Достоевский в ХХ веке. Неизвестные документы и материалы - Петр Александрович Дружинин

центральную прессу, а все претендующее на премию его имени изучал более подробно, то его взгляд неминуемо дошел до книги Кирпотина, тем более что автор был Сталину знаком.

И «Молодой Достоевский» не понравился далеко не молодому вождю. Сталин поделился своей точкой зрения с А. А. Ждановым, а не позднее чем на следующий день, около полудня, А. А. Жданов вызвал к себе на пятый этаж Д. Т. Шепилова и сказал:

Вчера товарищ Сталин обратил внимание на то, что в выходящей новой литературе очень односторонне, а часто и неправильно, трактуется вопрос о творчестве и социологических взглядах Федора Достоевского. Достоевский изображается только как выдающийся русский писатель, непревзойденный психолог, мастер языка и художественного образа. Он действительно был таким. Но сказать только это – значит подать Достоевского очень односторонне и дезориентировать читателя, особенно молодежь.

Ну а общественно-политическая сторона творчества Достоевского? Ведь он написал не только «Записки из мертвого дома» или «Бедные люди». А его «Двойник»? А знаменитые «Бесы»? Ведь «Бесы» и написаны были для того, чтобы очернить революцию, злобно и грязно изобразить людей революции преступниками, насильниками, убийцами; поднять на щит людей раздвоенных, предателей, провокаторов.

По Достоевскому, в каждом человеке сидит «бесовское», «содомское» начало. И если человек – материалист, если он не верит в Бога, если он (о, ужас) социалист, то бесовское начало в нем берет верх, и он становится преступником. Какая гнусная и подлая философия.

Да и Раскольников-убийца является порождением философии Достоевского. Ведь «Бесы» только по своей грязно-клеветнической форме отталкивали либералов. А философия в «Преступлении и наказании» по существу не лучше философии «Бесов».

Горький не зря называл Достоевского «злым гением» русского народа. Правда, в лучших своих произведениях Достоевский с потрясающей силой показал участь униженных и оскорбленных, звериные нравы власть имущих. Но для чего? Для того, чтобы призвать униженных и оскорбленных к борьбе со злом, с насилием, тиранией? Нет, ничуть не бывало. Достоевский призывает к отказу от борьбы, к смирению, к покорности, к христианским добродетелям. Только это, по Достоевскому, и спасет Россию от катастрофы, которой он считал социализм.

А наши литераторы кропят творчество Достоевского розовой водицей и изображают его чуть ли не социалистом, который только и ждал Октябрьской революции. Но это же прямая фальсификация фактов. Разве не известно, что Достоевский всю жизнь каялся в своих «заблуждениях молодости» и замаливал свои грехи – участие в кружке Петрашевского? Чем замаливал? – поклепами на революцию, рьяной защитой монархии, церкви, всяческого мракобесия.

Товарищ Сталин сказал, что мы, конечно, не собираемся отказываться от Достоевского. Мы широко издавали и будем издавать его сочинения. Но наши литераторы, наша критика должны помочь читателям, особенно молодежи, правильно представлять себе, что такое Достоевский[236].

После такой «политинформации», как вспоминал Д. Т. Шепилов, «немедленно приводилась в движение „Правда“, газета Агитпропа ЦК „Культура и жизнь“, критики, издательства, театры и все соответствующие рычаги идеологического воздействия»[237].

Так произошло и в этом конкретном случае: весь отлаженный механизм пришел в движение. Судя по хронологии, изустное высочайшее повеление Жданов получил не позднее начала десятых чисел декабря 1947 года, и тут пошла писать губерния. А. А. Фадеев, конечно же, был в курсе надвигавшихся событий, но в таких случаях он моментально оказывался на стороне руководства и даже не думал противодействовать публикациям в подведомственной ему «Литературной газете». Погромные статьи отражали точку зрения Сталина, зафиксированную Ждановым и продвигаемую Шепиловым.

Первой вышла 20 декабря в «Культуре и жизни» статья правдиста Давида Заславского. Ее громкое заглавие «Против идеализации реакционных взглядов Достоевского» уже однозначно характеризовало изменение позиции действующей власти к классику. Прошедшись по самому писателю, автор – знаменитый публицист сталинской эпохи – обращался и к здравствующим литераторам:

Достоевский – выдающийся русский писатель, мастер художественного образа и слова. Он в то же время один из самых страстных противников социализма, революции, демократии. Это дало возможность буржуазным критикам, публицистам и литературоведам развести вокруг Достоевского злонамеренную путаницу.

