Бабий Яр. Реалии - Павел Маркович Полян

В подворотне стоял человек низкого роста с длинными жидкими усами. Осип спросил:

— Не скажете ли, в какой квартире живет Воробьев, Александр Андреевич?..

Усач сплюнул и нехотя ответил:

— Во втором подъезде, направо... Папироски у вас не найдется?..

Осип полез в карман, вытащил коробку. Пустая...

— К сожалению, нет ни одной.

— У вас для других никогда ничего нет... Чего вы в Палестину не едете? У вас теперь свое государство...

Осип не сразу понял, переспросил: «Что?..» Ах, мерзавец!.. Но усач успел исчезнуть[604].

Зима 1952 года — не самое, в общем-то, лучшее время для советских евреев. Члены ЕАК досиживали последние месяцы в своих камерах. Тем не менее Эренбург в «Девятом вале» поддел спицей не только Бабий Яр, но и антисемитизм!

1945. Идея памятника

Весной 1945 года — еще до окончания войны — в Москве, в Государственном издательстве политической литературы 30-тысячным тиражом была выпущена книга К. Дубины «Злодеяния немцев в Киеве»[605]. Глава «Зверское истребление жителей города» начинается с обобщения:

Уже первые часы своего пребывания в Киеве немцы отметили диким разбоем. Бесноватый «фюрер», идеолог топора и плахи, звериного национализма и расовой ненависти, приказал своим диким ордам уничтожать русских, украинцев, белорусов, евреев[606].

Евреи, как видим, упомянуты, а заодно показано и их место — четвертое, оно же последнее, — в иерархии жертв. Эдакое внутреннее развитие антисемитского инструмента в пользу его якобы «объективизации» (кстати, прижилось!).

Далее у Дубины следовали изложение содержания немецкой листовки от 28 сентября, с указанием на евреев как на ее адресата, и объективное описание событий 29-30 сентября, но уже без такого указания. А затем — описания других гитлеровских зверств по отношению к евреям (например, расстрелы евреев из лагеря на Керосинной и евреев-душевнобольных в Павловской больнице), но уже безо всяких еврейских коннотаций.

Той же весной того же 1945 года Эренбург получил от Бориса Брайнина — еврея, сосланного в Сибирь, откровенное письмо и один страшный «сувенир»:

Уважаемый тов. Эренбург!

Я Вам принес как своеобразный сувенир человеческие кости, собранные мною на дне Бабьего Яра.

Это место, где было убито свыше ста тысяч человек, находится в возмутительном запустении. Там пасутся коровы, а кости, как видите, валяются рядом. Прекрасный склеп над Бабьим Яром превращен в уборную.

В местной газете поднимался вопрос, не разбить ли парк «на живописных склонах Бабьего Яра».

По-моему, нужно поднять вопрос о воздвижении памятника погибшим там жертвам фашизма.

С уважением, Борис Львович Брайнин, псевдоним Sepp Österreicher[607].

Конечно, идея памятника жертвам фашизма в Бабьем Яру напрашивалась. И, конечно, как никто другой Эренбург понимал всю сакральность события и всю знаковость места. Но — и тоже как никто другой — понимал

и всю трудность, точнее, безнадежность задачи. Молва приписывала саму идею Илье Эренбургу, но именно что молва и именно что приписывала: документальных подтверждений чьей бы то ни было инициации не обнаружено.

В последние военные и первые послепобедные месяцы Эренбург был в опале и балансировал на грани ареста. С одной стороны, министр госбезопасности Абакумов бомбардировал Сталина доносами о клевете писателя на доблестную Красную армию, «якобы» насилующую и мародерствующую, «якобы» малокультурную, а с другой — главный пропагандист страны Г. Александров опубликовал в «Правде» 14 апреля 1945 года полупамфлет-полудонос «Товарищ Эренбург упрощает». Это свело почти на нет солидный аппаратный вес «орденоносца Эренбурга», а стало быть, и шансы быть услышанным и поддержанным. Так что сомнительно, чтобы с идеей памятника в Бабьем Яру первым выступил именно он.

Тем не менее 13 марта 1945 года правительство и компартия Украины постановили построить в Бабьем Яру памятник[608]. Были выделены средства (3 млн рублей) и заказан проект — архитектору Александру Васильевичу Власову (1900-1962), главному архитектору Киева, и скульптору Иосифу Круглову. Начало строительства памятника намечалось на 1946, а завершение — на 1947 год.

В 1947 году Бабий Яр и Сырец были внесены в госреестр исторических памятников Великой Октябрьской социалистической революции и Великой Отечественной войны по Молотовскому району г. Киева[609].

И. Левитас связывал с этим решением появление в районе оврага «передвижной автолавки, куда куреневские мальчишки могли за небольшое вознаграждение сдавать вещи, собранные близ места расстрелов. В основном это были мелкие личные вещи: расчески, очки и прочее. Правда, с не меньшей скоростью инициатива государства сошла на нет»[610].

Результаты работы «автолавки» позднее так и не обнаружили себя, что наводит на мысли скорее о чьей-то предприимчивости[611], чем о коллекционерской или культуртрегерской инициативе. Возможно, что Илья Левитас как-то нашел этого бенефициара: ядро его собственной коллекции, не раз экспонировавшейся на выставках или при киносъемках, составляют именно такие мелкие артефакты.

Что касается памятника, то, по замыслу авторов, он должен был представлять собой трехгранную пирамиду из черного гранита с барельефом в центре и композицией, напоминавшей рельеф Бабьего Яра. Киевский горисполком и ведомство главного архитектора города (т. е. самого А. Власова) выделил место и поручил привести в порядок всю территорию Бабьего Яра, распланировав ее под памятник и парк, провести необходимые земляные работы, проложить дорожки, аллеи и посадить деревья[612].

Уже 4 апреля в «Правде» появилась заметка ее киевского корреспондента:

Бабий Яр известен всему миру[613]. Здесь от рук гитлеровских мерзавцев мученической смертью погибли многие десятки тысяч киевлян. По решению правительства Украинской ССР в Бабьем Яру будет установлен монумент жертвам немецких варваров. Принят проект памятника, разработанный архитектором А. Власовым. Монумент будет представлять собой облицованную полированным лабрадоритом призму высотой в 11 метров. На поверхности монумента выгравирован акт Государственной Чрезвычайной Комиссии о зверствах немецких оккупантов. Барельеф из белого мрамора изображает мать с погибшим ребенком на руках. В цокольной части памятника будет находиться музей. У входа в него будут стоять две гранитные фигуры с вечно горящими светильниками[614].

Назавтра, 5 апреля 1945 года, в «Правде» вышла статья о нацистских злодеяниях в Латвии, и в ней был помянут и проект памятника в Бабьем Яру: «Пусть знают грядущие поколения, какая опасность угрожала народам в грозную годину мировой истории и от какой катастрофы Красная армия и советский народ спасли свою Родину и все человечество»[615].

Образ матери с ребенком непроизвольно указывал бы — точнее, опираясь на контекст, намекал бы — на национальную принадлежность большинства жертв. В газете «Эйникайт» даже появилась заметка скульптора Меера Айзенштадта о намечаемом строительстве мемориала расстрелянным в Бабьем Яру «140 тысячам жителям Киева, в основном евреям