Кембриджская школа. Теория и практика интеллектуальной истории - Коллектив авторов

кодифицирует меняющиеся политические отношения в этот период, остаются военные действия. Бывают моменты, когда оружие откладывается, но тогда при королевских дворах, в советах, в университетах и церквях борьба продолжается политическими средствами, внося в политическую жизнь отношения войны и конфликта. Содержательные изменения в политической мысли и политическом действии в Европе того периода являются следствиями войн и практических баталий и только во вторую очередь – результатом идеологического ответа на кризисы легитимации, вызванные меняющимися властными отношениями, которые провоцируют сражения. Я не могу найти ни одного противоположного примера в двух томах «Оснований» – от окончательной победы томизма над оккамизмом на Тридентском соборе, от появления гуманизма до его маргинализации как политической силы к 1520‐м годам, от постепенных изменений в лютеранстве и кальвинизме до юридических оснований современной политической мысли. Гегемония юридической идеологии в основном является результатом ее участия в легитимации как войн, которые привели к централизации современного государства, так и конституционных революционных войн, которые произошли в противовес его абсолютистскому характеру [Skinner 1978, 2: 347–348; Foucault 1980a: 103]. Таким образом, в основании современной политической мысли лежат практический конфликт и война: не война всех против всех и не война экономических классов, но война постоянно меняющихся и все-таки поддающихся анализу союзов.

Таким образом, превосходство практического конфликта может объяснить, почему Скиннер концептуализирует политическую теорию и аргументы на языке войны – используя такие понятия, как «тактики», «стратегии», «противники», «баталии», «споры» и т. д., – и этот язык в равной мере является языком рациональных дебатов. И дело здесь не в том, что политические теоретики обязательно концептуализируют свою деятельность подобным образом, а в том, что политическое письмо в европейском обществе вследствие своей легитимирующей функции неизбежно оказывается во власти и несет на себе печать более фундаментальных политических отношений, которые и сами отчасти сформированы отношениями конфронтации и вооруженной борьбы. Мы могли бы переиначить вопрос Клаузевица: «Не есть ли война продолжение политики с привлечением иных средств?» [Clausewitz 1974: 402]. В конечном счете война – это очевидный факт европейского общества, но марксистский, рационалистический и интерпретативный подходы долгое время затемняли для нас ее связь с политической мыслью и политическим действием. Как мне представляется, в трудах Скиннера предлагается гипотеза для дальнейших исследований, сходная с той, что высказывал Фуко: «Я думаю, что надо говорить не о великой модели языка (langue) и знака, но о модели войны и битвы. История, которая вовлекает нас в свое течение и определяет нас, имеет скорее форму войны, чем языка: она есть арена отношений власти, а не отношений значения» [Foucault 1980b: 114][216]. Но хотя эта цитата призвана подчеркнуть общий поворот от герменевтики к практическому конфликту, она может вводить в заблуждение. Фуко в дальнейшем продолжал модифицировать и уточнять свой взгляд, проводя различие между отношениями власти и отношениями войны [Foucault 1982: 219–226]. Формулируя третий тезис, я исходил из этого различия. Это не означает, что сам Скиннер сформулировал бы собственные выводы именно таким образом, – речь идет лишь о том, что в его работе намечается такой поиск. Если его труды вдохновят исследования в данном направлении, это будет важный и обнадеживающий шаг вперед. Трудно сегодня найти в политической философии подход, который по крайней мере признавал бы, что война – наряду с языком, трудом и политикой – это (увы) фундаментальная человеческая деятельность, не говоря уже о таком подходе, в котором предпринималась бы попытка проанализировать сложные отношения между войной, с одной стороны, и политической мыслью и политическим действием – с другой[217].

