«Балканский фронт» холодной войны: СССР и югославско-албанские отношения. 1945-1968 гг. - Александр Животич

интеграции социалистических стран», на что югославская сторона ответила согласием[773]. Так торилась дорога преодоления сложившейся напряженности и нейтрализации того негативного влияния, которое оказало на югославско-венгерские отношения участие военных ВНР в интервенции в Чехословакию. Венгерская армия, с которой соседствовали весьма скромные советские силы, не была развернута в сторону СФРЮ, а венгерская печать довольно сдержанно оценивала позицию СФРЮ во время чехословацкого кризиса.

Хотя командование ЮНА располагало точной информацией о дислокации и передвижениях войск ОВД, с его стороны, как и со стороны партийно-государственного руководства СФРЮ, высказывались сомнения в достоверности имевшихся сведений, а разведывательную службу упрекали в инертности и отсутствии должного внимания к оперативной деятельности в отношении восточноевропейских стран. Подобные обвинения привели к жесткой полемике и даже комичным ситуациям в стенах генштаба ЮНА. Несмотря на то что югославские военные атташе в столицах стран — участниц ОВД столь рьяно и эффективно исполняли свой долг, что рисковали испортить отношения с местными силовыми структурами и властями страны пребывания, на родине их корили за плохую работу[774]. Утверждение о полной югославской неосведомленности о советских военных намерениях в регионе из работ публицистического и мемуарного жанра, к сожалению, перекочевало в историографию. При этом оно полностью опровергается историческими источниками документального характера[775].

Доступные к настоящему времени для изучения источники различного происхождения недвусмысленно свидетельствуют, что Варшавский пакт не имел намерений осуществлять военное вторжение в Югославию. Однако страх перед возможной интервенцией и сами чехословацкие события использовались властями предержащими как средство мобилизации масс в условиях нарастающего внутреннего кризиса и ослабления позиций режима, вызванного накапливающимся недовольством внутри югославского общества. При этом следует иметь в виду, что утверждение о советских агрессивных намерениях в отношении Югославии и угрозе ее суверенитету систематически озвучивалось теми политическими течениями в СФРЮ, которые выступали за децентрализацию и последующую дезинтеграцию страны. При этом особый упор делался на мнимую опасность от советской поддержки централизма, великосербского национализма и гегемонизма, а также сил, которые, несмотря на то что потерпели в Югославии поражение в 1966 г., по-прежнему представляли главную угрозу существованию югославского государства.

С другой стороны, благодаря позиции, которую заняло югославское руководство во время кризиса, удалось наладить более тесные связи с Румынией и временно нормализовать отношения с Албанией. Что касается Болгарии, то эскалация взаимной напряженности предвещала новый конфликт, которому не дала разрастись нормализация отношения с СССР. Поспешная и кратковременная нормализация, наступившая в течение нескольких месяцев после чехословацких событий, открыла новые пути военно-технического и экономического сотрудничества, а также сделала возможным обсуждение новой системы коллективной безопасности в Европе. Одновременно благодаря ей Югославия обрела новое направление внешнеполитической активности в регионе Средиземноморья, которое стремительно становилось ареной очередной волны баталий холодной войны.

Заключение

В первое время после Второй мировой войны Советский Союз с особым вниманием следил за политикой Югославии в отношении соседей, а именно, за ее участием в событиях в Греции и в Албании. В ходе войны Югославия с готовностью оказывала помощь албанским коммунистам, продолжившуюся и в мирное время. Что касается СССР, то поначалу его влияние на происходившее в Албании сводилось к символическому военному и дипломатическому присутствию, которое постепенно становилось все более явственным. Хотя это присутствие в принципе мешало росту югославского влияния, оно не препятствовало улучшению отношений балканских государств, но при этом жестко ограничивало параметры двустороннего сотрудничества. Москва отдавала на откуп Белграду решение организационных вопросов в албанской компартии, армии, а также в сфере культуры и экономики. Складывалось впечатление, что югославское присутствие в Албании представляло собой уменьшенную копию советского влияния на саму Югославию. Официальный Белград выступал в роли деятельного посредника между Албанией и СССР, выполняя поручение последнего осуществлять своеобразное покровительство в отношении соседа, служить гарантом его независимости и внешней безопасности.

И когда казалось, что югославско-албанские отношения складываются как нельзя лучше, разразился кризис, совпавший с ростом советского влияния в Албании. Поначалу Советы, стараясь активизировать свою роль в Албании, не нарушали порядок, установленный Югославией, и вмешивались только в те сферы жизни, в которых та не могла обеспечить Албании полную поддержку. Однако после поездки албанской государственно-партийной делегации в Москву в июле 1947 г. советский подход как к самой Албании, так и к югославскому присутствию в ней кардинально изменился. С того момента начали постепенно портиться и югославско-албанские, и югославско-советские отношения. Советское присутствие в Албании усиливалось, югославское — ослабевало, что объяснялось широким спектром глубоких причин. Прежде всего следует отметить, что югославское влияние в Албании было настолько серьезным и всеобъемлющим, что грозило свести на нет советское присутствие в этой стране и обеспечить ее объединение с Югославией. Прибытие в Албанию военной миссии ФНРЮ во главе с генералом Купрешанином, отъезд в Москву югославской делегации во главе с Милованом Джиласом и, наконец, начало переписки между югославским и советским партийным руководством, с одной стороны, и между Йосипом Брозом Тито и Энвером Ходжей в начале 1948 г., с другой, — все это знаменовало начало острого и длительного конфликта некогда ближайших и преданных друг другу союзников.

Кризис югославско-албанских отношений, начавшийся в конце 1947 – начале 1948 г., совпал с кризисом югославско-советских отношений. Конкретным поводом стала югославская военная инициатива в Албании, а именно, намерение направить туда одну дивизию без предварительного согласования с Москвой. Однако, хотя это событие несомненно послужило предлогом конфликта, причины его были намного глубже и коренились, во-первых, в противоречиях, характеризовавших югославско-албанские отношения в 1944–1948 гг., а во-вторых, — в представлениях советского руководства об отношениях на Балканах, о роли Югославии на международной арене и о ее присутствии в Албании, а также о положении последней внутри социалистического лагеря. Большое значение для треугольника СССР — Албания — Югославия имела проблема Греции. Что касалось СССР, то он не хотел ввязываться в серьезный конфликт с этой страной и старался держать под контролем своих балканских союзников, оказывавших поддержку греческому партизанскому движению. Одновременно усиление на Балканах Югославии, воодушевленной собственным успешным революционным опытом и хотевшей выйти к Средиземному морю через территорию Албании, с точки зрения Москвы служило внутренней угрозой для социалистического лагеря. Поэтому произошло столкновение, в ходе которого Албания оказалась, с одной стороны, точкой возникновения противоречий, достигших высокого накала, а с другой — действующим актором, который своим агрессивным поведением (с учетом исключительно важного албанского фактора внутри Югославии) отвлекал внимание югославского руководства от прочих крупных проблем, вероятное обострение которых поставило бы под сомнение межсоюзнические соглашения между СССР и западными державами, заключенные еще в ходе Второй мировой войны.

Албанское правительство использовало конфликт Югославии со странами Коминформа и под предлогом борьбы