Блог «Серп и молот» 2021–2022 - Петр Григорьевич Балаев
Блог «Серп и молот» 2021–2022 читать книгу онлайн
У нас с вами есть военные историки, точнее, шайка клоунов и продажных придурков, именующих себя военными историками. А вот самой исторической науки у нас нет. Нельзя военных разведчиков найти в обкоме, там они не водятся, обкомы вопросами военной разведки не занимаются. Нельзя военных историков найти среди клоунов-дегенератов. Про архивы я даже промолчу…
(П. Г. Балаев, 11 октября, 2021. Книга о начале ВОВ. Черновые отрывки. «Финская война»)
Вроде, когда дело касается продавца в магазине, слесаря в автосервисе, юриста в юридической фирме, врача в больнице, прораба на стройке… граждане понимают, что эти профессионалы на своих рабочих местах занимаются не чем хотят, а тем, что им работодатель «нарезал» и зарплату получают не за что получится, а за тот результат, который работодателю нужен. И насчет работы ученых в научных институтах — тоже понимают. Химик, например, работает по заданию работодателя и получает зарплату за то, чтобы дать тот результат, который работодателю нужен, а не тратит реактивы на своё хобби.
Но когда вопрос касается профессиональных историков — в мозгах публики происходят процессы, превращающие публику в дебилов. Мистика какая-то.
Институт истории РАН — учреждение государственное. Зарплату его научным сотрудникам платит государство. Результат работы за эту зарплату требует от научных сотрудников института истории государство. Наше российское. Какой результат нужен от профессиональных историков института истории нашему государству, которое финансирует все эти мемориалы жертвам сталинских репрессий — с двух раз отгадаете?
Слесарь в автосервис приходит на работу и выполняет программу директора сервиса — ремонтирует автомобили клиентов. Если он не будет эту «программу» выполнять, если автомобили клиентов не будут отремонтированы — ему не то, что зарплаты не будет, его уволят и больше он в бокс не зайдет, его туда не пустят. Думаете, в институтах по-другому? Если институты государственные — есть программы научных исследований, утвержденные государством, программы предусматривают получение результата, нужного государству. Хоть в институте химии, хоть в институте кибернетики, хоть в институте истории.
Если в каком-нибудь институте кибернетики сотрудники не будут давать результата нужного государству в рамках выполнения государственных программ, то реакция государства будет однозначной — этих сотрудников оттуда выгонят.
Но в представлении публики в институте истории РАН нет ни государственных программ исследований, ни заказа государства на определенный результат исследований, там эти Юрочки Жуковы приходят на работу заниматься чисто конкретно поиском исторической истины и за это получают свои оклады научных сотрудников государственного института.
А потом публика с аппетитом проглатывает всю «правду» о Сталине, которую чисто конкретно в поисках истины наработали за государственную зарплату эти профессиональные историки, не замечая, каким дерьмом наелась.
Вроде бы граждане понимают и знают, что наши государственные чиновники выполняют волю правительства, которое действует в интересах олигархата, и верить этим чиновникам может только слабоумный. Но когда дело касается вопросов к профессиональным историкам, чиновникам государства в институте истории РАН, то всё понимание куда-то исчезает, Витенька Земсков и Юрочка Жуков становятся чисто конкретными независимыми искателями правды о Сталине и СССР. За оклады и премии от государства…
(П. Г. Балаев, 30 августа, 2022. «Профессиональные историки и историки-самозванцы»)
-
Можно сравнивать скорость «мессеров» и скорость наших самолетов. А только зачем? Ну быстрее Me на полсотни километров был, и что? Догонял советские истребители? Так ему только рады были.
Впрочем, когда заканчивался боезапас, Покрышкин хоть на МиГе, хоть на Яке, хоть на Аэрокобре уходил без проблем. А для боя советские самолеты и Аэрокобра были лучше, они превосходили немецкие. Насчет удрать из боя — да, гансам было легче. И то, потому, что за ними не гнались особо. Но как выше было сказано, скоро насчет удрать на пикировании для немецких асов стало равноценно самоубийству.
Понятное дело, что Покрышкин в авиации не эксперт-историк. У него всей информации о летных данных немецких самолетов не было. Куда ему до какого-нибудь Моторина, который в ютубе рассказывает, что немцы сбивали наших, как курей!
Что понравилось Покрышкину в «мессере» — это радиостанция и бронестекло кабины. Но плача по этому поводу не было, Александр Иванович так и написал, что нужно время для налаживания производства бронестекла и раций. Со временем они и появились.
Да, отметил Покрышкин, что «мессер» был очень простым в управлении. Тоже любимая тема экспертов — автоматический шаг винта и т. п… А какой автомобиль лучше — с коробкой-автоматом или механикой? А это смотря какой водитель за рулем, так ведь?
