Блог «Серп и молот» 2019–2020 - Петр Григорьевич Балаев
Блог «Серп и молот» 2019–2020 читать книгу онлайн
Перед тем, как перейти к непосредственно рассмотрению вопроса о Большом терроре, нужно оговорить два важных момента.
Первый. Самого по себе факта Большого террора, расстрелов по приговорам несудебного незаконного органа 656 тысяч человек и заключению в лагеря на срок 10 лет еще примерно 500 тысяч человек, т. е. тяжелейшего преступления перед народом СССР, как факта не существует по определению. Некоторые особенно отмороженные правозащитники до сих пор носятся с идей проведения процесса над КПСС (правильней будет — ВКП(б)) по типу Нюрнбергского. Эту идею я поддерживаю, голосую за нее обеими руками. Я страстно желаю, чтобы на открытый судебный процесс были представлены те доказательства репрессий 37–38-го годов, которые наши профессиональные и не очень историки считают доказательствами массовых расстрелов и приговоров к 10 годам заключения более чем миллиона ста тысяч граждан СССР. Даже на процесс, который будут проводить судьи нынешнего нашего государства. Но моё желание никогда не сбудется. Попытка провести такой процесс уже была, уже были подготовлены доказательства, которые сторона, обвинявшая КПСС в преступлениях, хотела представить на суд. Да чего-то расхотела. А пока такой процесс не состоялся, пока не дана правовая оценка тем доказательствам, которые свидетельствуют о масштабных репрессиях 37–38-го годов, факт Большого террора любой грамотный историк может рассматривать только в виде существования этого факта в качестве политического заявления ЦК КПСС, сделанного в 1988 году. Мы имеем не исторический факт Большого террора, а исторический факт политического заявления о нем. Разницу чувствуете?
Второе. Историки в спорах со мной применяют один, убойный на их взгляд, аргумент: они работают в архивах, поэтому знают всю правду о БТ, а я — «диванный эксперт», в архивы не хожу, поэтому суждения мои дилетантские. Я, вообще-то, за столом работаю, а не на диване — раз, и два — оценивать доказательства совершенных преступлений, а БТ — это преступление, должны не историки, а криминалисты. Занимаясь вопросом БТ до того, как доказательствам его существования дана правовая оценка, историки залезли за сферу своей компетенции. Я себя к профессиональным историкам не причислял никогда и не причисляю, зато я имею достаточный опыт криминалиста. Как раз не та сторона в этом вопросе выступает в роли дилетанта.
Как раз именно потому, что я имею достаточный опыт криминалиста, я категорически избегаю работы в архивах по рассматриваемому вопросу. По нескольким причинам. Я сторона заинтересованная, я выступаю в качестве адвоката, и не стесняюсь этого, сталинского режима. Заинтересованная сторона в архив должна заходить и документы в нем изучать только в ситуации, приближенной к условиям проведения процессуального действия, т. е. в присутствии незаинтересованных лиц, с составлением соответствующего акта.
(П. Г. Балаев, 18 февраля, 2020. «Отрывки из „Большого террора“. Черновой вариант предисловия»)
-
На самом деле, если оперативник, находясь в центре юридической практики, не способен за 2–3 года получить самостоятельно юридическое образование в объеме юридического факультета, то он не оперативник, а олигофрен.
А вот ВУЗов по подготовке оперативников-специалистов не существует. Оперативники готовятся «в поле». Начиная с вербовки первого дворника. Постепенно, шаг за шагом, усваивая науку оперативно-розыскной деятельности и ее тонкости. Не пройдя эту науку самому, лично, ты совершенно ничего не будешь смыслить в оперативной работе. Здесь книжные знания не помогают. Только личный опыт.
И оперативно-розыскная деятельность — основа правоохранительной деятельности. Выявляют, пресекают и раскрывают преступления оперативники. Не будет их работы, нечего будет делать следователям, адвокатам и судьям.
Оперативник следователю даёт материал и для возбуждения уголовного дела, и для его расследования, он сопровождает следствие по уголовному делу, знает и понимает следственный процесс, да еще по поручению следователя сам может проводить процессуальные действия.
Следователь же допуска к оперативной работе не имеет. Он совершенно не в курсе, как оперативник проводит свои мероприятия. Оперативника можно назначить следователем и он без особых проблем его работу потянет. Следователя — оперативником… только стажером. Через 2–3 года начнет в работе немного ориентироваться.
Поэтому когда чистый прокурорский работник Уваров пошел руководить Дальневосточной оперативной таможней, то мне не надо было быть птицей-Гамаюном, предсказывая его судьбу. Как ты, придурок, собрался руководить органом, главной задачей которого является оперативно-розыскная деятельность, если ни одного агента за свою жизнь не то, что ни завербовал, но даже в глаза живьем не видел?
