Бабий Яр. Реалии - Павел Маркович Полян
Бабий Яр. Реалии читать книгу онлайн
Киевский овраг Бабий Яр — одна из «столиц» Холокоста, место рекордного единовременного убийства евреев, вероломно, под угрозой смерти, собранных сюда якобы для выселения. Почти 34 тысячи расстрелянных всего тогда за полтора дня — 29 и 30 сентября 1941 года — трагический рекорд, полпроцента Холокоста! Бабий Яр — это архетип расстрельного Холокоста, полигон экстерминации людей и эксгумации их трупов, резиденция смерти и беспамятства, эпицентр запредельной отрицательной сакральности — своего рода место входа в Ад. Это же самое делает Бабий Яр мировой достопримечательностью и общечеловеческой трагической святыней.
Жанр книги — историко-аналитическая хроника, написанная на принципах критического историзма, на твердом фактографическом фундаменте и в свободном объективно-публицистическом ключе. Ее композиция жестко задана: в центре — история расстрелов в Бабьем Яру, по краям — их предыстория и постистория, последняя — с разбивкой на советскую и украинскую части. В фокусе, сменяя друг друга, неизменно оказывались традиционные концепты антисемитизма разных эпох и окрасок — российского (имперского), немецкого (национал-социалистического), советского (интернационалистского, но с характерным местным своеобразием) и украинского (младонационалистического).
На этом фоне некоторый интерес представляют и оценки, данные выжившими членами узнической команды «Операции 1005». Так, согласно В. Кукле, число сожженных ими трупов (в тысячах человек) — около 150, в том числе 90-95 в Бабьем Яру[412], 35 — в противотанковом рву на Сырце[413]и 20 — из газвагенов[414]. Оценки остальных узников ограничены самим Бабьим Яром: самые высокие — у В. Давыдова, С. Трубакова, Д. Будника[415] и Я. Капера (120-125). Далее идут Л. Долинер, М. Матвеев и Е. Вилькис (около 100), Л. Островский (65-90), С. Берлянт и И. Бродский (по 70) и еще раз В. Давыдов (тоже 70). Самую низкую оценку давал Я. Стеюк (45), но она распространялась только на тот участок, на котором ему лично пришлось работать.
В этот же ряд следует поставить и цифры Даниэля Абрукина:
В первые же дни оккупации немцы расстреляли в Бабином Яру — 65.000 киевлян. К 29 марта число убитых в этом яру достигло, по заявлениям самих немцев, 89.000 человек[416].
По оценке А. Круглова, опирающейся на комплекс немецких и советских данных, общее число гражданских лиц, расстрелянных в Киевской области[417](не в Киеве!), составило 74600 человек, из них в 1941 году — 64000, в 1942 — 10500 и в 1943 — 100 человек[418]. Киев и евреи в нем, к сожалению, в этих расчетах не выделены, но, по оценке А. Круглова, — это около 38 тысяч в 1941 — 1943 годах:
Общие потери среди гражданского населения Киева (без переселившихся в другие населенные пункты) в 1941-1943 гг. могут доходить до 53 тыс. человек. Примерно 71-72% общих потерь приходится на евреев[419].
В этих оценках, однако, не учтены евреи из других расстрелянных контингентов, в том числе самого массового — евреев-военнопленных. Последних же, по моей оценке, было примерно 15-20 тысяч, не меньше одной-двух тысяч наберется и по другим контингентам (заложники, коммунисты-подпольщики).
Так что сводная оценка еврейских потерь в Киеве — примерно 50-55 тысяч, и это уже не полпроцента, а почти процент Холокоста!
После освобождения Киева с 1 по 25 марта 1944 года в городе была проведена перерегистрация населения. Она зафиксировала около 287 тыс. жителей, из них 79,5 тыс. детей до 14 лет и 207,5 тыс. человек взрослого населения, из них женщин в 2,3 раза больше, чем мужчин[420]. Таким образом, за неполные полгода с момента последнего немецкого учета населения число жителей столицы Украины практически восстановилось.
