Ментальности народов мира - Георгий Дмитриевич Гачев

в итоге, тогда как русская – разомкнута в бесконечность вопрошения и исследования, есть отсыл в даль…

Вот схема логического построения у Мицкевича:

На каких людей отчизна наша возлагала… надежды?…

Не на людей, одевавшихся всех красивее…

И не на людей, воевавших где-то…

Но на людей, которых вы назвали добрыми поляками…

(«Книги Польского пилигримства», VI)

Польский Логос выявляется и из особенностей вклада поляков в мировую Науку. Он – в отрыве и одолении Земли (Коперник и наш Циолковский, открывший реактивный принцип: ракета летит самоотталкивательно, как и мысль разгоняется по логике «не то, а…»); в развеществлении тверди: открытие Марией Склодовской-Кюри (опять французское склонение, как и у Шопена…) радиоактивности – ведь тем она гранит атома-камня (стихия земли) раскрыла как марево-истечение, радугу, влаго-воздух, поле, континуум…

Подобно и у Юлиана Пшибоса в стихотворении «Материк» – тут весь польский Космо-Психо-Логос! И одухотворение вещества, и взмах-порыв; и Листва, и Тень; и волновая теория строения всего в мире; и кривая-лукавая, женская линия…

* * *

В общем, получилась у меня, так сказать, «романтическая» модель Польскости. Но недаром в дополнительности к ней возникла и «позитивистская» модель. Ее raison d’être столь же бесспорен. Ведь История, Культура находятся в диалогическом отношении к национальному Космосу и Этносу и антропосу: то, что не дано последним от Природы, естественно, первые призваны восполнить, произвести искусственно: через труд и воспитание в Обществе. Национальная целостность поэтому есть нечто принципиально открытое, незавершенное.

Но подобно и в оркестре человечества каждый народ, как инструмент, ценен незаместимостью своего ума-умения: гобой дорог скрипке тем, что он умеет то, чего она не умеет. Так что не унификация, а уникальность – вот верный курс. За что мужчина любит женщину? За то ли, что она похожа на него? Напротив – за диво совершенной непохожести. Так и соседнюю или дальнюю нам национальную целостность: ее возлюбленную непохожесть – вот что да восценим и чем будем дорожить!

Балканский Космо-Психо-Логос

Балканский менталитет я попробую охарактеризовать на материале знакомых мне культур Эллады и Болгарии.

Балканы – регион материка Евразии, представляющий собой диалог горного массива и полуострова (еще и с островами в море). С одной стороны, с севера – вздутие земли на небо, ее тяжкая гордыня. С другой, с юга – погружение земли в море, самоумаление тверди перед водой, мужского начала перед женским. (Хотя тут – амбивалентно: море – Посейдон, а земля – Гея и гора – ее грудь).

Конечно, условно впряжены геополитической классификацией эти два типа бытия: островная Эллада и Болгария, прежняя Югославия, даже Румыния, эти сугубо материковые и жесткие, монолитные страны, в одну региональную целостность. Однако если вдуматься – и субстанционально-качественное можно обнаружить единство в этой общности. Внутри континента Евразии здесь перекресток между Европой и Азией, их диалог: Персидские войны Эллады, Османское иго над Балканами и т. д. Здесь стык ислама и христианства, динамика между ними: противостояние и взаимопроникновение, взаимопитание – и в обычаях (болгарский «кеф» и семейный уклад), и в одежде, в архитектуре, в языке (турцизмы и юмор турецкий), в мелосе восточные извивы и ритмы и в Болгарии, и в Греции – лидийский, миксолидийский, гипофригийский лады, что изгонял Платон из идеального Государства как разнеживающие. И кухня: ее многообразие, греческой и болгарской, – от стыка разных вкусов и их космизация, согласование в пестром единстве: острое, сладкое, пряности – это тебе не материковая суровость и простота германо-русская, но мелкая дифференцированность, как береговая линия Эллады или насеченность гор и ложбин на Балканах.

Балканы – не плато, плоский монолит, а изрезанность, так что каждое углубление, долина, где оседает человек на жизнь, являет особый род и народ, стиль и склад – как особый полис на каждом острове Греции. Хребтами разделены эти микронароды и «островные» общины на материковых Балканах, сохраняющие свой быт и говоры (архаику в диалектах едут сюда изучать лингвисты), – так же, как морем отделены Родос и Самос, Хиос и Кипр в Элладе. И как воевали-цапались друг с другом полисы в Элладе, так и ныне в бывшей Югославии народы сцепились малые. И вот забрезжило сходство космоустроения меж Грецией и материковыми Балканами: остров в Греции = долина (ложбина) на Балканах: и там, и сям – особый мир, община, полис, стиль. Налицо диалог: остров есть выпуклость стихии земли в воде. Долина есть вогнутость земли в небе, уступчивость-смирение земли перед небом и, напротив, выступ Неба в лоно Земли. В сумме этих двух полушарий получается шар. Сферос – главная моделирующая фигура в эллинском миросозерцании. И Эмпедокл, и Платон, и Архимед, и Плотин – для всех шар есть образ совершенного Бытия, идеал Космоса. Тут примеров не счесть.

А как с этим на материковых Балканах? Мне они известны в болгарском варианте. Болгарский Космос – чередование Горы («Балкан» – он) и Долины: Котел, Клисура (ущелье), Широка лъка (широкая лука) – так обозначаются поселения, по рельефу. В итоге получается волна-синусоида из двух полушарий:

. Чаша вверх и вниз дном. Но и в ценностном отношении между ними диалог: гора, «балкан» – местообитание гайдуков, свободных духом мужей, тянущихся к небу. Там и овчары с кавалом и гайдой, люди музыки (ближе к Парнасу). А в долине – «стара майка» и «тежки чорбаджии», создатели и хранители быта, очага, богатства и культуры. Там и «чорбаджийската дъщеря» – мечта гайдука. Соответственны и духовные ориентиры: высота горы по климату соответствует посеверению широты: там холод, белый снег – свет и ветер вольный; и люди отвлеченного идеала и воз-Духа высокого тянулись из Болгарии на Север, в Россию, – туда и Каравелов, и Ботев, и Георгий Димитров, и отец мой, Димитр Гачев. А люди более жизненно-телесные, трезвые и прагматические, тянулись на Юг и на Восток, в Цариград: Петко Славейков, Крыстевич, Богориди…

И тут еще один вектор на перекрестке Балкан проступает: между Югом (цивилизации Средиземноморья) и Севером (Германский и Русский миры). Балканы – на пути, на оси «из варяг в греки», то есть между германо-славянским земледельческим Севером и торгово-изнеженным Югом (Финикия, Афины, Венеция…), где живчиком снует мобильный атом-индивид, у которого принцип «все мое ношу с собой» (как и Данте – «сам себе партия»). На Севере же Целое первично, а индивид – его функция. «Жила бы только Родина!..» – поет русский, а южанину «где хорошо – там и родина».

Но этому вроде противоречит германский протестантизм, где каждый – напрямую с Богом, свободная личность, «самосделанный человек» англосакс. Но именно «самосделанный» – акцент на труде, а на юге – на