Книга чая. С комментариями и иллюстрациями - Какудзо Окакура

И действительно, критик, говорящий о современном искусстве, всегда рискует наступить на свою собственную тень, когда он, изумляясь, медленно двигается между гигантскими или, быть может, гротескными фигурами, чьи тени в косых лучах закатного солнца падают на землю за его спиной. Сегодня существуют две мощные цепи сил, которые зачаровывают японское сознание, переплетаясь, подобно кольцам дракона, в борьбе за то, чтобы стать единственным хозяином драгоценности жизни; и обе они время от времени теряются в океане брожения. Одна из них – азиатский идеал, полный грандиозных видений всеобщего, пронизывающего конкретное и частное, а другая – европейская наука с ее организованной культурой, вооруженная набором всевозможных сведений и активной состязательной энергией.

Два мощных движения

Два соперничающих движения пробудились в сознании почти одновременно, полтора века назад. Первое началось с попытки вернуть Японии чувство того единства, которое долго скрывалось под многочисленными волнами китайской и индийской культуры, хотя они принесли нам много красок и силы.

Японская национальная жизнь сосредоточена вокруг трона, над которым царит истинная слава вечной преемственности. Но наша курьезная изоляция и долгое отсутствие иностранных контактов лишили нас всякой возможности самопознания. А в политике понимание нашего священного органического единства было некоторым образом сокрыто преемственностью аристократии Фудзивара, уступившей в свою очередь место военной диктатуре сёгунатов Минамото, Асикага и Токугава.

Среди различных причин, которые способствовали пробуждению нас от векового оцепенения, можно упомянуть, во-первых, возрождение учеными эпохи Мин конфуцианского знания, отразившееся в наших учениях начала эпохи Токугава. Первый император династии Мин, свергнувший монгольскую династию в Китае, сам был буддийским монахом. Тем не менее он считал неоконфуцианство ученых Сун (с его индивидуализмом, основанным на индийских идеях) опасным для объединения огромной империи. Поэтому сначала он препятствовал неоконфуцианству и также стремился разрушить лабиринт тибетского тантризма, который принесли в Китай монголы, а затем уже начал предпринимать попытки возродить исконную политическую власть. Поскольку неоконфуцианство есть конфуцианство в буддийской интерпретации, это означает, что император хотел вернуться к чистому конфуцианству. Так, ученые эпохи Мин обратились к сочинениям комментаторов Хань, и началась эпоха археологических исследований, достигших своей кульминации в гигантских трудах, созданных при нынешней маньчжурской династии при власти Канси и Цяньлун.

Первый император – Чжу Юаньчжан (1328–1398).

Канси (1654–1722) – маньчжурский император из династии Цин.

Цяньлун (1711–1799) – император династии Цин.

Первый импульс

Японская наука, опираясь на этот важный прецедент, обратила взор назад, на свою древнюю историю. Появились прекрасные исторические труды, написанные на китайском языке, среди которых и «Дай Нихон си», или «История великой Японии», составленная по приказу принца Мито двести лет назад. Такие книги выражали страстное поклонение олицетворяющим верность героям, которые погибли, как Масасигэ, пожертвовав собой в конце эпохи Камакура, и одушевленные читатели уже жаждали восстановления императорской власти.

Дай Нихон си – исторический труд в 243 томах, охватывает историю Японии от мифического императора Дзимму (660 г. до н. э.) до 100-го императора Го-Комацу.

Кусуноки Масасигэ (1294–1336) – японский политический деятель и военачальник, признанный одним из идеалов самурая.

Весьма примечателен один из диалогов этого времени, в котором выдающийся ученый, известный своим уважением к индийским и китайским мудрецам, услышал вопрос своего противника: «Что бы ты сделал – именно ты с твоей безмерной любовью к этим великим мастерам, если бы армия вторглась в Японию во главе с Буддой в качестве главнокомандующего и Конфуцием как его лейтенантом?» Он ответил без колебаний: «Отрубил бы Шакьямуни голову, а Конфуция утопил в соленой воде!»

Этот же факел горел и в руке Санъё, когда он, столетие спустя, создавал эпическое повествование о нашей стране, поэтические страницы которого и сегодня дают возможность молодежи Японии ощутить силу бушующего возбуждения, сподвигнувшего их дедов к революции.

Рай Санъё, настоящее имя Рай Хисатаро Нобору (1780–1832) – японский мыслитель-конфуцианец, художник и поэт.

В моду вошло изучение истинно японской древней литературы, начало которому положили выдающиеся ученые Мотоори и Харуми, к чьим колоссальным трудам по грамматике и филологии современные ученые мало что могут добавить.

Весьма естественным образом такие процессы вели к возрождению синтоизма – чистой формы поклонения предкам, существовавшей в Японии до буддизма, но долгое время скрытой буддийскими толкованиями, особенно гением Кукая. Эта часть национальной религии всегда связана с личностью императора как потомка Верховного Божества. Следовательно, возрождение этой религии обязательно идет рука об руку с формированием патриотического самосознания.

Буддийские школы, ослабленные мирными и мирскими отношениями с сёгунатом, который даровал им наследственные привилегии, оказались совершенно неспособными усвоить пробужденную энергию синтоизма, и этому факту мы обязаны печальным разрушением и потерей сокровищ буддийских храмов и монастырей, когда монахам и священникам пришлось обратиться в синто перед лицом угрозы немедленного уничтожения. Действительно, сами новообращенные, проявляя рвение, подносили факел разрушительного огня к погребальному костру принудительного принятия веры.

Второй импульс

Второй причиной национального возрождения, несомненно, является зловещая опасность: вторжения Запада на азиатскую землю угрожали нашей национальной независимости. Через голландских торговцев, которые держали нас в курсе текущих событий внешнего мира, мы знали о могущественной воинственной руке, которую Европа протянула на Восток.

Мы видели, как Индия, святая земля наших самых сакральных воспоминаний, теряла свою независимость из-за политической апатии, отсутствия организации и мелочной зависти соперничающих интересов – печальный урок, который заставил нас со всей остротой осознать необходимость единства любой ценой. «Опиумная война» в Китае и постепенное порабощение восточных наций – одной за другой – коварной магической силой, которую несли по морям черные корабли, напоминали об ужасах татарской армады, и женщины начинали молиться, а мужчины – точить свои мечи, стонавшие в ржавчине в течение трех столетий мира. Нам известно короткое, но очень важное стихотворение Комэя – августейшего отца нынешнего Его Величества, чьей дальновидной проницательности Япония обязана многим из своего современного величия. В стихотворном произведении, наполненном храбростью нации, которая надеется только на себя, говорится:

По мере сил твоих сделай все,

Что только ты можешь.

А затем, преклонив колени,

Молись о божественном ветре Исэ,

Разметавшем татарский флот.

Комэй (1831–1867) – 121-й император Японии.

Пробуждение