Любопытные, но, видимо, не слишком точные данные находим в письме уполномоченного СДРК по Киевской области И. Зарецкого уполномоченному по УССР П. Вильховому от 16 февраля 1946 года:
Хочу коснуться дебатируемого у нас в Киеве вопроса, это открытия второй синагоги. Изучая этот вопрос, установлено, что с ноября 1943 года по январь 1946 года возвратилось и проживает в Киеве 110.000 еврейского населения. Плотно населенными местами этой группой являются: Подол, около 30.000, район Сталинки с прилегающими улицами, около 60.000. Эти районы противоположны друг другу. Беря при соотношении 110.000 только 10% верующих, получается довольно-таки внушительная цифра 11.000. Из наблюдения за подольской синагогой и посещения ее молящимися, в особенности в праздничные дни, цифра достигает 2,5-3.000 чел. Помещение синагоги, как верхний, так и нижний залы при полной уплотненности вмещают 1400-1500 человек. Верующие не могут попасть в залы, удовлетворяют свои религиозные потребности во дворе синагоги под открытым небом, а также организовывают так называемые «миньоны», в которых цифра присутствующих бывает от 50 до 100 человек. Борьба с «миньонами», которую мне приходится проводить, трудна и почти невозможна, так как, закрыв один «миньон», группа верующих перекочевывает в новый «миньон». Выявление организаторов и привлечение их к ответственности затруднено тем, что в этих группах существует круговая порука, а привлечь всех присутствующих на молитве будет неверным. По имеющимся данным о количестве синагог в Киеве до войны установлено, что их было 4, помимо которых имелись крупные и постоянные «миньоны». Еврейского населения тогда насчитывалось 500.000. Получалось: одна синагога приходилась на 100.000 человек населения. Сличая данные довоенного времени, то одна синагога может удовлетворить верующих, но есть и отрицательная сторона. Расположение окраинных районов разобщает места расселения, а при существующем положении с транспортом усугубляет создавшиеся условия. Этот вопрос скоро встанет передо мной в пользу открытия второй синагоги[421].
Число евреев, спасшихся в Киеве под оккупацией, учету не поддается. Как и число евреев, якобы уцелевших непосредственно в «Гросс-акции»[422].
Можно лишь перечислить категории спасшихся: спрятанные соседями, друзьями или благородными «шмальцовщиками», спрятавшиеся за измененную идентичность, ушедшие в сельскую местность или в партизанские леса. Крошечной, но доказательной категорией являются и... евреи, угнанные в Германию на правах остарбайтеров!
Среди спрятанных и спасенных большинство составляли, конечно, «свои» киевляне — родственники или соседи. Были среди них и единичные беглые военнопленные или окруженцы, впрочем, тоже, вероятно, «свои». Один из них, в частности, математик Семен Израилевич Зуховицкий (1908— 1994). С началом войны он ушел добровольцем на фронт, в сентябре — попал в плен. Бежав из плена, добрался до оккупированного Киева, где с риском для собственной жизни его укрывал его научный руководитель — профессор Юрий Дмитриевич Соколов, устроивший его — под украинским именем — дворником обсерватории. После войны Зуховицкий — создатель математического учебного центра в Киеве, кафедры прикладной математики в Московском инженерно-строительном институте и семинара по прикладной математике в Беэр-Шеве.
Если не стремиться к точным количественным демографическим оценкам — да они и невозможны, то главными качественными демографическими итогами немецкой оккупации Киева являются 5-кратное сокращение людности города и фактическая ликвидация еврейского сегмента его этнической структуры.
Или, если совсем лаконично, то Киев теперь малолюдный и — без евреев!
КИЕВ БЕЗ НЕМЦЕВ
Освобождение Киева и журналисты: прорастание главпуровского клише
Киев освободили 6 ноября 1943 года.
Еще до этого, 12 октября, Василий Гроссман публикует — одновременно в «Красной звезде» и в «Эйникайт» — по-русски и на идише — свой очерк «Украина». Как бы парным к нему станет другой очерк — «Украина без евреев», опубликованный в «Эйникайт» 25 ноября и 2 декабря 1943 года, а в газете «За Родину» — в сокращенном виде — 28 ноября[423]. В первом из очерков Бабий Яр упомянут, во втором — нет, но
