«Балканский фронт» холодной войны: СССР и югославско-албанские отношения. 1945-1968 гг. - Александр Животич

помощи греческому партизанскому движению и советскими попытками навязать практику обязательного согласования всех внешнеполитических шагов вели к постепенному взаимному отдалению. Югославское стремление к самостоятельности вступило в противоречие с советской решимостью укрепления дисциплины в социалистическом лагере, к которому побуждало обострение отношений с Западом. Решение югославского Политбюро «взять собственную судьбу в свои руки»[25] представлялось ему болезненным, но вынужденным и единственно возможным. Обмен посланиями, состоявшийся в течение весны 1948 г., поднял со дна на поверхность весь осадок накопившихся противоречий предыдущих лет. Югославской стороне ставилось в вину следующее: медленное строительство государственных институтов по советскому образцу; аграрная политика; массовость коммунистической партии, которую, якобы, наводнили «враждебные элементы»; ряд других шагов партийного руководства и явлений, присутствовавших в югославском обществе. Руководство югославской компартии отказалось идти на попятную и отправить делегацию в Бухарест на совещание партий, входящих в Коминформ в июне. Резолюция «О положении в коммунистической партии Югославии», принятая на этом совещании, открыла масштаб конфликта между Белградом и Москвой. Жестко отвергнув критику со стороны Москвы, Белград вступил на путь продолжительного политического, экономического и пропагандистского противостояния. К эскалации конфликта привели взаимные острые обвинения. В Югославии волна репрессий прокатилась по сторонникам резолюции Информбюро, русофилам, людям, симпатизирующим СССР, а также представителям русской эмиграции. Снизился уровень дипломатических отношений, а в обеих столицах за дипломатами была установлена тотальная слежка. Вскоре последовал разрыв договоренностей в области экономики и культуры. Атмосфера страха перед вероятным советским вторжением привела к сосредоточению войск в приграничных территориях и частым приграничным инцидентам. Союзники СССР по соцлагерю воспроизводили его политику в отношении Югославии[26].

Первые перемены к лучшему для обеих сторон наступили после смерти Сталина в 1953 г. Летом того же года в СССР стала открыто обсуждаться возможность нормализации отношений с Югославией. Эту цель преследовала тайная переписка партийного руководства двух стран, начатая летом 1954 г. после завершения перетасовки высшей советской номенклатуры[27]. В конце мая – начале июня 1955 г. в Белграде состоялась встреча делегаций правительств СССР и Югославии, результатом которой стало принятие Белградской декларации, определившей рамки будущего двустороннего сотрудничества. Запущенный процесс нормализации вскоре принес заметные изменения в политической, экономической и культурной сферах. Она получила новый импульс летом 1956 г., когда в Москву с государственно-партийным визитом прибыла делегация югославского руководства. Московская декларация, подписанная в конце переговоров, зафиксировала согласие обеих сторон, достигнутое при обсуждении как международной обстановки, так и отношений между двумя государствами и их партиями. Позитивная тенденция была нарушена в конце 1956 г.[28] Ближневосточный кризис осени 1956 г., по которому позиции обеих сторон во многом оказались едиными, совпал с венгерскими событиями, ставшими предметом острых разногласий между Москвой и Белградом. ФНРЮ, поначалу поддержавшая советское вторжение в Венгрию[29], осудила жестокость средств, с помощью которых СССР подавил восстание. Неудивительно, что в следующем году взаимодействие двух государств протекало неровно.