К счастью для Уварова, его случайно не посадили. Сидит под следствием следующий за ним в этой должности такой же орел. Уварова только за воротник вывели за ворота ДВОТ на улицу с чистой совестью…
* * *
…Но вернемся к сюрпризам, которые меня ждали по прибытию в ЦОТ. Мало того, что на меня тыл навесили, так еще заместитель начальника ЦОТ по организации расследований и дознания полковник Руденко намылился в СК на полковничью должность. А кандидатуры вместо него не было. Не смогли, типа, вовремя подобрать. А никто из начальников отделов административных расследований и дознания самого ЦОТ такую должность не потянул бы. Расследователи врубались в административном производстве, а дознаватели — в уголовке, а здесь нужна была универсальность, так сказать.
Кизлык предложил начальнику ЦОТ Верещаке взвалить временное исполнение обязанностей по этой должности на меня. Мотивация Кизлыка была понятна — у меня стаж в должности заместителя начальника таможни по правоохранительной деятельности был уже 11 лет, серьезная административная и уголовная практика. Но мне самому счастье работы в трех должностях, фактически, не улыбалось. Ага, за зарплату по одной должности зама по оперативной работе.
Но одновременно со мной в ЦОТ на должность первого заместителя начальника был назначен Виктор Конюхов, выходец из полиции, проработавший два года замом по оперативной работе начальника Северо-Западной оперативной таможни до этого. Я на совещании, когда решался вопрос о замещении должности Руденко, предложил его функционал отдать Конюхову. Конюхов с паникой в голосе стал отказываться. Понятно, что у него просто не было процессуальной практики. Он бы сразу завалил работу и обвешался бы прокурорскими актами, как новогодняя елка серпантином.
Но как же тяжело с дипломом ветеринара работать на юридической должности среди юристов с дипломами!
Начальник ЦОТ повез меня к Кизлыку уговаривать совмещать должность. Александр Петрович мне говорил, что я настоящий профессионал, у меня всегда по расследованиям и дознанию был порядок, у меня практика такая, каковая мало у кого есть. Просил потерпеть, пока они будут подыскивать кандидатуру, точнее, уже подыскали, но человек пока только увольнялся из прокуратуры и проходил проверку.
Ну ладно, черт ты красноречивый! Уговорил.
Буквально через несколько дней на совещании у начальника ЦОТ у нас вышел спор с Конюховым по поводу возбуждения какого-то уголовного дела. Присутствовали на совещании вообще все начальники отделов таможни. Конюхов в запале ляпнул, что у него есть юридическое образование, а у меня нет, поэтому он в споре прав, а я в предмете не разбираюсь. Присутствующие на совещании, уже зная, что я довольно несдержан на язык, стали ждать, чем это закончится. К их удовольствию я тут же предложил Конюхову ехать со мной к Кизлыку с вопросом по перераспределению обязанностей:
— Вот так сюрприз! У нас, оказывается, есть в таможне суперский юрист, а процессуальный блок взвалили на ветеринара! Исправлять кадровый перекос нужно срочно!
Присутствовавшие на совещании потом долго хихикали и рассказывали по таможне, как сильно дипломированный юрист Конюхов испугался моего предложения передать ему процессуальный блок, и какие вшивые отмазки он приводил в качестве аргументов.
Так я молча и тянул три должности одновременно. Потом у меня дипломированный юрист Конюхов влетел так сильно, что его отстранили от исполнения должностных обязанностей первого заместителя (там очень забавная ситуация была, наверно, о ней тоже нужно написать). И я уже стал исполнять обязанности и по его должности. Уже был один за четверых.
А тут еще у Верещаки заболевает жена и он уходит в отпуск на два месяца. И я на два месяца остаюсь в таможне за начальника, первого заместителя, заместителя по оперативной работе, заместителя по организации расследований и дознания. И еще тыл на мне.
Конечно, домой я чуть не ползком только за полночь добирался… Но это ерунда. Дальше случилось то, что А. Ю. Бельянинов на селекторном совещании с намеком в мой адрес сказал, что таможня докатилась до того, что правоохранением в ней руководят зоотехники. И сказано это было в присутствии Кизлыка…
* * *
…Перед этим у меня случился конфликт с начальником Центрального таможенного управления Прусовым, свояком Бельянинова. Они женаты на родных сестрах.
Дело вообще-то было пустяковым, но Прусова задело, что я стал умничать. Отдел таможенной инспекции ЦТУ проводил ревизию на одной из фирм и там обнаружил импортный товар без таможенных документов. При проведении ревизии дамы из таможенной инспекции допустили несколько косяков, которые результат ревизии множили на ноль. И тогда они решили всё это дело красиво сбагрить на правоохранение. Убедили Прусова, что там есть состав таможенного преступления. Перед этим с воодушевленными защитой экономической безопасности РФ симпатичными лицами, пробовали меня уговорить возбудить уголовное дело и товар приобщить к нему в качестве вещдоков. Их воодушевленные лица меня не вдохновили на незаконное возбуждение
