История Карелии с древнейших времен до наших дней - Михаил Ильич Шумилов

Вот как выглядела беломорская волостка Шуя на одноименной реке по описанию «Дозора» 1598 г. Ее центром являлся погост — церковь с дворами священника, дьячка и пономаря. На том же берегу реки, на значительном удалении друг от друга, вверх и вниз по течению, стояли, соответственно, 10 и 14 дворов местных крестьян, а на противоположной стороне реки — еще 13 дворов. Возле каждого двора имелись сенокосы на 10-60 копен. Это не конгломерат отдельных хуторов, а одно поселение с единым центром, жители которого составляли общину. Основные принципы застройки — свободная планировка и упорядоченность — ярко выражены и тут. Отличие от компактных деревень заключалось лишь в рассеянной в пространстве постановке дворов, привязанных к далеко отстоящим друг от друга ценным на севере сенокосам.

Поселения окружали леса, которые выступали таким же объектом активной хозяйственной деятельности, как и поля при деревнях и волостках. Именно тут локализовалось подсечное земледелие. В лесах разворачивался и доходный промысел — охота, особенно на пушного зверя. Все леса Карелии пронизывали путики — ухоженные тропы с ловушками и капканами. Архитектурно путики оформлялись станами, состоящими из охотничьей избушки, лавы и лабаза. Незатейливая избушка-сруб имела узкое оконце, низкий вход-лаз и каменную печь-очаг. Перед избой ставилась лава — конструктивно связанные стол и две скамьи по бокам, а поодаль — лабаз, то есть установленный на столбах небольшой сруб в виде будки, где сохранялись припасы. Станы прятались в глухих зарослях, на расстоянии одного дня пути друг от друга по путику.

Церкви и часовни также поначалу ставились вне поселений — при кладбище. Поэтому в писцовых книгах старинные деревни около церквей и-часовен именовались так: «Деревня такая-то у погоста», или «Деревня такая-то у часовни». Кладбища являлись культовыми зонами — языческими по происхождению реликвиями, из которых запрещалось что-либо выносить в «мир». При христианизации именно там и строили церкви и часовни, зримо заменяя языческий культ предков их христианским почитанием. Но древние обряды и верования, связанные со смертью, дожили до наших дней, а слово «погост» (первоначально — постоянное место остановки «гостей»-купцов, затем — административный центр сельской округи и сама эта округа) постепенно приобрело новое значение — кладбище.

Деревянная церковь Воскрешения Лазаря из Успенского Муромского монастыря (конец XIV в.) — старейшая из сохранившихся в Карелии, — теперь находится в архитектурно-этнографическом музее-заповеднике в Кижах. Она же является самой древней из существующих деревянных построек страны. Конструктивно церковь состоит из трех связанных друг с другом по осевой линии срубов-клетей: алтаря, основного молельного помещения, увенчанного одной главкой-луковицей с восьмиконечным православным крестом, и притвора с входом. Интересно, что эта церковь, поставленная по преданию самим основателем монастыря преподобным Лазарем и освященная в честь его небесного покровителя, находилась вне стен обители: «за монастырем церковь Лазарево Воскресение древяная клетцки». «Житие» преподобного утверждает, что по соседству с Лазарем проживали «злобные язычники чудь и лопь». Возможно, церковь была построена при их кладбище или лесном святилище.

Церковь Воскрешения Лазаря. Конец XIV в.

Описание погостских церквей в писцовых книгах однообразно и лаконично: на погосте церковь такая-то «древяная, с трапезою, клетцки, а верх шатром»; в церкви «образы, и книги, и сосуды, и ризы, и свечи и все церковное строение мирское». Очень редко упоминались «колокола на колокольнице», в основном колокола были свойственны монастырским церквам. Некоторые церкви XVII в. дожили до наших дней, например, на Лычном острове (1620 г.), в Линдозере (1634 г.), Варваринская в Яндомоозере (1650 г.), в Гимреке (1695 г.). Изображения церквей на чертежах (церковь св. Николая в Олонце, 1630 г.) и старинные обмеры (церковь 1683 г. в селе Деревянном), помогают восстановить их первоначальный облик.

В основе церковного здания XVII в. находился четырехугольный сруб, делавшийся тем же порядком, что и в крестьянских домах. Над четвериком — основанием — располагался восьмерик, соединенный с ним декоративным повалом (фронтонным поясом). Восьмерик служил основанием шатра, над которым высилась главка — луковица, покрытая чешуйками-лемехами и увенчанная крестом.

Архитектурный облик таких церквей тесно связан с основными линиями развития русского зодчества. «Шатры» стали украшать русские церкви с середины XVI в. Стройные шатровые церкви-«свечи» горделиво возвышались над городскими и сельскими строениями. Лучший пример тому — дивное сочетание шатров собора Василия

Богоявленская церковь в Чёлмужах. 1605 г.

Блаженного в Москве на Красной площади. Шатры зримо символизировали подъем самосознания и властей, и народа, вызванный освобождением от вассалитета Золотой Орде в конце XV в. и присоединением в середине XVI в. главных «Батыевых улусов» на Волге.

Общинные крестьяне и посадские люди Карелии строили и содержали церкви за свой счет, придавая им желаемый облик, отражавший их внутренние эстетические и культурные потребности. Приверженность к шатровым церквам основывалась на «приподнятости» мироощущения — господствовавшем настроении всей русской культуры XVI в. и сохранявшимся в Карелии в веке следующем.

По границе традиционных ареалов карело-людиковского, вепсского и русского расселения шатровые церкви имели и этнический подтекст. Речь идет о церквах «западно-прионежской школы». От русских людики и вепсы восприняли принцип «восмерик на четверике», но усилили его, устанавливая не один, а два восьмерика, последовательно расширявшихся кверху и заканчивавшихся высоким шатром. Таковы церкви в Линдозере, Гимреке и последняя по времени постройки традиционная шатровая церковь России — Успения Богородицы в Кондопоге (1784 г.).

Валаам. Миниатюра из «Жития Александра Свирского»

Этно-религиозные особенности проявлялись и во внутреннем устройстве храмов. Так, людики и вепсы в трапезных своих церквей ставили центральный столб, богато орнаментированный и с кронштейнами по бокам, упиравшимися в потолок. Силуэты столбов очень напоминают по форме традиционные женские фигуры с поднятыми руками на вышивках, сакральный смысл которых давно выяснен. Так что в. центральном столбе трапезной выражался и культ предков, и культ священных деревьев, то есть ключевые звенья древних религиозно-магических представлений прибалтийско-финских народов Карелии.

На погосте при церквах находились дворы священника и церковного причта, а также кельи с нищими. Священники не присылались епархиальными властями, они нанимались самими приходами, которые и назначали им содержание — ругу, в основном в виде сельхозугодий или доли в промыслах. Жившие на погостах нищие «кормились от церкви Божьей», то есть в конечном счете на средства прихожан. Высокие религиозно-нравственные основы такой формы вспомоществования покоились на общинно-приходском устройстве крестьянского мира.