История евреев в Европе от начала их поселения до конца XVIII века. Том I. Средние века до конца крестовых походов - Семен Маркович Дубнов

Маймонид задался целью превратить этот лабиринт в правильно распланированное здание, беспорядочный сборник мнений и словопрений — в систематический кодекс. Ему хотелось также избавить книжных людей от несоразмерной траты умственной энергии на изучение Талмуда и раввинской письменности, которое не оставляло времени для научно-философских занятий. «Я хотел бы, — говорит Маймонид в предисловии к своему кодексу, — чтобы настоящее сочинение служило полным сводом устного учения со всеми постановлениями, обычаями и законами, накопившимися от времени нашего учителя Моисея до составления Гемары. Я назвал эту книгу Мишне-Тора («Вторая Тора», «Второзаконие») в том предположении, что всякий человек, усвоив сначала писаное учение (Библию), будет в состоянии немедленно приступить к изучению настоящего свода, по которому он ознакомится с устным учением, так что ему не придется читать между этими книгами ничего другого» (т. е. от Библии можно будет перейти к своду Маймонида, минуя Талмуд).

Этот обширный свод законов, законченный автором в 1180 г., был написан не на арабском, а на еврейском языке, прекрасным стилем Мишны. Он состоит из 14 книг, из коих первая, озаглавленная «Сефер га-Мада» («Книга познания») посвящена изложению и философскому освещению всех догматов иудаизма. Это — полная попытка систематически изложить еврейскую догматику, которой талмудисты, занимавшиеся больше всего теорией или практикой закона, совершенно пренебрегали. Маймонид представляет основы еврейского вероучения в рационалистическом освещении. Излагая начала богопознания, он настаивает на исключении из этой области всяких чувственных представлений. К заповедям этики он относит заботы человека о своем духовном и даже физическом усовершенствовании. Религиозный догмат о загробной жизни он связывает с философским началом бессмертия души и представляет загробную жизнь в форме чисто духовного, бестелесного существования, игнорируя все ходячие поверия об аде и рае и телесном воскресении. С догмата пришествия Мессии он сорвал мистический покров и представил его как чрезвычайный исторический переворот, как осуществление пророческого идеала всеобщего братства. В следующих 13 книгах Маймонид ясно и последовательно излагает все религиозные, гражданские и семейные законы иудаизма на основании Торы и «устного учения». Деление «Мишне-Тора» на 14 отделов подало повод к тому, что книга получила еще второе название: «Jad hachazaka» или «Сильная рука» (слово י״ד обозначает по-еврейски также число 14).

В виде дополнения к своему кодексу «Мишне-Тора» Маймонид написал по-арабски особый трактат о 613 заповедях Библии, разделенных им на 14 групп, по числу частей его главного кодекса («Сефер га-мицвот» в еврейском переводе). Здесь он установил принцип, что всякий талмудический вывод, доказываемый логически и в свое время вызывавший разногласие, не может считаться «устной традицией» (так как традиция не допускала бы споров), а подлежит критике, как всякое толкование библейского текста. Маймонид провел демаркационную линию между библейскими и талмудическими предписаниями, между существенным и второстепенным, или — по его выражению — между «корнями и ветвями».

Маймонидов кодекс имел громадное влияние на дальнейшее развитие иудаизма. Он привел к двум различным результатам: с одной стороны, способствовал разумному уяснению начал еврейского вероучения и законодательства без специального изучения Талмуда, с другой же — он закрепил в точных формулах законов многое из того, что в Талмуде оставалось еще в стадии теорий. Своим творческим прикосновением к хаосу Талмуда Маймонид спас от гибели многие его элементы, многие «ветви» прикрепил к стволу иудаизма, к «корням». Впрочем, консервативные раввины, как видно из позднейших кодексов, стремились еще больше увеличить число «ветвей» или охранительных законов и видели в труде Маймонида тенденцию к сокращению закона.

Обнародование кодекса Маймонида произвело неодинаковое впечатление в различных кругах общества. Одни увидели в нем новый, более совершенный Талмуд, долженствующий служить руководством для всякого раввина и законоведа; другие усмотрели в нем такой новый Талмуд, который может умалить авторитет старого, Вавилонского. Автора упрекали и в намерении сократить изучение Талмуда, и в свободомыслии, выразившемся в догматической первой книге кодекса, и, наконец, в произвольном решении вопросов, считавшихся в раввинской литературе спорными. Эти упреки исходили из лагеря консерваторов, вроде багдадского гаона Самуила бен-Али, который видел в Маймониде своего соперника в духовной власти над общинами Востока (см. дальше, § 59). В египетской Александрии раввинат протестовал против тенденции Маймонида толковать закон в облегчительном смысле и «разрешать запрещенное». Ревнители веры позволяли себе резкие выражения против автора нового кодекса, но каирский мудрец лишь изредка и в спокойном тоне возражал на все эти обвинения и нападки.

Особенное разногласие вызвал кодекс Маймонида в Европе, среди ученых Прованса. Одни восторженно приветствовали эту феноменальную книгу и величали автора «великим учителем», «светилом диаспоры». Поэт Алхаризи писал: «Моисей (Маймонид) просеял весь Талмуд сквозь решето, отобрал чистую муку и поднес готовое кушанье для людей, занятых мирскими делами». Другие в этом очищении Талмуда видели грех Маймонидовой «Второй Торы». Против нее выступил с резкой критикой представитель консервативной партии, поскьерский раввин Рабед (§ 39). В своих «Возражениях» («Hasagot») Рабед обвинял Маймонида в произвольных выводах из талмудического материала и в стремлении ввести в догматику философские воззрения. Форма полемики была очень резкая; критик употреблял такие выражения, как «это глупо, лживо, поддельно». Педантичный Рабед не мог оценить ни той гармонии, которую внесла в талмудический хаос стройная система Маймонида, ни той ясности, которую получила в этой системе иудейская догматика. Но он был прав со своей точки зрения: деятельность каирского мыслителя действительно была опасна для той мелочной казуистики в науке и слепой ортодоксальности в религии, которые составляли идеал раввинизма во Франции и Германии. Человек, произнесший фразу «Если бы я мог вместить весь Талмуд в одной главе, я бы его не поместил в двух» (выражение Маймонида), не мог удовлетворить ученых буквоедов, которые в расширении талмудической схоластики видели весь смысл умственного воспитания. Борьба против Маймонида была неизбежна; она началась после появления его кодекса и продолжалась с особенным ожесточением после его философского откровения в «Путеводителе блуждающих».

§ 50. «Путеводитель блуждающих»

Венцом деятельности Маймонида был его третий капитальный труд, заключающий в себе полную систему общей и еврейской философии. Этот обширный труд, написанный около 1190 года на арабском языке, под заглавием «Dalalat al-hairin», был переведен еще при жизни автора на еврейский язык под однозначащим заглавием «More newuchim», т.е. «Путеводитель блуждающих» или «Наставник смущенных». Автор предназначал это сочинение не для «начинающих в мышлении» и не для узких талмудистов, а для тех, которые, углубляясь в теологию и философию, находят между ними противоречия и колеблются в своих воззрениях.

Подобно своему современнику и земляку, великому арабскому философу Ибн-Рошду или Аверроэсу (род. в Кордове в 1126 г., ум. в Марокко в 1198