Пять методологических шагов и три гипотезы в их методологических и политических аспектах нуждаются в значительно большем уточнении, распространении и применении, что, несомненно, в дальнейшем и будет иметь место. Это особенно относится к анализу властных отношений, которые образуют практический контекст. Кроме того, аналитические приемы Скиннера должны применяться и к современному миру, где отношения между пером и оружием остаются по меньшей мере столь же сложными и опасными, как и в прежние времена[218]. Мне представляется, что у Скиннера мы находим один из самых оригинальных и многообещающих способов анализа политической мысли, какие имеются сегодня в нашем распоряжении. Сколь бы приблизительно и неадекватно я ни представил подход Скиннера, я надеюсь, что мне в какой-то мере удалось передать ту интеллектуальную широту и эрудицию, с которыми связано это обещание.

© Пер. с англ. Натальи Мовниной

Литература

[Скиннер 2002] – Скиннер Кв. The State / Пер. с англ. Д. Федотенко // Понятие государства в четырех языках / Под ред. О. Хархордина. СПб.: ЕУСПБ; Летний сад, 2002. С. 12–74.

[Скиннер 2018] – Скиннер Кв. Истоки современной политической мысли: В 2 т. Т. 1: Эпоха Ренессанса / Пер. с англ. А. Олейникова; Т. 2: Эпоха Реформации / Пер. с англ. А. Яковлева. М.: Дело, 2018.

[Clausewitz 1974] – Clausewitz C. von. On War / Ed. by A. Rapoport. Harmondsworth: Penguin, 1974.

[Dunn 1979] – Dunn J. The Cage of Politics: [Review of: Skinner Q. The Foundations of Modern Political Thought: In 2 vols. Vol. I: The Renaissance; Vol. II: The Age of Reformation. Cambridge: Cambridge University Press, 1978] // The Listener. 1979. March 15. P. 389–390.

[Foucault 1980a] – Foucault M. Two Lectures. Lecture Two: 14 January 1976 // Foucault M. Power/Knowledge: Selected Interviews and Other Writings, 1972–1977 / Ed. by C. Gordon. New York: Pantheon Books, 1980. P. 92–108.

[Foucault 1980b] – Foucault M. Truth and Power // Foucault M. Power/Knowledge: Selected Interviews and Other Writings, 1972–1977 / Ed. by C. Gordon. New York: Pantheon Books, 1980. P. 109–133.

[Foucault 1982] – Foucault M. The Subject and Power // Michel Foucault: Beyond Structuralism and Hermeneutics / Ed. by H. L. Drefus and P. Rabinow. Chicago: University of Chicago Press, 1982. P. 208–226.

[Gadamer 1975] – Gadamer H.-G. Truth and Method / Transl. by W. Glen-Doepel. London: Sheed and Ward, 1975.

[Habermas 1977] – Habermas J. A Review of Gadamer’s Truth and Method // Understanding and Social Inquiry / Ed. by F. R. Dallmayr and T. A. McCarthy. Notre Dame: University of Notre Dame Press, 1977. P. 335–363.

[Habermas 1979] – Habermas J. What is Universal Pragmatics? // Habermas J. Communications and the Evolution of Society / Transl. by Th. McCarthy. Boston: Beacon Press, 1979. P. 1–68.

[Rawls 1981] – Rawls J. A Theory of Justice. Oxford: Oxford University Press, 1981.

[Rorty 1979] – Rorty R. Philosophy and the Mirror of Nature. Princeton: Princeton University Press, 1979.

[Skinner 1965] – Skinner Q. History and Ideology in the English Revolution // Historical Journal. 1965. Vol. 8. № 2. P. 151–178.

[Skinner 1969] – Skinner Q. Meaning and Understanding in the History of Ideas // History and Theory. 1969. Vol. 8. № 1. P. 3–53.

[Skinner 1970] – Skinner Q. Conventions and the Understanding of Speech Acts // Philosophical Quarterly. 1970. Vol. 20. № 79. P. 118–138.

[Skinner 1972] – Skinner Q. “Social Meaning” and the Explanation of Social Action // Philosophy, Politics and