Можно приветствовать каждый новый труд, разоблачающий эту путаницу и помогающий лучшему пониманию сложного и противоречивого творчества Достоевского, не приукрашивая его и не уменьшая его достоинств, не пытаясь высокой художественной формой оправдать реакционную сущность мировоззрения писателя.

Этого нельзя сказать, к сожалению, о книгах А. Долинина и В. Кирпотина. Они не только не разоблачают буржуазную путаницу, а еще больше способствуют ей. Мало того, они фальсифицируют подлинный художественный и идейный облик Достоевского, пытаясь подкрасить его «под социалиста». <…>

Хорошо известно, что реакционное учение Достоевского используется и ныне врагами советского народа, врагами рабочего класса и социализма для клеветнических нападок на Советский Союз, на социалистическую культуру. Германский фашист Розенберг в Раскольникове находил разгадку пресловутой «загадочной русской души». Он клеветал на русский народ как на народ Раскольниковых.

Достоевский – духовный отец двурушничества. Не удивительно, что реакционные стороны его творчества были одним из источников, питавших двурушников и предателей.

Вся зарубежная реакция, все проповедники упадочничества, разложения, политической мертвечины, все мистики разных толков в реакционных страницах Достоевского ищут и находят оправдание для своей подлой работы, предательства и провокации. Советская литература призвана вести непримиримую борьбу со всеми попытками заразить общественность гнилостными продуктами идейно-политического разложения и маразма. Нет ничего вреднее желания навести розовый глянец на реакционный облик Достоевского. Его мировоззрение глубоко враждебно марксизму-ленинизму, социалистической демократии, отличительной чертой которых является оптимизм, вера в человека-труженика, человека-мыслителя, человека-творца. Марксизм-ленинизм клеймит и преследует реакционную проповедь аморальности. Борьба за социализм создает высокую этику душевной чистоты, цельности и благородства[238].

Статья В. Ермилова в «Литературной газете», озаглавленная «Ф. М. Достоевский и наша критика», была лишь немного мягче, но заканчивалась словами:

Всем нашим исследователям и критикам, работавшим над творчеством Достоевского, необходимо многое пересмотреть в своих оценках, отказаться от либерального сахарина, чтобы продвинуть вперед марксистско-ленинское изучение сложного, противоречивого, крупного писателя, поставившего немало острых социальных проблем, в том числе проблему «углов», трущоб, язв капиталистического города, – но поставившего эти проблемы неверно, на основе ложной, реакционной идеологии и субъективно-психологического художественного метода, порывавшего с рядом важнейших реалистических традиций русской литературы.

Критика и самокритика прежних работ о Достоевском необходима в свете реальной социальной практики сегодняшнего дня, когда творчество Достоевского особенно активно служит на потребу мировой реакции.

Суровая, беспощадная критика всего неправильного, традиционно-«либерального» в оценке Достоевского – насущная задача нашего литературоведения[239].

Третьего января наступившего 1948 года в той же «Литературной газете» была напечатана статья «Апологеты реакционных идей Достоевского», которая ввергала в водоворот событий других литературоведов – Б. В. Томашевского и А. Л. Слонимского. Сначала автор расправляется с Томашевским:

…От изданий сочинения Достоевского, в особенности массовых, мы вправе требовать не только высокого уровня текстологической работы, но и критического освещения наследия великого писателя, правильного, научного истолкования его творчества. К сожалению, последние издания произведений Достоевского совершенно не отвечают этому требованию.

Перед нами вышедший в конце 1947 года в Гослитиздате однотомник сочинений Достоевского[240]. Предисловия в этой книге нет, в ней имеются лишь краткие примечания Б. В. Томашевского. Написаны эти примечания в духе того претенциозного и, к счастью, уже отживающего академического объективизма, при котором автор не только боится современности, но даже по отношению к идейной борьбе прошлого остерегается высказать свою точку зрения[241].

А затем переходит к Слонимскому:

Еще более грубую ошибку, чем Гослитиздат, допустил Детгиз, напечатав в «Библиотечке школьника» отрывки из «Братьев Карамазовых» под названием «Мальчики».

Порочна уже самая попытка дать юному читателю фрагменты из этого романа. Разговоры мальчиков совершенно