Бабий Яр. Реалии - Павел Маркович Полян

той части Европы, что была к северу от Альп — из Германии и Северной Франции: их приветили католические суверены Северо-Восточной Европы — польский король и великий князь литовский. Так и жили они в своих широтах, почти не соприкасаясь: развеселые и рыжие сефарды — поюжней, скорбноликие и смольновласые ашкеназы — посеверней.

Важно не упускать из виду, что пространство нынешней Украины не всегда было исторически подроссийским и что значительная его часть подолгу была то под польско-литовской, то под австро-венгерской коронами, а то и под турецким тюрбаном.

Начиная уже с XVI века евреи густо заселили территорию Левобережья Днепра, повсюду соседствуя — но и конкурируя: не без того! — с надменными и беднеющими шляхтичами и щирыми украинцами. Вечнозеленому свободолюбию последних сподручнее всего было манифестировать себя жидомором, т.е. погромами: чубы ссорятся — пейсы трещат! Вот и «Хмельниччина» — антипольское, казалось бы, восстание гетмана Богдана Хмельницкого в 1650-е годы — обернулась уже не погромом даже, а самым настоящим — продолжительным и систематическим! — «Гзерот тах»[17], фактически — «Холокостом». Цена вопроса — от 40 до 100 тысяч еврейских жизней, включая 10 тысяч единоразово в местечке Полонном на Волыни. Масштабы, уже соизмеримые с погромами Гражданской войны. Причем каждая смерть садистская, индивидуальная, «авторская».

Следующее по времени антипольское восстание, — и снова массовый юдоцид: «Колиивщина» 1768 года, с Иваном Гонтой и Максимом Зализняком во главе! Уже этимология корня — как бы говорящая: слышатся и «колоть» (штыком), и «заколоть» (свинью), и «колья/дреколья» (плебейское оружие), и «колы» — инвентарь для садистской казни. «Колиивщина» была хоть и скоротечней, и пожиже «хмельниччины», но зато и позвериней: в одной только Умани — около 7 тысяч еврейских жертв, но не убитых, а умученных: так называемая «Уманьская резня». (Она же послужила поводом для того, чтобы знаменитый хасидский цадик — раб Нахман (1772-1810) — переселился незадолго до своей смерти из Брацлава в Умань и завещал похоронить себя на местном еврейском кладбище посреди могил жертв той резни. «Души умерших за веру ждут меня», — говорил он.)

Воистину: паны ссорятся, а у евреев шейные позвонки трещат. Что у ляхов, что у хохлов[18] — все едино: второй сук с петлей — завсегда пожалуйста — любезно наготове для дорогого жида!

Незавидной, впрочем, со временем стала судьба и самих ляхов. Габсбурги, Гогенцоллерны и Романовы вмешивались в их шляхтичевы усобицы, и в результате трех разделов Речи Посполитой польская государственность века так на полтора сгинéла, как и украинская, хоть какая-нибудь, автономия.

Еврейская политика Московии была совершенно иной. Последние Рюриковичи и первые Романовы не находили в себе тогда столько толерантности к евреям, как польские Ягеллоновичи и выборные короли, премного от этой толерантности приобретшие.

Евреи тем не менее потянулись и в Смоленск, и в Вязьму, и даже в Москву.

На просьбу польского короля допустить в нее еврейских купцов царь Иван IV Грозный отвечал в 1550 году так: «От жидов лихие дела, как наших людей и от христианства отводили и отравные зелья в наше государство привозили».

А если евреев-иностранцев и запускали иногда на Русь, то чаще всего пускали им потом кровь или же прогоняли. А за миссионерство и совращение в иудаизм на Руси, согласно Уложению 1649 года, казнили.

Но, с другой стороны: отсутствие евреев — не лучшая ли это гарантия от погромов?

Так было при Рюриковичах. А что при Романовых?

Государь Алексей Михайлович виленскому своему воеводе Михаилу Шаховскому грамотку в 1658 году слал, где наказывал: все права и привилегии виленских граждан, что у них были при Речи Посполитой, сохранить! Но за одним исключением: «А Жидов из Вильны выслать на житье за город...»

А вот государь Федор Алексеевич 12 сентября 1676 года объявляет приказ:

Которые Евреяны впредь приедут с товары утайкой к Москве, и умнуть являться и товары свои записывать на Московской Большой Таможне: и тех Евреян из приказу Большого Приходу присылать в Посольский Приказ, и товаров их в Таможне не записывать, для того, что по Указу Великого Государя Евреян с товары и без товара из Смоленска пропускать не велено.

Петр Первый был к евреям лоялен (насмотрелся в Европе), а вот Екатерина Первая — не слишком. Указом № 13 от 26 апреля 1727 года «О высылке Жидов из России и о наблюдении, дабы они не вывозили с собою золотых и серебряных Российских денег» она выпроваживала за границу чуть ли не всех наличных евреев-горожан:

Жидов, как мужеска, так и женска пола, которые обретаются на Украине и в других Российских городах, тех всех выслать вон из России за рубеж немедленно, и впредь их ни под какими образы в Россию не впускать и того предостерегать во всех местах накрепко; а при отпуске их смотреть накрепко ж, чтобы они из России за рубеж червонных золотых и никаких Российских серебряных монет и ефимков отнюдь не вывезли; а буде у них червонные и ефимки или какая Российская монета явится и за оные дать им медными деньгами.

Благо, за строгостью исполнения этого указа, по российской традиции, особо не следили.

При Петре II и при Анне Иоанновне допускалось поселение евреев во внутренние губернии Малороссии — «в видах обывательской в том пользы» и «для купеческого промысла». Зато в 1738 году сработал указ о наказании за прозелитизм: 3 июля в Петербурге публично и под личным присмотром Анны Иоанновны состоялось тройное аутодафе — сожжены были, по обвинению в отпадении от христианской веры, отставной капитан-поручик Александр Возницын и его «совратители» — еврей Борух Лейбов и зять его Шмерль.

Елизавета Петровна евреев и вовсе не жаловала: указом от 2 декабря 1743 года она объявила всех иностранных жидов персонами нон грата и потребовала их, кроме выкрестов, эстрадикции. В результате 35 тысяч евреев были изгнаны в 1753 году из городов, местечек и сел левобережной Украины. На ходатайства с мест допустить приезд и пребывание евреев императрица ответила интересной резолюцией: «От врагов Христовых не желаю интересной прибыли».

Тем не менее в 1769 году — уже при Екатерине Великой — евреев стали пускать в Россию, точнее, в Новороссию. То были первые «свои», а не иностранноподанные евреи, евреи-резиденты, первые россияне иудейской веры.

Новые свои земли Екатерина II нарекла сходными именами — Малороссия, Белорусия, Новороссия, а в нагрузку к именам и к остальным аборигенам получила под скипетр — множество евреев, странно одетых и говорящих на своем жаргоне-идише. Указом от 1786 года им была гарантирована свобода