Ментальности народов мира - Георгий Дмитриевич Гачев

исполнительной, судебной). Параллельно развивается мореплавание и совершаются великие географические открытия, и Британская империя утверждается на пяти континентах. Тут же затевается промышленный переворот (Джемс Уатт), творят великие экономисты (Адам Смит, Рикардо…), изобретения в технике преобразуют индустрию, а в науке гениальные экспериментаторы (Фарадей, Резерфорд…).

Это была, так сказать, «перманентная революция», которая протекала в Англии в течение трех столетий на различных уровнях и поприщах. Благодаря своей длительности эта революция проявилась как эволюция и создала психологию традиционализма, консерватизма. Умеренность в подходе ко всему, способность зараз видеть многие стороны в каждом явлении отличает английский склад ума в сравнении с континентальными тенденциями к монизму того или иного рода, что отличает ментальность Франции, Германии, России…

Все это: плюрализм, множественность возможных объяснений – началось с «Гамлета», который написан как раз в 1600 году и был первым мощным откровением Английской сущности, которая будет развиваться в течение последующих трех веков. Гамлет – именно в силу развитости своего ума и образования – ошеломлен многовариантностью Бытия и мотивов в поведении человека и в оцепенении не может однозначно решать и действовать. Он – как царь Арджуна в индийской философской поэме «Бхагавадгита» в миг, когда ему открылась «тысячеликая форма Брахмо» (Единое в бесконечной множественности форм сразу), что невыносимо очам смертного.

Становится понятно, почему английский ум склоняется к принципам опыта (Бэкон), эксперимента, импульса, «впечатления» (Локк). Ведь в перспективе бесконечного Абсолюта, теоретически мысля, все возможности и ценности, и идеи равны (скептицизм Юма). И человек может оцепенеть в медитации над этим на всю жизнь, как то могут себе позволить делать на твердом материке индийский йог или германский философ в рефлексии. Но в Космосе Англии, на острове-корабле, человеку приходится действовать. И действие-движение, которое я должен исполнить как раз в этот данный момент (а не во всякий вообще), может (должно) быть PE-акцией на какое-либо воздействие мира на меня, на мои чувства (напоминаю теорию Локка об идеях, которые, согласно ему, суть «впечатывания» – «импрешнз» – impressions окружающей реальности на воске пружинящем наших чувств). Это ментальность моряка, действующего во время шторма. Опыт же был произведен в источник истинного знания Фрэнсисом Бэконом, лордом-канцлером Англии, современником Шекспира. Есть даже гипотеза в шекспироведении, что именно Бэкон спрятан под псевдонимом «Shakespeare» = «Потрясающий копьем», если буквально перевести.

История Англии с древних времен – это шествие к своей сути, самосделывание и самопознание. Британия рассматривалась римлянами как дикая, пустынная и варварская провинция их империи (так у Юлия Цезаря в «Записках о Галльской войне»). Во время великого переселения народов в IV–VII вв. германские племена англов, готов, саксов пересекли будущий Английский канал и поселились жить там вместе с туземными кельтами на земле малоплодородной. Можно полагать, что люди, тут живущие, не очень требовательны к жизненным условиям, к комфорту. Тот же тип людей через тысячелетие отважится переселяться в Америку. Однако, как подчеркивает Монтескье в своем «Духе законов» (кстати, труд этот вдохновлен его восхищением перед английской организацией общества в XVIII в.), «бесплодие земли делает людей изобретательными, воздержанными, закаленными в труде, мужественными, способными к войне; ведь они должны сами добывать себе то, в чем им отказывает почва. Плодородие страны приносит им вместе с довольством изнеженность и некоторое нежелание рисковать жизнью» («О духе законов», кн. 18, гл. 4).

Этот суровый стиль жизни сформировал то «йоменри», свободных земледельцев с сильным чувством собственного достоинства, которые образовали собой становой хребет английского народа. Христианство проникло на остров, одухотворяя грубых язычников, и так мирно зрела субстанция Англии в симбиозе кельтов и германцев, англосаксонских баронов с йоменами.

Однако в XI веке норманны оккупировали остров, словно осуществляя волю континента Евразии удерживать при себе эту окраинную землю, обратить ее в свою, континентальную, веру и стиль жизни. Французы были призваны исполнить эту службу для Матери Евразии. («Континент» = «протяженность» буквально, был, естественно, недоволен своим «отломанным ломтем» – островом, где слишком уж самостоятельным становится сын «материка» = «Земли материнской».) С XI в. и на века надвинулись французский язык и римская католическая вера, и кровь французской аристократии, внося новый мощный элемент и пласт в складывающуюся «английскость». И вот узел, сюжет и интрига английской истории затеялись с этого момента. Это – противостояние германоподобных англосаксов (вместе с туземными кельтами) – и французоподобной новой аристократии, сконцентрированной вокруг короля и его двора, который поддерживался папством Рима.

Итак, Остров против Континента – эта борьба составляет содержание истории Англии в течение второго тысячелетия, включая и Наполеона, и Гитлера, кто готовились высадиться на острове, – вплоть до наших дней, когда англичане стали уже столь уверены в прочности своей субстанции, в незыблемости и нерастворимости своей сути, что дали согласие на туннель под Английским каналом. Французы именуют тот же пролив презрительным словом «Ла-Манш», что значит «рукав» – второстепенная часть одежды на теле, которое имеет сердцем – само собой разумеется – Париж.

Таким образом, РУКАВ против РУБАШКИ – в таком образе можно себе представить историческую битву англичан за свой стиль существования. Рукав, однако, содержит нечто весьма ценное, а именно – Руку, инструмент для Труда. И это – Индустрия, «ургия» – стало главным оружием населения острова в установлении власти не только над собой – стать «самосделанными», а не французами сделанными человеками, стать зрелым джентльменом, а не маменькиным сынком или бастардом Материка Евразии, – но, по достижении сего статуса (в XVII веке), – установить свое правление над земным шаром (включая и Мать-Евразию – Индию) в империи Великой Британии. Даже после, в общем, мирного распада этой империи (дружественные отношения между членами Британского Содружества наций сохранены) англичане, с их принципом труда, индустрии, экономичного производства, продолжают заправлять современной мировой цивилизацией – уже руками США, своей прежней колонии. Потому что эти, американцы, не изобрели существенно новых принципов бытия, которые не были бы открыты в Англии.

Принцип «время = деньги», индустриализм, культ техники, экономичность – это повелось с Джемса Уатта и Адама Смита. Конституция, «права человека» – пошли с Великой хартии вольностей (XIII в.) и со Славной революции. Плюрализм и терпимость в религиозной области и в идеологии – тоже из Англии XVII века. Прагматизм, утилитаризм – с Бентама в начале XIX в. Динамизм в конкуренции – с «борьбы за существование» Дарвина и Спенсера и т. д. Однако ж есть тут и разница с Америкой. В Англии эти принципы не всепоглощающи, но сожительствуют в симбиозе с принципами, царствовавшими в прежние времена: монархия, аристократия, театр… Истеблишмент Англии имеет толщу и глубину; там, как геологические пласты, залегают разные стили жизни, идеи и нравы, тогда как в США последнее, новенькое и модерное односторонне