Власть предыстории - Игорь Узиельевич Ачильдиев

Миллионолетнее развитие пратолпы привело ее к неизбежному и, как мы увидим, закономерному распаду. В итоге предыстории появился человек разумный, отличающийся меньшей имитативностью, чем его предки. Возникла девергениия в среде предлюдей. С этого и начинается собственно История, пратолпа сходит с арены, оставив после себя этологический рудимент.

Мы убедились, что пратолпа непременно должна была участвовать в предыстории, она возникла закономерно, на основе волнового АСГфактора. Все это теоретически несомненно. Но… существовала ли пратолпа в реальной жизни? Череда наших предков непрерывна — значит, люди знали и видели пратолпу? Она оставила бы в их памяти неизгладимый след, хотя бы потому, что забыть ее невозможно! Сохранила ли История достоверные ее описания?

Такие свидетельства существуют. И если раньше их не рассматривали в качестве доказательств встреч с палеоантропами, то по простой причине: не зная образа жизни наших предков, не моделируя атрибутов пратолпы, мы не ведали, что следует искать в документированных свидетельствах прошлого. Мы проходили мимо фактов, считая их либо малозначительными, либо случайными; наблюдения принимались за фантазию, свидетельства — за вымыслы. Теперь ясно, что искать, и это облегчает задачу.

Представим себе, как выглядела пратолпа для стороннего наблюдателя. Прежде всего, она казалась единым человеком — сверхсильным и сверхжестоким. Далее, этот сверхчеловек передвигался с огромной скоростью, был многорук и многоголов. С другой стороны, плотность строя в пратолпе, когда вперед выставлялся бок с рукой и ногой, а следовательно, и половина лица, создавали впечатление, что у этого чудовища один глаз, одна рука и одна нога.

Отдельные палеоантропы тоже должны были производить странное впечатление. У предлюдей не было морали и религии, они не знали, что есть правда и ложь, справедливость и несправедливость, добро и зло. Жили они в пещерах, а то и просто в ямах. Они не имели членораздельной речи, оглушительно свистели, чем повергали людей в ужас. Порой их «речь» была похожа на птичью, напоминая чирикание или писк. Они не пользовались оружием дальнего боя (луком, копьями и дротиками, бумерангами), а держали в поднятых руках камни или же кидали их.

И вместе с тем — что для человека особенно странно! — они были людьми, то есть передвигались на ногах.

Существуют по крайней мере три вида документируемых источников, где пратолпа и ее участники, обладающие всеми или хотя бы частью этих данных, встречаются часто.

Мифами принято называть устные повествования далеких эпох, отличающиеся странной особенностью: там, где это повествование возникло и бытовало, оно принималось за чистую правду, хотя события и портреты персонажей мифов с точки зрения современного мышления явно нереальны. Вся сложность анализа мифов заключается в этом определении. Если это художественное произведение, то к чему верить в то, что перед слушателями сколок жизни? Если же мифы отражают верования, то как понять искреннее стремление людей из века в век, из поколения в поколение воспринимать вымысел за чистейшую истину?

История анализа мифов уходит в далекое прошлое, их пытались толковать еще древние греки, современники Гесиода и Гомера. Эмпедоклу, в частности, принадлежит аллегорическая гипотеза, он полагал, что под именем Зевса скрывается огонь, Гера — символ воздуха и т. п. Эвгемер истолковывал скрытую суть персонажей мифов иначе, он думал, что то были древние правители, обожествившие себя еще при жизни. Этой теории придерживался Геродот, видевший за именами богов псевдонимы вождей и государственных деятелей. Были гипотезы натурфилософского, поэтического характера. Сравнительно недавно возникла обрядовая теория мифов, когда каждый миф подгонялся к исполнению того или иного обряда. Впоследствии выяснилось, что почти все социальные явления связаны с этими же процессами, и тогда стало почти невозможно отделить мифы от религии, культовых обрядов и т. п.

Леви-Брюль и его последователи заявили, что миф отражает «детскую» психику древнего человека, в ней фантазия принималась за истину. Потом возникли гипотезы структурализма, архетипа и т. д. Однако «для тех, кто создавал миф, он был объективной действительностью и, следовательно, не мог быть ни аллегорией, ни символом, ни поэзией, ни наукой, ни архетипом, ни структурой»[233]. Несомненно, однако, другое: сама по себе передача мифов из поколения в поколение неизбежно накладывала на каждый вариант отпечаток личности пересказчика. При этом содержание мифа оставалось в неприкосновенности, но форма его неизбежно менялась — пусть крайне медленно, почти незаметно для слуха, но все же устный текст накапливал ошибки и вольные или невольные изменения. Возникали напластования психики разных веков, персонажи обретали понятную современникам логику поступков. И все же глубинное содержание мифов оставалось в неприкосновенности и не могло быть подвержено творческой переработке[234].

Современный исследователь мифов действует как реставратор, снимающий слой за слоем со старинной фрески, чтобы обнажить ее первоначальный смысл. Важнейшие факты человеческой истории закодированы в мифах, а ключ к ним оказался утерянным. Не случайно многие из ученых полагают, что в древнеиндийских Ведах скрыты знания по атомной физике, глубоко и тайно зашифрованы медицинские сведения. И уж совершенно очевидно, что мифы должны скрывать в себе знания об опасностях, подстерегающих человека. В эпоху дивергенции палеоантропов и человека одной из главных опасностей, несомненно, была пратолпа, наводившая ужас на людей и в более поздние времена. Анализируя мифы с этой точки зрения, мы тотчас натолкнемся на свидетельства — пусть искаженные, зашифрованные! — встреч человека с уникальным и грозным орудием, созданным биосферой в эпоху предыстории.

1. Пантеон древних богов в различных мифологических системах буквально уставлен многорукими и многоголовыми существами. Авалокитешваяа — один из главных бодхисатв в буддийской мифологии, Наратинха — в индуистской, релла манеринья, то есть «склеенные люди», — в австралийской, Адау — многоголовый людоед из абхазской мифологии, мангус — с множеством голов — из монгольской и бурятской мифологии и т. д. и т. п. — все это древнейшие персонажи отдаленных и разнокорневых мифологий. Многоголовные и многорукие скульптуры богов встречаются в Перу и у древних вавилонян.

2. Гесиод в «Теогонии» так рисует гекатонхейров, порожденных Землей и Небом: