Казань и Москва. Истоки казанских войн Ивана Грозного - Павел Канаев

умолчанию становился московским прислужником. Но великий князь был далеко, а вот царевна Ковгоршад, Булат Ширин и Качиг-Алей – близко. Они тут же взяли Джан-Али в оборот и, по сути, начали править от его лица. Именно своей неопытностью и неискушенностью в политике царевич и импонировал этим «казанским триумвирам». Что же касается куда более матерого Шаха-Али, кто знает, какая муха может укусить его теперь? Не исключено, что кто-то из нынешнего руководства волжского ханства в свое время приложил руку к заговору против него. Возникло бы никому не нужное недопонимание. Василию III тоже было ни к чему, чтобы его ставленник тут же поссорился с самыми влиятельными союзниками Москвы среди казанской знати. Словом, на тот момент Джан-Али оказался «всем полезен, всем хорош».

Вместо заключения

Под конец правления Василия III Москве удалось вернуть свой протекторат над волжским ханством, усадив на трон Джан-Али. Гирей на казанском троне больше не маячил бельмом на глазу великого князя. Но и это не позволило москвичам «ногою твердой стать» в Казани. В 1533 году великий князь Василий Иванович вдруг тяжело заболел и скончался 4 декабря. К тому времени казанцы снова были недовольны тяжелой рукой Москвы. Воспользовавшись смятением русской власти в условиях смены правителя, волжские татары опять начали сближаться с Крымом и стоящей за ним Османской империей. По такому поводу хочется высказаться в духе «неопалимой» героини популярного сериала по мотивам саги Джорджа Мартина. Чтобы московские и крымские ставленники перестали сменяться по кругу, точно спицы в движущемся колесе, его недостаточно было остановить. Кто-нибудь непременно по новой запускал круговерть. Требовалось сломать колесо, то есть окончательно завоевать Казань и забыть про шаткие протектораты.

Такую задумку на будущее вынашивал еще Иван III. С самого начала своего правления он уделял больше внимания казанским делам, нежели отношениям с формальным сюзереном – слабеющей день ото дня Большой Ордой. Усиливало московский интерес к Казани то, что в политическом плане она оказалась нестабильной и рыхлой. Перед возвысившейся Москвой это открывало окно возможностей для установления там своего контроля. Не справься с такой задачей Русское государство, повезло бы другим игрокам. Ведь с конца 70-х годов XV века, со смерти хана Ибрагима, Казань окончательно превратилась из субъекта в объект международной политики. Она ориентировалась то на одни, то на другие внешние силы. По законам феодальной (впрочем, и не только феодальной) экспансии подобная позиция неминуемо вела к потере самостоятельности и включению в состав более сильной державы. Альтернативой Москве в случае ее неудачи становился Крым – главный русский антагонист на поволжской арене. Или же Польско-Литовская держава, подчини она себе сперва все русские территории. Далее путь ей лежал один – на Восток. Могла активизироваться и Османская империя, вознамерившись установить более жесткий контроль над регионом через крымское посредство.

Стало бы легче казанцам при любом из возможных сценариев – вопрос скорее риторический. Однако не просто так половина казанских правящих кругов (представители так называемой прорусской партии) предпочитала протекторат православной Москвы подчинению братским татарам. Не менее показательны альянсы Крыма с Москвой и Большой Орды с Литвой, которые схлестнулись друг с другом на Угре в 1480 году. Вера верой, народность народностью, но экономические интересы в итоге оказывались для многих важнее. Борьба же с нечестивыми и величие татарского братства (русского, германского, польско-литовского – пусть каждый выберет то, что больше по душе) зачастую стелились мягкой постелью, на которой на поверку было жестко спать. Достаточно вспомнить, с каким рвением еще недавние заговорщики против промосковской власти умоляли великого князя «отдать им нелюбки и вины» после того, как на свою голову передали Казань в руки сибирского царя Мамука из Шибанидов в 1479 году. А ведь тот орудовал в волжском ханстве каких-то несколько месяцев.

Не станем приукрашивать: московский патронат тоже не был для казанцев равноправным сотрудничеством. Многое в нем носило явно унизительный характер для местных правящих элит. Чего стоила необходимость согласовывать с Москвой все кандидатуры ханов, которые, в свою очередь, не имели возможности жениться без одобрения великого князя. Едва ли кому-то из казанцев нравилось и проливать кровь в чужих войнах, защищая московские, а не свои интересы. Еще раз напомним, что помощь Мухаммед-Эмина великому князю в покорении Вятки легла позорным пятном на репутацию хана в глазах многих соотечественников.

С другой стороны, Москва отличалась терпимостью к мусульманской вере, а служилые касимовские и прочие татары занимали видное место в военной и государственной жизни Руси с XV века. К уничтожению поволжских татар и их уклада жизни Русское государство стремиться никак не могло хотя бы в силу этого. Ничего подобного и не произошло даже после 1552 года, который кое-кто до сих пор грозится «не забыть и не простить». Были полноценное завоевание, классические подавления восстаний, репрессии. Но объемы и мотивы всего этого не имеют ничего общего с геноцидом индейцев или армян, как бы ни пытались выставить все в таком свете особо одиозные «борцы за историческую правду».

Наступления на ислам не велось, многие феодалы сохранили свои владения, а масштабные переселения в Казанский край детей боярских и крестьян начались лишь в самом конце XVI–XVII cтолетии. При том с XIII века взаимные нападения, походы, карательные операции и прочие обмены «любезностями» являлись постоянным лейтмотивом русско-татарских отношений. Поиск виновных и жертв здесь выглядит глупее, чем детские разборки, кто кого первый толкнул.

Вдобавок выбор в конце XV–XVI столетии у Русского государства оказался невелик: расширяйся – или другие расширятся за счет тебя. Забегая вперед, скажем, что в 1571 году крымские войска сожгут Москву, а владыка Тавриды Давлет Гирей пришлет Ивану Грозному в подарок оголенный кинжал с недвусмысленным намеком. Вот кому следовало уступить Казань по логике тех, кто сегодня осуждает «кровавую колонизацию Поволжья». Тогда государю не стоило ждать так долго и утруждать крымского коллегу излишними тратами. Логичнее было бы самому обзавестись кинжалом и сделать что следует.

Интересно, что приверженцы такой «суицидной доктрины» широко встречаются даже в современной отечественной историографии. Некоторые авторы при любой возможности смакуют «экспансионистские устремления великого князя», отсутствие «интересов обороны» в тех или иных московских акциях, направленных на смещение крымских Гиреев с казанского трона.

Помимо укрепления военно-политических позиций, важной целью русской экспансии на Казанское ханство стало установление контроля над Волжским торговым путем. Экономические санкции со стороны Запада, как бы современно это ни звучало, толкали русское купечество на Восток: в Персию, Ширван, узбекские ханства (Хиву, Бухару). Значит, надлежало проложить туда гарантированную и безопасную дорогу.

Имело большое значение для Москвы и