Начало 1957 г. прошло под знаком взаимных обвинений, озвученных в конце предыдущего года, что не помешало позднее перейти к укреплению экономических и политических связей и даже к обсуждению восстановления военного сотрудничества, прерванного в 1948 г. Тем не менее, несмотря на продемонстрированную добрую волю, СССР отказался пойти навстречу просьбам югославского руководства о поставках современного вооружения[30]. Условием соглашения по этому вопросу Москва назвала отказ Белграда от западной военной помощи. Не принес ожидаемых результатов и состоявшийся осенью 1957 г. визит прославленного маршала и министра обороны Г. К. Жукова. Тем не менее, югославская сторона полагала, что и в военной области будет достигнута нормализация. Взаимными шагами на пути к ней стали удовлетворение Белградом требований Москвы относительно признания ГДР и обещание советского руководства помочь в строительстве комбината по производству алюминия в Югославии. Однако хотя ФНРЮ анонсировала отказ от западной военной помощи, в конце 1957 г. на горизонте показались контуры нового межгосударственного и межпартийного конфликта. К нему привели разногласия, связанные, во-первых, с подготовкой конференции компартий в Москве в 1957 г. и, во-вторых, с программой и уставом Союза коммунистов Югославии, которые предстояло утвердить на его съезде в Любляне. Хотя противостояние протекало в сфере политики и идеологии, оно наложило отпечаток и на прочие аспекты югославско-советских отношений[31].

Югославско-советские отношения оставались «замороженными» вплоть до 1961 г. К примирению Советский Союз подтолкнули, во-первых, позиция Югославии, озвученная в ходе Белградской конференции внеблоковых государств, во-вторых, конфликт СССР с Китаем, а затем и Албанией и, в-третьих, новая волна противоречий с Западом. Хорошими отношениями с западными странами не могла похвастать и Югославия, которая поэтому благосклонно отнеслась к намерениям советской стороны наладить двусторонние отношения. Югославии, прекратившей получать западную военную и экономическую помощь, снова была необходима поддержка. Кроме того, она жизненно нуждалась в международном партнере, который мог бы помочь ей в модернизации вооруженных сил. В 1962 г. Югославию с визитами посетили: глава советского МИД А. А. Громыко (в апреле) и формальный глава советского государства Л. И. Брежнев (в сентябре). Первый визит завершился констатацией взаимных намерений преодолеть имеющиеся противоречия[32]. Озвученная во время визита Брежнева готовность обеих сторон руководствоваться реальным положением вещей для дальнейшего развития югославско-советских отношений стала залогом начала нового этапа двустороннего сотрудничества, начавшегося с поездки в СССР в конце того же года И. Броза Тито. Благожелательная атмосфера, установившаяся в отношениях двух стран, сделала возможным заключение новых экономических и военных соглашений. В первой половине 1960-х годов Югославия значительно более активно использовала статус наблюдателя в работе комиссий СЭВ, когда в развитии всей этой организации решающую роль играл сам Н.С. Хрущев. Однако вопреки сформулированному в Москве стремлению «принять в члены СЭВ все социалистические страны»[33], югославы воздержались от вступления, а затем сохраняли дистанцию и в отношении разрабатывавшейся во второй половине десятилетия ее Комплексной программы социалистической экономической интеграции[34].

Поставки новейшего вооружения и военного снаряжения служили проявлением как высочайшего межгосударственного доверия, так и убежденности СССР в необходимости наращивать собственное присутствие в Югославии. Взаимное сближение Югославии и Советского Союза после 1962 г. происходило в атмосфере масштабных международных кризисов — Берлинского и Кубинского. В странах третьего мира также имелись собственные очаги нестабильности и болезненные точки. Предметом разногласий в данный период оставались, во-первых, внеблоковый характер внешней политики Югославии, критикуемый Советским Союзом, и, во-вторых, приверженность Белграда собственному пути построения социализма. Несмотря на существование серьезных разногласий, связанных, прежде всего, с восприятием Москвой и Белградом происходившего в социалистическом лагере, к сближению их подталкивали объективные международные обстоятельства. А именно: обострение отношений между СССР и США, вызванное событиями на Ближнем Востоке; эскалация военных действий во Вьетнаме, выраженное негативное отношение администрации Джонсона к коммунизму и государствам, выступавшим под