Знакомьтесь, литература! От Античности до Шекспира - Константин Александрович Образцов

посмел покинуть Норвегию и отбыть домой в Исландию без королевского разрешения. Так бывает, когда водишься с безумными королями. О смерти Стурлусона тоже подробно рассказано в сагах: не история, но литература донесла до нас обстоятельства гибели самого знаменитого в мире исландца, чья слава обессмертила даже имена его убийц.

Прошлое, настоящее и будущее. Нордическая героическая жизнь. Цикл скульптурных изображений Эдды. Фотография Эрнста Альперса, 1867 г.

«Симон велел Арни, чтобы тот зарубил Снорри. „Не надо рубить!“ — сказал Снорри. „Руби!“ — сказал Симон. „Не надо рубить!“ — сказал Снорри. Тут Арни нанес ему смертельную рану и вместе с Торстейном они зарубили его».

Значение названия «Эдда» осталось загадкой для исторического литературоведения. В разное время высказывались различные версии: прабабка? Поэзия? Ода? Название хутора? Прозвище подружки? Ясно одно: взявшись писать работу по стандартам скальдического стихосложения, Снорри Стурлусон создал невероятную мифопоэтическую компиляцию из импровизаций на библейские темы, античных сюжетов и творчески переработанных древнегерманских легенд.

Нередко бывает, что простой по своей сути замысел превращается в нечто гораздо более масштабное и значительное. Лев Николаевич Толстой, например, задумывал небольшую повесть о возвращающемся из ссылки декабристе, а в итоге перенес действие на полвека назад и создал четырехтомный роман с эпилогом из двух частей. Снорри Стурлусон решил предпослать разбору поэтических кённингов анализ источников их яркой образности, то есть создать некий справочник по миру германского эпоса: к XIII в. уже не всем было очевидно, кто такие Фригг, Сив или Скёдуль, имена которых использовались в метафорах. Но начинать рассказ о древних богах следовало с их происхождения, а ему обязательно надо было предпослать изложение христианской доктрины мироздания, по сути, уже ставшей единственной. Поэтому трактат по основам поэзии начался следующим образом:

«Всемогущий Господь вначале создал небо и землю, и все, что к ним относится, а последними он создал двух человек, Адама и Еву, от которых пошли все народы. И умножилось их потомство и расселилось по всему свету. Но с течением времени возникло в людях несходство. Некоторые среди них были хорошие и праведные, но гораздо более было таких, которые склонились к мирским страстям и презрели слово бога. И потому бог затопил в разлившемся море весь мир и все живое, что было в мире, кроме тех, кто спасся с Ноем в ковчеге. После Ноева потопа остались в живых восемь человек, и от них происходят все народы»[72].

Покончив за пару следующих страниц со священной историей, Снорри Стурлусон взялся за географию:

«Весь мир разделялся на три части. Часть, которая лежит на юге, простираясь и западу и к Средиземному морю, зовется Африкой. На юге Африки жарко, и все сожжено солнцем. Другая часть лежит на западе и тянется к северу и к океану, она зовется Европой или Энеей. На севере этой части так холодно, что там не растет трава и нельзя там жить. С севера на восток и до самого юга тянется часть, называемая Азией. В этой части мира все красиво и пышно, там владения земных плодов, золото и драгоценные камни. Там находится и середина земли».

Теперь можно было переходить к происхождению древних германских богов, и тут автор преподносит сюрприз, который особенно оценят те, кто недавно перечитал поэмы Гомера, ибо род Тора и всех его многочисленных потомков, ныне хорошо известных благодаря популярной культуре, Снорри Стурлусон ведет от троянцев:

«Вблизи середины земли был построен град, снискавший величавую славу. Он назывался тогда Троя, а теперь Страна Турков. Этот град был много больше, чем другие, и построен со всем искусством и пышностью, которые были тогда доступны <…> В городе было двенадцать правителей. Эти правители всеми присущими людям качествами превосходили других людей, когда-либо живших на земле. Одного конунга в Трое звали Мунон или Меннон. Он был женат на дочери верховного конунга Приама, ее звали Троан. У них был сын по имени Трор, мы зовем его Тором <…> В северной части света он повстречал прорицательницу по имени Сибилла — а мы зовем ее Сив — и женился на ней. Она была прекраснейшей из женщин, волосы у нее были подобны золоту. Сына их звали Лориди, он походил на своего отца. У него был сын Эйнриди, а у него — Вингетор, у Вингетора — Вингенер, у Вингенера — Моди, у Моди — Маги, у Маги — Сескев, у Сескева — Бедвиг, у Бедвига — Атри, а мы зовем его Аннан, у Атри — Итрманн, у Итрманна — Херемод, у Херемода — Скьяльдун, его мы зовем Скьёльд, у Скьяльдуна — Бьяв, мы зовем его Бьяр, у Бьява — Ят, у Ята — Гудольв, у Гудольва — Финн, у Финна — Фридлав, мы зовем его Фридлейв, а у того был сын Волен, а мы зовем его Один. Он славился своею мудростью и всеми совершенствами. Жену его звали Фригида, а мы зовем ее Фригг».

Конечно, странно вести генеалогию германских богов от троянских царей. Такой подход в науке называют эвгемеризм: когда все древние боги — это обожествленные спустя столетия после их смерти герои. Снорри Стурлусон один из первых в истории применил этот принцип к осмыслению основ своей традиционной культуры и культов. Впрочем, эта религиоведческая оригинальность вряд ли прославила бы Стурлусона в веках, если бы не следующая часть — «Видение Гюльви». В ней главный герой — собственно Гюльви, названный шведским конунгом — приходит в Асгард, где встречает божественных собеседников: Высокого, Равновысокого и Третьего. Аллюзия Святой Троицы настолько прозрачная, что не стоило бы и расшифровывать. Гюльви ведет с ними диалог в форме вопросов и ответов, и в нем Снорри Стурлусон обобщает все классические сюжеты и образы скандинавской мифологии. Это исчерпывающая компиляция, удобный справочник по богам и героям, благодаря которому хорошо знакомые ныне имена и названия — Один, Вальхалла, Тор, Локи, валькирии — дошли до нашего времени. Навигация этого мифологического словаря очень удобна и для современного читателя: хотите, например, освежить в памяти, что такое Биврёст? Есть соответствующая заметка, где все изложено ясно и коротко:

«…боги построили мост от земли до неба, и зовется мост Биврёст. Ты его, верно, видел. Может статься, что ты зовешь его радугой. Он трех цветов и очень прочен, и сделан — нельзя искуснее и хитрее. Но как ни прочен этот мост, и он подломится, когда поедут по нему на