Блог «Серп и молот» 2021–2022 - Петр Григорьевич Балаев
Блог «Серп и молот» 2021–2022 читать книгу онлайн
У нас с вами есть военные историки, точнее, шайка клоунов и продажных придурков, именующих себя военными историками. А вот самой исторической науки у нас нет. Нельзя военных разведчиков найти в обкоме, там они не водятся, обкомы вопросами военной разведки не занимаются. Нельзя военных историков найти среди клоунов-дегенератов. Про архивы я даже промолчу…
(П. Г. Балаев, 11 октября, 2021. Книга о начале ВОВ. Черновые отрывки. «Финская война»)
Вроде, когда дело касается продавца в магазине, слесаря в автосервисе, юриста в юридической фирме, врача в больнице, прораба на стройке… граждане понимают, что эти профессионалы на своих рабочих местах занимаются не чем хотят, а тем, что им работодатель «нарезал» и зарплату получают не за что получится, а за тот результат, который работодателю нужен. И насчет работы ученых в научных институтах — тоже понимают. Химик, например, работает по заданию работодателя и получает зарплату за то, чтобы дать тот результат, который работодателю нужен, а не тратит реактивы на своё хобби.
Но когда вопрос касается профессиональных историков — в мозгах публики происходят процессы, превращающие публику в дебилов. Мистика какая-то.
Институт истории РАН — учреждение государственное. Зарплату его научным сотрудникам платит государство. Результат работы за эту зарплату требует от научных сотрудников института истории государство. Наше российское. Какой результат нужен от профессиональных историков института истории нашему государству, которое финансирует все эти мемориалы жертвам сталинских репрессий — с двух раз отгадаете?
Слесарь в автосервис приходит на работу и выполняет программу директора сервиса — ремонтирует автомобили клиентов. Если он не будет эту «программу» выполнять, если автомобили клиентов не будут отремонтированы — ему не то, что зарплаты не будет, его уволят и больше он в бокс не зайдет, его туда не пустят. Думаете, в институтах по-другому? Если институты государственные — есть программы научных исследований, утвержденные государством, программы предусматривают получение результата, нужного государству. Хоть в институте химии, хоть в институте кибернетики, хоть в институте истории.
Если в каком-нибудь институте кибернетики сотрудники не будут давать результата нужного государству в рамках выполнения государственных программ, то реакция государства будет однозначной — этих сотрудников оттуда выгонят.
Но в представлении публики в институте истории РАН нет ни государственных программ исследований, ни заказа государства на определенный результат исследований, там эти Юрочки Жуковы приходят на работу заниматься чисто конкретно поиском исторической истины и за это получают свои оклады научных сотрудников государственного института.
А потом публика с аппетитом проглатывает всю «правду» о Сталине, которую чисто конкретно в поисках истины наработали за государственную зарплату эти профессиональные историки, не замечая, каким дерьмом наелась.
Вроде бы граждане понимают и знают, что наши государственные чиновники выполняют волю правительства, которое действует в интересах олигархата, и верить этим чиновникам может только слабоумный. Но когда дело касается вопросов к профессиональным историкам, чиновникам государства в институте истории РАН, то всё понимание куда-то исчезает, Витенька Земсков и Юрочка Жуков становятся чисто конкретными независимыми искателями правды о Сталине и СССР. За оклады и премии от государства…
(П. Г. Балаев, 30 августа, 2022. «Профессиональные историки и историки-самозванцы»)
-
Перестал головой крутить на 360 градусов, прозевал атаку немцев — собьют. Оторвался от ведущего, понадеялся на своё мастерство — собьют.
Далее. Самолет получил повреждение в бою, вышел из боя и пошел на свой аэродром — гарантированно, если обнаружат немцы — нападут и собьют.
Оторвался от основной группы — нападут и собьют. Если только получится напасть неожиданно. Атаковать неожиданно, лучше самолет, имеющий повреждения, сбить и сразу удрать — основа тактики немецкой истребительной авиации.
При потере ведущего группы (начальника-а сбили!), группа почти всегда рассыпалась, в ней некому было взять на себя управление боем. «Карусель» немцы не любили, ее боялись. В 1943 году Покрышкину пришло пополнение из летчиков, которые еще в 1943 году воевали на И-16 и даже на И-15, с первого дня войны. В основном, на штурмовку ходили, но и с истребителями вели бои. Два года люди воевали на «Чайках» и их немцы сбить так и не смогли.
Шакалы и гиены — опасные твари. Но даже они оскорбятся, если их с асами люфтваффе сравнивать…
* * *
…Говорить о том, что с первого дня войны гансы демонстрировали такие шакальи повадки, было бы ошибочно. Начиналось всё как в любой нормальной истребительной авиации. Ведь как ни крути, истребители должны прикрывать своих бомберов и уничтожать вражеских. Это их основные задачи. А вот во время выполнения этих задач они и сбивают истребители противника. Но это — бой. В этом бою всё решает качество самолета и, особенно, мастерство пилота.
Начали немцы в уверенности в превосходстве своих машин и в своем мастерстве: кто такие эти русские, какие-то унтерменши на своих «крысах»?
