроу, преодолел 2075 км до Северного полюса и вернулся обратно. Как пояснил контр-адмирал А. Брукс, «северные границы Арктики становятся новой зоной наблюдения для Береговой охраны. Мы расширяем зону нашего патрулирования в связи с увеличением хозяйственного освоения региона и из-за необходимости знать, что происходит в этом регионе»[266].

Однако учения, проведенные у Барроу в августе 2008 г. с целью изучения возможности создания там новой базы Береговой охраны, оказались крайне неудачными. Они продемонстрировали, что большинство видов военной техники, которые Береговая охрана успешно использовала в более низких широтах, невозможно использовать в Арктике. Как отметил 21 августа 2008 г. во время телеконференции с блогерами руководитель учений контр-адмирал А. Брукс, «мы выяснили, что расстояния настолько велики, что вертолетам Н-65 “Дельфин” не хватает радиуса действия для проведения поисково-спасательных и иных миссий в Арктике»[267]. Полным провалом закончилась и попытка использовать в Арктике катера Береговой охраны. Как пояснил Брукс, «почти всю неделю невозможно было спустить на воду катера из-за наличия льдов. Хотя это и был тонкий лед, но тем не менее это был все-таки лед, а суда Береговой охраны не предназначены для действий во льдах»[268].

Учения выявили и еще одну проблему. Оказалось, что суда с осадкой более 6,6 м не могут заходить в Ном, расположенный на середине западного побережья Аляски, и вместо этого для дозаправки топливом вынуждены отправляться в Кадьяк, находящийся у южного побережья Аляски. В результате, по словам Аллена, «в зависимости от того, где находились суда, направлявшиеся к северному побережью Аляски, они были вынуждены возвращаться назад на 900 или 1100 миль для дозаправки топливом»[269].

Однако главную проблему своего ведомства в Арктике Береговая охрана видела в нехватке ледоколов.

Пристальное внимание руководства Береговой охраны и многочисленных экспертов