Блог «Серп и молот» 2019–2020 - Петр Григорьевич Балаев
Блог «Серп и молот» 2019–2020 читать книгу онлайн
Перед тем, как перейти к непосредственно рассмотрению вопроса о Большом терроре, нужно оговорить два важных момента.
Первый. Самого по себе факта Большого террора, расстрелов по приговорам несудебного незаконного органа 656 тысяч человек и заключению в лагеря на срок 10 лет еще примерно 500 тысяч человек, т. е. тяжелейшего преступления перед народом СССР, как факта не существует по определению. Некоторые особенно отмороженные правозащитники до сих пор носятся с идей проведения процесса над КПСС (правильней будет — ВКП(б)) по типу Нюрнбергского. Эту идею я поддерживаю, голосую за нее обеими руками. Я страстно желаю, чтобы на открытый судебный процесс были представлены те доказательства репрессий 37–38-го годов, которые наши профессиональные и не очень историки считают доказательствами массовых расстрелов и приговоров к 10 годам заключения более чем миллиона ста тысяч граждан СССР. Даже на процесс, который будут проводить судьи нынешнего нашего государства. Но моё желание никогда не сбудется. Попытка провести такой процесс уже была, уже были подготовлены доказательства, которые сторона, обвинявшая КПСС в преступлениях, хотела представить на суд. Да чего-то расхотела. А пока такой процесс не состоялся, пока не дана правовая оценка тем доказательствам, которые свидетельствуют о масштабных репрессиях 37–38-го годов, факт Большого террора любой грамотный историк может рассматривать только в виде существования этого факта в качестве политического заявления ЦК КПСС, сделанного в 1988 году. Мы имеем не исторический факт Большого террора, а исторический факт политического заявления о нем. Разницу чувствуете?
Второе. Историки в спорах со мной применяют один, убойный на их взгляд, аргумент: они работают в архивах, поэтому знают всю правду о БТ, а я — «диванный эксперт», в архивы не хожу, поэтому суждения мои дилетантские. Я, вообще-то, за столом работаю, а не на диване — раз, и два — оценивать доказательства совершенных преступлений, а БТ — это преступление, должны не историки, а криминалисты. Занимаясь вопросом БТ до того, как доказательствам его существования дана правовая оценка, историки залезли за сферу своей компетенции. Я себя к профессиональным историкам не причислял никогда и не причисляю, зато я имею достаточный опыт криминалиста. Как раз не та сторона в этом вопросе выступает в роли дилетанта.
Как раз именно потому, что я имею достаточный опыт криминалиста, я категорически избегаю работы в архивах по рассматриваемому вопросу. По нескольким причинам. Я сторона заинтересованная, я выступаю в качестве адвоката, и не стесняюсь этого, сталинского режима. Заинтересованная сторона в архив должна заходить и документы в нем изучать только в ситуации, приближенной к условиям проведения процессуального действия, т. е. в присутствии незаинтересованных лиц, с составлением соответствующего акта.
(П. Г. Балаев, 18 февраля, 2020. «Отрывки из „Большого террора“. Черновой вариант предисловия»)
-
Только случившееся в условиях революции 1917-го года было неизбежным.
Но сегодня наши леваки призывают к революции с лозунгами ликвидации старого государственного аппарата, в том числе и силовиков, с люстрацией. Придурки не понимают, что несколько лет после этой люстрации их квартиры будут безнаказанно грабить по три раза на дню, гоп-стоп станет обыденным явлением. Я уже писал, что старый аппарат ликвидировать нужно, но зачем запчасти выбрасывать?!
Спецслужбы создаются даже не годами, а десятилетиями. Постепенно обрастают агентурным аппаратом, собственным опытом и методиками, наполняются кадрами, которые не только сами могут работать, но и обучать новые поколения спецов. Даже в отдельно взятых РОВД или таможне создать работающий оперативный аппарат — несколько лет нужно…
Через пару недель позвонил Мурашко:
— Ну, какая в Ванино оперативная обстановка? Есть что доложить?
— Только в общих чертах.
Еще через неделю:
— Почти месяц прошел, а результатов у тебя никаких нет.
Еще через неделю:
— Наверно, зря мы тебя туда отправили. Как ты в Гродеково работал?!
Это была подстава. Отправить в командировку в таможню, где даже намека на оперативно-розыскную деятельность не было, и через месяц начинать спрашивать за ее результаты.
Но есть такой анекдот — еврей молится богу:
— Господи, ну сколько мне можно тебя просить: дай мне выиграть в лотерею миллион?! А ты то ли не слышишь, то ли тебя вообще нет.
Бог ему отвечает:
— Так ты хотя бы лотерейный билет купи!
Я «лотерейные» билеты покупал в Ванино. Каждый день начинался с анализа таможенного оформления и осмотра порта, грузов в нем. Понятно, что без соответствующей оперативной информации это всё было впустую, только бессмысленная трата времени, голый расчет на везение натолкнуться на чей-нибудь явный косяк. Основная работа была, разумеется, в обучении двух оперативников и налаживании контактов с местными бизнес-структурами, работающими в сфере внешнеэкономической деятельности, но это долгий процесс, он быстрых результатов не даст. Зато, при неосторожности, на криминальной подставе можно влететь почти мгновенно.