Так что, дело не только в самолете, а еще и в «прокладке» между сиденьем пилота и штурвалом (ручкой в истребителе). В 1943 году полк Покрышкина пересадили на американские самолеты. Каких-то преимуществ, кроме более сильного вооружения, по сравнению с советскими он не заметил. Но и Аэрокобра, и советские истребители были лучше немецких. Только американские летчики, имевшие большие часы налета во время обучения, боялись летать на Р-39, поэтому эти самолеты выпускались специально для ленд-лиза. Советским летчикам строгая в пилотировании из-за задней центровки Аэрокобра нравилась. Привыкшим летать на МиГах и «Ишаках» на строгое пилотирование было наплевать. Даже у молодого пополнения каких-нибудь особых трудностей в освоении Р-39 Покрышкин не отмечал. Хоть у пополнения и налет был небольшой.
Хотя, насчет маленького налета, «ускоренный выпуск, взлет-посадка» у молодого пополнения Александр Иванович ни одного слова не написал. Понятное, дело, что молодняк, перед тем, как выпустить в бой, нужно было учить. Его и учили. Месяцами. Пока летчик не будет готов. И в бой вводили постепенно.
Более того, большой налет у летчика-истребителя в мирном, так сказать, небе, влёк за собой одну серьезную проблему. У Покрышкина есть пример — летчик Воронцов. Прибыл в 1942 году с Дальнего Востока. Имел налет более 1 000 часов. Ужас сколько много. Воронцова стали навяливать Покрышкину. Александр Иванович отбрыкивался всеми четырьмя конечностями.
Казалось бы, что еще надо — 1000 часов налета, ас готовый?! Так и не получилось из Воронцова истребителя, хотя пилотировал он самолет отлично. Но пилотировал так, как привык в небоевых условиях. Настолько сильна эта привычка была, что не получилось ее сломать.
Так что, когда сравнивают подготовку советских и немецких «кузнечиков» по числу часов налета — это сравнивают апельсин с морковкой…
* * *
Ни Александр Иванович Покрышкин, ни Иван Никитович Кожедуб, ни другие наши асы (вот советские летчики, действительно, были асами), оставившие воспоминания, никогда не недооценивали немецких «коллег». Их даже прямо коллегами назвать невозможно. И недооценивали — не совсем подходящее слово. Точнее — оценивали правильно. Твари были опасными. В чем была их опасность — чуть дальше.
Читая книги Покрышкина и Кожедуба в первый раз, почти на каждой странице, где описаны бои, испытываешь сначала тревогу за наших летчиков: летит наша двойка или четверка истребителей. Их атакует 10–20 немцев. Даже читателю становится страшно от того, что сейчас может произойти. Но всё заканчивается почти всегда стандартно: наши разворачиваются навстречу, идут в лоб, немцы не принимают боя и уходят. Почти всегда. Только не все успевают удрать.
Ситуация обратная. Но не до наоборот. Наша патрулирующая район двойка–четверка первой замечает в небе группу из 10–20 немецких истребителей. Казалось бы, немцы их еще не видят, поэтому нужно уходить, пока не заметили, силы явно неравны. Не тут-то было. Атака! На ведущего немецкой группы! Сбивают ведущего и всё почти. Немцы врассыпную, кто куда. Наши еще сбивают тех, кто не успел удрать.
Такая же история с немецкими бомбардировщиками. Идет строй из 10–20–30 немецких бомберов, их прикрывает столько же истребителей. Наших в небе 2–4. Кажется, что-то сделать, как-то остановить бомберов невозможно. Щас! Атака! Мимо немецких истребителей — на ведущего группы бомбардировщиков. Сбили. Остальные бомберы высыпают бомбы, даже если они падают на позиции своих войск, и — дёру.
И всё это раз за разом повторяется. Как по шаблону. Еще ситуация до наоборот, условно. Летит наша двойка–четверка–шестерка. Прозевали атаку немцев, 10–20. Немцы сбили нашего. Попали гансы. Даже если у наших была двойка, остался один ведомый в небе — он прямо сейчас гансам будет мстить. А если 4–6 наших истребителей было, то дело для асов люфтваффе совсем труба. Надо удирать срочно. Советские летчики, теряя в бою товарища, тем более ведущего группы, зверели натурально. Тут уж пощады никому не было, тут удрать даже было проблематично. Гнали, догоняли и сбивали.
Как немецкие истребители прикрывали своих бомберов? Да никак. Только изображали прикрытие. Наши, атакуя бомбардировщиков, выделяли группу для связывания истребителей прикрытия противника. Группа связывания нацеливалась на ведущего, если его сбивали, то немецкое прикрытие рассыпалось, если сразу сбить не получалось, то — «карусель», из которой немцы старались удрать.
Как немецкие истребители боролись с советскими бомбардировщиками? Такое впечатление, что у них такой задачи не было. С нашими бомберами должны были бороться зенитчики люфтваффе. Идет группа наших бомберов, их прикрывают истребители, немецкие истребители болтаются где-то в стороне. Атаковать никогда не будут. Наши бомберы вышли на объект, отбомбились, кто-то из них получил повреждения от зенитного огня, тут-то в дело «асы» и вступают, они будут добивать наш поврежденный, отставший, самолет. На основную группу бомбардировщиков они так и не рискнут напасть.
Из-за чего и при каких обстоятельствах погибали почти все
