Истории пестрых народов Урала и Зауралья. В поисках связующих нитей. 140-летию П. П. Бажова посвящается - Михаил Прокопьевич Ермаков

Когда появилась возможность разводить овец, начали шить шубы, полушубки. Обувью, как и в Белоруссии, были лапти, благо лыка из липы в лесу хватало.

Хлеб ели ржаной. А первая рожь была посеяна так. Разрубали и освобождали от деревьев небольшое пространство, сжигали траву и мелкие сучья, сковыривали землю, сколько было доступно. Руками разбрасывали семена и боронили. На следующий год на новой земле вырастала высокая рожь. Жали серпами, сушили, молотили и т. д., так же, как это делали и русские крестьяне, технология была одна.

В.Ф. Мясников пишет: «Питались переселенцы только своими продуктами. Главный упор делался на картофель. Вот ту уж мастерству белорусов остается только позавидовать! Сорок блюд они готовили из этого овоща! Драники из картошки самое любимое и бесценное блюдо. Сами делали льняное масло. С хлебом было туговато, едва хватало от урожая до урожая. Дело не в том, что не было желания больше сеять, а просто физически были не в состоянии.

В нашей сегодняшней России многие склонны считать, что крестьяне были бедными только по тому, что не хотели работать, то есть были ленивы. Приехать за тысячи километров в глухомань Зауралья с большими семьями, не имея ничего, и не находя почти никакой поддержки властей. Выжить, встать на ноги, приспособиться к суровым местным условиям, в которых, только работая день и ночь, можно было не умереть. Причём «приехать» – сказано громко, скорее добраться. Эти факты никак не подтверждают огульное охаивание и русских, и белорусских крестьян».

Подспорьем в питании были дикоросы. Заготавливали много соленых, сушёных грибов. Брали клюкву, бруснику, в урожайные годы собирали кедровые орехи.

Белорусские переселенцы были в основном людьми сообразительными и рассудительными, курили самосад. Сами выращивали табак, сушили на чердаках, измельчали стебли тяпкой или топором в деревянном корыте, листья крошили руками. Особое место в хозяйственной деятельности переселенцев занимал лён. Его возделывали как отдельную культуру. Выросший лён дергали, связывали в снопики, мочили, сушили, мяли на льномялках. Между двумя пластинами из досок в щель вставлялся деревянный нож с ручкой. Под него подставлялась горсть льна, которая передвигалась одной рукой, другой рукой нож опускался и поднимался. Костра ломалась в стебле, волокно отделялось. После этой операции следовала другая – длинным деревянным ножом трепали, отделяя короткое волокно – потрепье, а напоследок чесали щёткой из свиной щетины. Следующим делом было прочесать лён на щётке из гвоздей. Получалось изгребье – самое длинное и прочное волокно. Из пряжи этого волокна ткали лучшие сорта холста с различными узорами. Из него же сучили прочную сапожную дратву – постегонку.

Пряли самопрялками на шпульку. Со шпулек пряжа сматывалась на мотовило, а перед тканьем нити сновали по стенке. Существовало выражение: основано столько-то стен. Со стен нити снимали и наматывали ровным слоем на ткацкий станок, а дальше продергивали нити в плетеные ничетки, от них зависел узор полотна. Простой холст в два нита, узорный в четыре и так до восьми. Для прохождения нитей ровным слоем они продергивались в бердо, состоящее из тонких поперечных деревянных пластинок. Бедро вставлялось в набелки и им пристукивали к полотну очередную нить, пропущенную челноком. Сложным и трудоемким было это занятие. Зимой пряли, весной ткали, на солнечных лучах белили холст. Нередко устраивались женские помочи, когда все операции со льном выполнялись сообща. После работы был ужин из продуктов своего хозяйства.

Сено косили только мужчины, а вот жали женщины, ставили снопы в бабки или в суслоны. Четыре снопа ставили друг к другу, а пятым или шестым колосьями вниз накрывали от дождя. Нередко эта работа сопровождалась песнями. По праздникам и в воскресенье в чьей-нибудь избе устраивались вечёрки – танцы. Часто были проблемы с керосином, его заменяли смолевые чурки, горевшие на шестке русской печи, ярко освещая хату. Молодежь одевалась в праздничные одежды и обувь, изготовленная местными мастерами. Мода на одежду носила национальный характер, то есть привезена из Белоруссии. Музыкальными инструментами были гармонь, скрипка. Кое-кто из пожилых людей играл на цимбалах, вывезенных из родных мест.

Часов в деревне не было, время определялось по крику петуха, по звездам, по рассвету и сумеркам, по солнцу. Молодёжи было много. Семьи-то были большие. Поэтому женились, образовывались новые семьи. Свадьбу справлять помогали родственники. На свадьбу несли четверть самогона, сало, мясо. Сало у белорусов входило в состав основных продуктов. Свиней откармливали, после убоя сало солили. По наличию сала определялось продовольственное благополучие семьи. Если есть бочка сала, значит, семья живет неплохо. Невесте дарили изделия из льняного полотна: полотенца, скатерти, отрезы холста. На свадьбе для каждого гостя скрипач играл величественную песню, которая слушалась стоя.

Постепенно деревни переселенцев застраивались добротными, чаще пятистенными домами, крытыми пилёным тёсом. Избы белорусские внутри отличались от челдонских. При заходе в хату стоял сундук. Ставили его всегда поближе к двери. Там хранилось всё «богатье» и документы семьи. В переднем углу непременно икона, обрамлённая холщовым полотенцем. Вдоль стен лавки, стол ближе к иконе. Цветов на окна не ставили, зимой они там замерзали. Возле стенки недалеко от порога стоял «цебор», куда сливались ополоски после еды, и готовилось пойло для кормления скота. Цебор представлял собой деревянную кадку. У глинобитной печи стояли ухваты, чугуны, горшки. Стол, пол, черенки ухватов к праздникам скоблились, иногда на пол стелились половики. Окна были маленькие для сохранения тепла. В хате стояла ступа деревянная для приготовления крупы. Кровати были деревянные, наволочки и матрацы холщовые, набивались соломой. Накрывалась кровать тканой «постилахой». На «очепе» (жерди) висела люлька для младенцев. Всю зиму кур держали дома под русской печью. В стужу приносили в хату ягнят, после отёла коров – телят и даже маленьких поросят. Освещались хаты с помощью лучины или керосиновой лампы-коптилки. Медицинской помощи в поселениях не оказывалось. Медпункт был в деревне Носово, но работал он от случая к случаю. Не было постоянных фельдшеров. Лечились травами, нашептыванием.

С приходом переселенцев к 1912 году образовалось 58 новых поселений. Число жителей в таборинских поселениях выросло до 8127 человек, в два раза больше чем сейчас. Пахотной земли числилось 4583, сенокосной – 6111 десятин. В 24 населенных пунктах было 60 ветряных мельниц и 9 водяных. Местное население передавало переселенцам навыки в охоте и рыбалке, а переселенцы научили их выращивать и откармливать свиней, садить в большом количестве картофель, и использовать его в продовольственных целях. Белорусы стали строить дома по подобию местных. Перенимались взаимно элементы культуры, появляется много смешанных браков. В местные органы власти избираются и назначаются и те и другие. В 1903 году появляются первые белорусские переселенцы