История евреев в Европе от начала их поселения до конца XVIII века. Том 4. Новое время (XVII-XVIII век): переходная эпоха до французской революции 1789 г. - Семен Маркович Дубнов

«В Заславе мы узнали, что татары и русские (автор называет последних везде «яваним», греки, т. е. люди греко-православной веры) осаждают Полонное. Так как Заслав находится на расстоянии шести миль от Полонного, то мы все, кто только мог, пустились бежать, бросив дома с имуществом, товаром, книгами и всяким добром, лишь бы спасти нашу жизнь. Часть отправилась в город Острог, где находилась большая еврейская община со множеством ученых; я с семейством своим и тестя бежали в Межерич, близ Острога. В обоих этих городах скопилось больше десяти тысяч семейств. Там мы сидели и дожидались вестей о положении дел в Полонном. Кто-то принес известие, что начальник польской армии Доминик Заславский идет с большим войском на соединение с Вишневецким, чтобы выручить Полонное, и мы обрадовались... Но вечером, с наступлением субботы, получились страшные вести о падении Полонного, об истреблении там всех панов и евреев, о движении врагов на Заслав, об отступлении Вишневецкого к городу Константинову, и о том, что казаки с татарами преследуют его, направляясь в Острог и Межерич. Тогда встревожились князья Эдома (польские паны) и великий страх напал на евреев... Начальники общин в Остроге объявили, чтобы ни один еврей не оставался в этом городе и в Межериче, ибо враг был только в двух милях от нас, а у нас не было уверенности, что на нас не нападут местные православные жители. И вот опять началось бегство. Кто имел лошадь и повозку уезжал, а не имевший брал жену и детей и убегал пешком, бросая дом с имуществом. Даже имевшие повозку сбрасывали по пути, в ночлегах, лишние вещи, чтобы поехать налегке. В тот Шаббат-хазон (суббота перед постом 9 Ава) шли по три ряда лошадей с повозками по всей дороге от Острога до города Дубно, на протяжении семи миль... По пути нас нагнали трое верховых, еврей Моше Цореф из Острога и двое панов, и сказали: «Что же вы тащитесь так медленно? Ведь враги догоняют нас, сейчас они в Межериче, откуда мы едва спаслись». Тогда началась небывалая паника среди наших братьев: каждый бросал с повозки серебряные и золотые вещи, одежду, книги, перины и подушки, чтобы скорее бежать и спасти жизнь; многие женщины и мужчины, с детьми на руках, растеряли их в суматохе и убегали в леса и пещеры».

Благодаря своевременному бегству, казацкие банды, вступившие в Острог и Заслав, могли устроить резню лишь в малых размерах: они убили в каждом городе по нескольку сот евреев, оставшихся там по болезни или спрятавшихся у русских соседей. Большая резня произошла в волынском городе Константинове, где скопилось много евреев и поляков в надежде на храбрость Вишневецкого, который устроил там свою главную квартиру, а затем вынужден был отступить перед соединенными силами казаков и татар.

В то время как главные силы союзников под начальством Хмельницкого и крымского мурзы Тогай-Бея опустошали Волынь и Подолию, направляясь к Галиции, отдельные банды казаков и взбунтовавшихся крестьян или «гайдамаков» проникали в те города Литвы и Белоруссии, где преобладало русское население. Разбойничьи шайки ворвались в Пинск и Брест, откуда евреи заблаговременно бежали, и разорили их дома. Были разгромлены еврейские общины в Чернигове и Стародубе. Оттуда один гайдамацкий отряд отправился в белорусский город Гомель (июль). Современник так описывает гомельскую резню:

«Бунтовщики дали подкуп начальнику города, и он выдал им евреев. Окружили их русские с обнаженными мечами, кинжалами и пиками и сказали: «Зачем вы верите в вашего Бога, который не жалеет своего бедствующего народа и не спасает его от наших рук? Отвергните вашего Бога — и вы будете господами! Вы все погибнете, если будете держаться веры отцов, как погибли от наших рук ваши братья в Украине, Покутье и Литве». Тогда воскликнул рабби Элиезер, учитель наш, председатель (раввинского) суда: «Братья, вспомните смерть наших братьев, погибших за святость нашего Бога! Протянем и мы нашу шею к мечу врага; смотрите на меня и так поступайте!» И тотчас тысячи отреклись от своей жизни, презрели сей мир и освятили имя Божие. Рош-иешива первый отдал свое тело как жертву всесожжения... Старики и юноши, мальчики и девочки видели мучения и раны учителя, который не переставал призывать их, чтобы и они приняли муки во имя Того, кто призвал к бытию поколения земнородных. Все как один человек откликнулись: «Простим друг другу личные обиды, отдадим нашу душу Богу, а тела дикой стихии, врагам нашим, отродью греческому!..» Услышав это, враги совершили страшное избиение; били несчастных кольями, чтобы медленно умирали. Кучами падали мужья, жены, дети. И не было им погребения, и псы и свиньи поедали валявшиеся трупы».

По официальным донесениям, присланным из Могилева и Смоленска в Москву, в Гомеле «было побито жидов с женами и детьми больше двух тысяч, а ляхов с 600 человек; из белорусов же никого не побили и не грабили».

В сентябре сам Хмельницкий во главе казацкого войска, в сопровождении союзников-татар, подступил к стенам Львова, столицы Восточной Галиции, покинутой трусливыми начальниками польской армии. Ворвавшись в предместье Львова, казаки держали в осаде запертое в центре города население и морили его голодом. Хмельницкий изъявил согласие снять осаду, если ему выдадут польских панов и евреев с женами и детьми, ибо «евреи были причиной настоящей войны и давали деньги на поход против запорожцев». Городской магистрат ответил Хмельницкому, что военных начальников в городе нет, а евреев город не может выдавать по двум причинам: во-первых, они подлежат не власти магистрата, а короля и правительства; во-вторых, они несут наравне с христианами все тяготы и бедствия войны и вместе защищают город от нападения. После долгих переговоров Хмельницкий согласился на получение большой контрибуции со всего населения города. У евреев не хватило денег для внесения своей доли контрибуции, и им пришлось продать для этого серебро и ценную утварь своих синагог. Из Львова Хмельницкий с войском направился к Замостью и Люблину. Шайки казаков под предводительством различных атаманов рассыпались по этому коренному польскому краю и уничтожали целые еврейские общины (Народ, Томашев, Щебрешин и др.). Сам же Хмельницкий двигался дальше к Варшаве, где в то время решался вопрос об избрании польского короля. Избранным оказался брат Владислава IV, примас Гнезненский и кардинал Ян-Казимир (1648 — 1668). Новый король вступил в мирные переговоры с вождем восстания Хмельницким как признанным гетманом Украины, и с ноября 1648 года гражданская война приостановилась. Действовали там и сям только партизанские отряды, т.