И однажды я обратился к девчонкам отдела таможенной инспекции:
— Девушки, посмотрите по базе вот эти контейнера, — передал им номера контейнеров: — Что в них заявлено?
— Горнорудное оборудование.
— А почему на них маркировка «яды»? Ядовитое оборудование? Давайте, посмотрим, что в них?
— Да с большим нашим удовольствием.
— Тогда идем к начальнику таможни подписывать поручение на досмотр…
* * *
…Всё оказалось не так сложно. Нужно было только время намозолить глаза и вызвать беспокойство. За три дня до того, как я отдал номера контейнеров в таможенную инспекцию, в пятницу, заместитель начальника таможни по кадрам передал мне приглашение в баню от директора паромной переправы «Ванино-Холмск», на сахалинское пиво и сахалинскую корюшку.
Бандитов никаких в бане не было, были уважаемые в городе, солидные люди, заинтересованные в работе порта, им было интересно, зачем я через день прогуливаюсь по его территории. Всего лишь. В разговоре я намекнул, что у них портовая контейнерная площадка в зоне таможенного контроля полностью не загружена и они могли бы дополнительно зарабатывать на хранении арестованных таможней грузов.
— Нам таможня будет платить?
— Зачем? Владельцы грузов. Они же вечно арестованными не будут, после разрешения дел будут грузы забирать, пока вам за хранение не заплатят — не выдавайте.
— А ведь действительно, как мы раньше сами не догадались?!
На этом разговор и закончился. Баня была отличная, а сахалинская вяленная корюшка — деликатес.
Через день дежурная по гостинице мне передала заклеенный конверт, в конверте — отпечатанная на компьютере схема контейнерного терминала, на схеме помеченный крестиком квадратик с надписью «смотри маркировку».
В понедельник я попросил начальника отдела досмотра таможенного поста «порт Ванино» показать мне контейнерный терминал в зоне таможенного контроля, взял с собой оперативника, про которого уволенный начальник ОРО говорил «он совсем никакой», на контейнерах, расположенных на помеченном на схеме участке, этот оперативник первым обратил внимание на маркировку «яды». Так информация о том, что подозрительные контейнера обнаружил оперативник самостоятельно и ушла в массы любопытствующих. Опер получил потом благодарность от начальника таможни в приказе и премию. По заслугам, парень оказался не простое «такой», а нормальным. Я не знал, что конкретно значит «смотри на маркировку», это он увидел на контейнерах значки «яды». А для меня, за то, что источник информации остался неизвестным, через дежурную гостиницы был передан большой пакет с сахалинской корюшкой.
Жизнь налаживалась. Появился первый достаточно информированный источник. Можно было начинать нормально работать.
Более того, девушкам из таможенной инспекции я рассказал, как можно выявлять правонарушения при экспорте леса, связанные с предоставлением к таможенному оформлению недействительных документов, и они начали тотальную проверку документов лесоэкспортеров, выявили уже кое-что подозрительное. Девушки оказались не просто симпатичными, но еще и с акульей хваткой. Начальницу отдела таможенной инспекции я планировал забрать в ОРО, сразу начальником отделения, она и стала начальником Ванинских оперов потом по моей рекомендации. Вполне нормальным начальником, если я не ошибаюсь, она сейчас работает где-то в Северо-Западной оперативной таможне.
А в тех контейнерах были обнаружены штук тридцать 200-литровых бочек с метиловым спиртом, еще и незаявленный виски, с сотню коробок, незаявленная спецодежда и другое, по мелочи. Всё это шло в Магаданскую область вместе с горнорудным оборудованием. Контейнера ввозились судами Сахалинского морского пароходства вместе с другими грузами, консолидировались, накапливались в Ванино и потом переваливались пароходством уже до порта назначения отдельными рейсами. Совершенно случайно так совпало, что как раз в Ванино пришло судно для загрузки горнорудным оборудованием и… стояло у причальной стенки больше месяца. Сахалинское пароходство оплачивало простой порту Ванино в очень приличных сумах. Это вам не оплата за стоянку легкового автомобиля.
Еще и транзитная декларация на горнорудное оборудование была подана Сахалинским морским пароходством и правонарушение, ввезя на таможенную территорию РФ опасный груз без лицензии, совершило пароходство. Выпуск декларации был запрещен, в связи с возбуждением дела об административном правонарушении, весь груз встал колом.
Здесь еще ко мне пришел транспортный прокурор, узнав, что у моих дознавателей есть материал доследственной проверки по этому факту:
— А ты чего дело не возбуждаешь?
— Еще умысел не установлен (контрабанда — преступление, совершаемое с прямым умыслом), в Приморье прокурор без умысла нам возбуждать не давал.
— Это прокуроры у вас балованные, а мне хоть бы одно… Событие есть? Возбуждай.
— Да с превеликим удовольствием.
Генерал Мурашко меня с первым уголовным делом по контрабанде за всю историю существования Ванинской таможни не поздравлял, чего-то он
