Надвигающийся кризис: Америка перед Гражданской войной, 1848-1861 - Дэвид Поттер

взглянуть на Бьюкенена таким, каким он казался в 1857 году.[515] Имея за плечами сорокалетний опыт работы в Палате представителей, Сенате, на дипломатической службе и в кабинете министров, он был уже в преклонном возрасте, но являлся одним из самых подготовленных людей, когда-либо занимавших президентский пост. Тщательно соблюдая профессиональные стандарты и остро осознавая своё место в истории, он верил, что сможет избежать ошибок менее опытных лидеров, таких как Тейлор и Пирс, и намеревался стать прославленным президентом. В частности, он намеревался довести «долгую агитацию» вопроса о рабстве как политического вопроса «до конца» и, таким образом, добиться исчезновения междоусобной борьбы и междоусобных политических партий. Он полагал, что это будет не так сложно, как может показаться, поскольку никто не оспаривал статус рабства в штатах. Только на территориях оно оспаривалось, и то без всякой необходимости, сказал он в своей инаугурации. Принцип народного суверенитета дал ответ: Предоставить жителям территорий «полную свободу формировать и регулировать свои внутренние институты по своему усмотрению, подчиняясь только Конституции». Для реализации этого принципа правительство должно «обеспечить каждому жителю свободное и независимое выражение своего мнения путем голосования».[516]

Когда Бьюкенен добавил, что ничто не может быть «более справедливым», чем такое урегулирование,[517] он обошел стороной тот факт, что республиканцы верили в исключение конгресса и что демократы Севера и Юга расходились во мнениях относительно времени, когда местное исключение может стать эффективным. Но он понимал, что вопрос был конкретным, а не теоретическим. Это был вопрос о статусе штата Канзас, и если он сможет создать ситуацию, которая даст каждому жителю Канзаса свободный и независимый голос в принятии решения о том, должна ли эта территория быть рабовладельческим или свободным штатом, он будет на пути к решению. Но чтобы добиться этого, ему нужно было создать нечто лучшее, чем существующее в Канзасе непростое перемирие. Он должен был дать территории губернатора, достаточно сильного, чтобы навести порядок и одержать верх над враждующими элементами, и достаточно беспристрастного, чтобы завоевать доверие антирабовладельцев, которые испытывали такое глубокое недоверие к территориальному правительству, что отказывались участвовать в выборах.

Но, как хорошо знал Бьюкенен, для выполнения этой задачи требовался человек с большим авторитетом, в отличие от обычных губернаторов территорий, которые обычно были политическими хаками. Он нашел такого человека в лице Роберта Дж. Уокера из Пенсильвании и Миссисипи, своего бывшего коллеги по кабинету Полка и одного из ведущих демократов страны. Уокер питал слабость к грандиозным и сомнительным спекулятивным предприятиям, но он был твёрд и искусен в политических делах и умел широко смотреть на государственные вопросы. Он не хотел обременительной работы в Канзасе, и ему потребовалось много уговоров, чтобы добиться его согласия.[518] Кроме того, он был слишком проницателен, чтобы занять этот пост без публичного обязательства администрации поддерживать политику, которой он предлагал следовать. Зная, что Бьюкенен подвержен влиянию южан, он написал открытое письмо, в котором постарался изложить своё понимание того, что президент и кабинет министров «искренне разделяют мнение… что действительным добросовестным жителям территории Канзаса, путем честного и регулярного голосования, не затронутого мошенничеством или насилием, должно быть позволено при принятии конституции штата самим решать, какими должны быть их социальные институты».[519]

Когда он писал свою инаугурационную речь в качестве губернатора перед отъездом из Вашингтона, Бьюкенен пришёл к нему домой и просмотрел её вместе с ним, предположительно одобрив отрывок, который гласил: «Ни при каких обстоятельствах Конгресс не примет Канзас в качестве рабовладельческого или свободного штата, если только большинство жителей Канзаса сначала не решит этот вопрос честно и свободно путем прямого голосования по принятию Конституции, исключая всякий обман или насилие».[520] Вооруженный этими принципами, новый губернатор отправился в Канзас, будучи лучше, чем любой из трех его предшественников, подготовленным к установлению жесткого контроля над всеми фракциями. По мере продвижения на запад Уокер останавливался в Чикаго, чтобы посоветоваться с Дугласом и получить его одобрение на инаугурацию.[521] Вскоре после прибытия в Канзас он отправил Бьюкенену анализ политического состава территории, ясно указывающий на стратегию, которой он намеревался следовать: «Если предположить, что общее число поселенцев составляет 24 000 человек, — писал он, — то относительное количество, вероятно, будет следующим: Демократы Свободного государства — 9000, Республиканцы — 8000, Прорабовладельческие демократы — 6500, Прорабовладельческие ноу-ноуты — 500».[522] Это означало, что антирабовладельческие элементы превосходили прорабовладельческую группу 17 000 против 7000, а демократы превосходили приверженцев других партий 15 500 против 8500. Уокер предположил, что администрация сможет легко принять Канзас в Союз в качестве демократического штата, что Бьюкенен очень хотел сделать, если не совершит ошибку, пытаясь создать рабовладельческий штат, против чего выступит большинство, включая многих демократов.

Главным препятствием на пути к победе программы свободных штатов был раскол в рядах свободных штатовцев. Многие из демократов участвовали в работе созданного правительства, главой которого стал Уокер, но некоторые демократы и почти все республиканцы отказывались признавать это правительство, считая его «фальшивым», основанным на подтасовке результатов выборов и мошеннических действиях.[523] Когда Уокер прибыл на место, он обнаружил, что насилие утихло. Губернатору Гири удалось восстановить порядок, а соблазн спекуляции землей соблазнил многих из бывших воюющих сторон. Большинство поселенцев были жаждущими земли первопроходцами, для которых мир и процветание были важнее рабства или свободы для негров. Но глубокий раскол между «правительством» свободного штата в Топике и признанным правительством в Ле-Комптоне отдалял людей друг от друга. Более того, старые противоречия проявляли признаки того, что они снова вспыхнут, потому что в феврале 1857 года, незадолго до того, как Бьюкенен стал президентом, законодательное собрание территории Канзаса разрешило провести в июне выборы конституционного конвента, который должен был собраться в сентябре и положить начало пути территории к государственности.[524]

Уокер добрался до Канзаса только в конце мая, слишком поздно, чтобы выработать основу, на которой фракция свободных штатов согласилась бы голосовать на выборах. Они утверждали, что их лишили избирательных прав, разделили на группы и просто обсчитали с помощью набитых бюллетеней, и что если они проголосуют, то будут связаны результатами выборов, которые, как они знали, будут фальсифицированы или, в лучшем случае, непредставительны. Только если Уокер отменит процедуру, указанную в акте о назначении выборов, они смогут принять в них участие. Но у него не было на это полномочий, и, хотя он предупредил их, что их воздержание даст победу прорабовладельческой партии по умолчанию, они отказались от своего решения.

В июне произошло именно то, что он предвидел. В ходе тихих выборов, когда многие прорабовладельческие кандидаты