В зоне группы армий «Север» действовала одна из самых элитных истребительных групп Люфтваффе Jagdgeschwader 54, имевшая эмблему в виде изображения карточного символа «черви» зеленого цвета, ее рисовали на самолетах эскадры. По этому символу эскадру называли «Зеленое сердце», «Грюнхерц».
Спустя месяц после начала войны из 112 пилотов «Зеленого сердца» 37 числились в убитых или пропавших без вести. Треть эскадры. Элитной эскадры. За один месяц. Это только убитые и пропавшие без вести. У истребителей, как правило, не все сбитые погибают. Потери самих самолетов гораздо выше. Конечно, если продолжать такими темпами демонстрировать унтерменшам свое летное мастерство, то никакого пополнения людьми и самолетами не напасешься, эскадра так сама собой прекратит через несколько месяцев свое существование, потому что истощит возможности резервов.
И командир «Зеленых» майор Траутлоф издаёт широко известный приказ о запрете вступать в бой с советскими истребителями:
«Нельзя приветствовать увлечение некоторых наших товарищей манёвренными боями с „крысами“ и „Иванами“. Рыцарские поединки не для Востока. Мы должны просто побеждать.»
После этого Гальдер записывает в своем Дневнике, что в группе армий «Север» в воздухе господствует советская авиация. А что еще может быть в воздухе, если асы люфтваффе вознамерились не воевать, а «побеждать». Т. е., шакалить в воздухе.
Разумеется, советские истребители не собирались прощать гансам такого подлого поведения. Шакалов нужно наказывать. Примерно так, как это делал летчик Василий Голубев из 4-го ГИАП. Он специально отставал от своей группы и летел неровной змейкой, чтобы немцы подумали либо о повреждении самолета, либо о ранении пилота. Самая вкусная добыча для шакалов, которым и начальство разрешило только «побеждать».
12 мая 1942 года самолет Голубева обнаружила очередная парочка шакалов в лице одних из самых прославленных асов «Зеленых» — Хейнц Бартлинг (67 побед — Кожедуба за год войны обошел!) и Херман Лейште (29 побед, ГСС Речкалов, как минимум). Если бы Кожедуб летал в паре с Речкаловым, то вокруг его пары в радиусе 1000 км ни один немецкий самолет в воздух не рискнул бы подняться, наверно. Всё, что эта пара на своем пути встретила бы — упало на землю.
Но Бартлинг и Лейште решили добить одинокий советский истребитель, который им представлялся легкой добычей. Догнали Голубева уже у самого советского аэродрома. На краю нашего аэродрома оба и грохнулись сбитыми, даже выпрыгнуть не успели. Причем, Голубев завалил этих «кожедубов» на устаревшем И-16.
И «побеждать» так, как приказал майор Траутлоф, не очень-то у асов получалось. Только русских своей шакальей тактикой обозлили. Скоро пилоты эскадры стали свое подразделение называть «Зеленой жопой». Попасть служить в «Грюнхерц» — это, действительно, была, прошу прощения, жопа. Смертники. Потому что русские стали целенаправленно охотиться за самолетами с их эмблемой. Если самолет с «зеленым сердцем» русские заметили в воздухе, разглядели эмблему — лучше сразу выпрыгнуть из него с парашютом.
В конце концов, асам «Грюнхерц» пришлось, глотая слезы и сопли позора, закрасить изображение задницы на фюзеляжах своих «мессеров».
Закономерен вопрос: почему же тогда, уступая нашим в летном мастерстве, имея самолеты по своим летным качествам хуже, чем новейшие советские, немцы так долго удерживали превосходство в воздухе?
Насчет того, что прямо уж на всех участках фронта они удерживали превосходство до 1943 года — это неправда. Советское командование, когда это требовалось, там, где проводились важнейшие операции, без особых проблем обеспечивало господство в воздухе своей авиации. Это уже к осени 1941 года стало очевидным и генерал-инспектор люфтваффе Эрнст Удет начинал всё чаще поглядывать на свой «вальтер».
А Александр Иванович Покрышкин описал, как он пытался вытащить свой поврежденный МиГ из окружения, рискуя собой. Целая эпопея. Ему настойчиво советовали самолет сжечь, но он отказывался, пока ситуация стала совершенно уж безвыходной. Дело было не в том, что этот МиГ был ему так уж дорог, но потеря самолета приводила к тому, что лётчику не на чем потом было воевать. Техника в войска поступала в мизерных количествах. Начиналась эвакуация промышленности на Восток, и не только авиационной. Выпуск самолетов эвакуируемые заводы прекращали и нужно было время для возобновления производства. У немцев такой проблемы не было, их авиазаводы работали в штатном режиме. Наши, хоть и несли потери в воздухе уже с первых дней войны меньшие, чем немцы, но испытывали проблемы с пополнением техникой. А у немцев на место каждой потерянной машины немедленно вставала новая.
Но немцы несли такие потери, что даже не успевали компенсировать их новыми самолетами, и северный пушной зверек начинал маячить на горизонте перед люфтваффе уже к осени 1941 года…
* * *
Глава о катастрофе вермахта, но мы здесь люфтваффе уделили довольно много места. Дело в том,
