Японцы - Хасэгава Мамору

боя происходят от этого запрета – крестьянам и ремесленникам волей-неволей приходилось учиться воевать голыми руками или, в крайнем случае, с помощью палок, которые оружием не считались. Кстати говоря, если во многих странах торговля считается почетным занятием, то у народов, воспитанных на конфуцианских традициях, торговцы стоят ниже крестьян и ремесленников, потому что они ничего полезного не производят, а только продают.

Очень часто, в том числе и у японских авторов, можно прочесть о том, что для сэппуку использовался короткий меч вакидзаси. Это неверно, вакидзаси служил для использования в бою наряду с длинным мечом катаной, и для вакидзаси была разработана своя фехтовальная техника. Для вскрытия живота предназначался особый нож кусунгобу, длина клинка которого не превышала пятнадцати сантиметров. Тонкий и остро заточенный с одной стороны кусунгобу представлял собой идеальное оружие для вспарывания плоти – он легко входил в нее и легко проворачивался. Традиция предписывала взрезать живот поперек, от левого бока до правого, а затем сделать вертикальный разрез, от диафрагмы до пупка. Но чаще кайсяку срубал голову еще до вертикального разреза – зачем причинять человеку лишние страдания?

Принуждение к сэппуку было милостью, почетным способом ухода из жизни, но не всегда самоубийца заслуживал доверия настолько, чтобы давать ему в руки остро заточенное оружие – вдруг он обратит его против присутствующих при казни и попытается сбежать? А иной раз сэппуку предстояло совершить юношам, еще не достигшим совершеннолетия и не обретшим твердости духа, свойственной взрослым мужчинам. Как надлежало поступить в подобной ситуации? Пренебречь традициями нельзя, это несообразно и недостойно, следовало найти приемлемый выход.

Кацусика Хокусай. Работа на рисовом поле

Выходом стал веер, даваемый осужденному в руки вместо кусунгобу. С одной стороны, веер символизировал меч и намерение – как только осужденный касался своего живота кончиком веера, кайсяку ударял его мечом по шее. С другой стороны, веером нельзя было нанести никакого вреда окружающим.

У людей, не знакомых с японскими представлениями, нередко возникает вопрос – почему бы вместо мучительного и довольно тяжелого в исполнении вспарывания живота не полоснуть себя острым кинжалом по горлу. Результат тот же, а мучений гораздо меньше и не требуется содействие кайсяку. Дело в том, что, согласно поверьям японцев, душа человека находится в хара, его утробе. Вспарывая хара, самурай демонстрирует искренность и чистоту своих намерений, показывает твердость в желании уйти из жизни. Но если на вспарывание живота нет времени, а обстоятельства требуют немедленно покончить с собой (например – при угрозе пленения, которое считается крайне позорным), самурай может перерезать себе горло без всякого ущерба для репутации. Японцы верны своим традициям, но в то же время они понимают, что иногда традициями можно и нужно пренебречь. Также перерезание горла или удар ножом в область сердца практиковали дамы из самурайских семейств.

Пожалуй, на этом можно закончить и печальную тему, и текущую главу, чтобы в следующей поговорить о веселом – о традиционных развлечениях японцев. Осталось прояснить только один момент – так почему же иностранцам так нравится слово «харакири»? Виноваты в этом японцы, которые в обиходе предпочитают говорить «харакири», даже если речь идет о сэппуку. «Сэппуку» – официальный термин, «харакири» – бытовой, и его иностранцам приходилось слышать гораздо чаще[34].

Глава третья

Тя-до как воплощение омотэнаси

К хворостяной лачуге

Вихрь горстку листьев подбросил —

Воды вскипячу для чая[35].

Великий Басё[36], как и многие японцы, любил чай. Общеизвестно, что японцы любят чай настолько, что создали особую традицию его употребления, которая у многих иностранцев вызывает недоумение – ну зачем же все настолько усложнять? Британцы, к примеру, пьют чай в пять часов дня, с молоком и сладостями, без каких-то там выкрутасов. А японцы навыдумывали такого, что десять раз подумаешь – затевать чаепитие или просто воды выпить? Но это же японцы, они любят все усложнять!

На самом деле японцы склонны все упрощать. Взять нечто и отбросить все лишнее и ненужное, оставив самую суть, – это очень по-японски. Знаете, на чем основано «японское чудо», весь этот научно-технический прогресс? На высокой культуре коллективного труда, усердии в достижении цели и продуманном стремлении к простоте (вам только что открыли Главный Секрет Японской Нации, можете гордиться оказанным вам доверием).

Несведущие люди, склонные к скорым выводам, пытаются объяснить чайную церемонию тя-до[37] свойственной японцам приверженностью к традициям. Мол, традиция сохранилась с незапамятных времен, чуть ли не сама Аматэрасу-о-миками ее основала, а вот ритуальный смысл ее давно утерян…

Но на самом деле чай появился в Японии только во второй половине XII века благодаря буддийскому монаху Эйсаю, который дважды посещал китайскую империю Сун[38] с целью постижения учения дзен, а заодно распробовал и полюбил чай. Эйсай привез на родину семена чая, начал его выращивать и написал свои известные «Записки о здоровье, происходящем от пития чая», в которых рекомендовал лечить чаем многие болезни, начиная с несварения желудка и заканчивая параличами. К середине XIV века чай стали пить по всей стране, правда, стоил он недешево, считался изысканным напитком и потому был доступен далеко не всем. Но по мере роста чайных плантаций цены на чай снижались и все больше японцев приобщалось к этому божественному напитку. Именно – божественному, ведь, согласно преданию, первые чайные кусты выросли из ресниц основателя учения дзен Бодхидхармы. Однажды, борясь со сном во время медитации, Бодхидхарма вырвал свои ресницы и бросил их на склон горы Ча. На этом месте вырос сорт чая, называемый байхао, что на китайском означает «белые ресницы», а от него произошли другие разновидности.

Чай набирал популярность, но ритуала, связанного с его употреблением, пока не было. У дзен-буддистов имелся свой чайный ритуал, но он был достоянием посвященных, знавших, что «ча и чань имеют один вкус» («ча» – название чая в Северном Китае[39], а «чань» – китайское произношение иероглифа «禪», который японцы читают как «дзен»). Но в кругах любителя чая получило распространение состязание то-тя[40], в процессе которого каждому участнику подавалось от десяти и больше чашек чая и нужно было по вкусу определить сорт или же, в более простом варианте, узнать элитный сорт среди прочих. Японцы – азартная нация, они любят испытывать удачу, так что то-тя быстро прижилось. Человек с тонким вкусом мог вы-играть на чае целое состояние, поскольку ставки в этой игре состоятельных