Бабий Яр. Реалии - Павел Маркович Полян
Бабий Яр. Реалии читать книгу онлайн
Киевский овраг Бабий Яр — одна из «столиц» Холокоста, место рекордного единовременного убийства евреев, вероломно, под угрозой смерти, собранных сюда якобы для выселения. Почти 34 тысячи расстрелянных всего тогда за полтора дня — 29 и 30 сентября 1941 года — трагический рекорд, полпроцента Холокоста! Бабий Яр — это архетип расстрельного Холокоста, полигон экстерминации людей и эксгумации их трупов, резиденция смерти и беспамятства, эпицентр запредельной отрицательной сакральности — своего рода место входа в Ад. Это же самое делает Бабий Яр мировой достопримечательностью и общечеловеческой трагической святыней.
Жанр книги — историко-аналитическая хроника, написанная на принципах критического историзма, на твердом фактографическом фундаменте и в свободном объективно-публицистическом ключе. Ее композиция жестко задана: в центре — история расстрелов в Бабьем Яру, по краям — их предыстория и постистория, последняя — с разбивкой на советскую и украинскую части. В фокусе, сменяя друг друга, неизменно оказывались традиционные концепты антисемитизма разных эпох и окрасок — российского (имперского), немецкого (национал-социалистического), советского (интернационалистского, но с характерным местным своеобразием) и украинского (младонационалистического).
Преступный, но оттого тем более и уверенный в себе, озверевший от крови и трупного яда, наглеющий от все новых и новых побед, Третий рейх поначалу был не слишком озабочен заметанием следов своих преступлений: «А кто узнает?» «Война все спишет!» «Победителей не судят!» «Ну кто сейчас говорит об уничтожении армян?» — вот универсальные мантры триумфатора-подонка.
Даже грубые просчеты коллег из НКВД в Лемберге (Львове) и других местах, не успевших при отступлении не только уничтожить трупы своих жертв, но даже захоронить их, не толкали рейхсфюрера к этой мысли. Подтолкнуло же — контрнаступление Красной армии зимой 1941/1942 года под Москвой и особенно на юге, означавшее не только отдачу нескольких городов и провал блицкрига, но и конец мифа о непобедимости и о безгрешности немецкого оружия, а стало быть, и о его неподсудности никому и никогда.
Сообщения об эксгумациях в Керчи (Багеровский ров, 7000 трупов)[325] и в Ростове-на-Дону (2000 трупов)[326], да еще, как во втором случае, с называнием имен непосредственных палачей стали для РСХА истинным шоком. Реакцией на него стало своеобразное «Никогда больше!» в интерпретации Гиммлера — всё сделать для того, чтобы подобный провал больше не повторился.
Собственно, «Операция 1005» и есть то самое «всё»!
...Помните штандартенфюрера СС Пауля Блобеля — экс-архитектора и запойного алкоголика? 13 января 1942 года его сняли с должности командира айнзатцгруппы 4а[327]. В марте 1943 года, показывая Бабий Яр Альберту Харлю, эксперту гестапо по церковным делам, с какой-то извращенной гордостью он произнес: «Здесь лежат мои евреи»[328].
Блобель в это время был уже при новой должности и, главное, миссии.
В марте 1942 года его вызвал к себе начальник РСХА Р. Гейдрих и приказал заняться деятельностью поистине инфернальной — эксгумацией и кремацией трупов давно уже расстрелянных евреев. По-немецки это называлось Enterdung (русского аналога этому слову нет, но если буквально — что-то вроде «разземления» или «изземления» — «извлечения из земли»).
Вся акция получила кодовое название «Операция 1005»[329]. Технологически задача распадалась на стадии — восстановить на востоке места расстрела сотен тысяч евреев[330], эксгумировать трупы (точнее, останки), сжечь их, раздробить и размельчить не прогоревшие кости и, по возможности, избавиться и от пепла[331].
Иными словами, требовалось срочно и повсеместно «исправить» грубую логистическую ошибку, допущенную в 1941 и в начале 1942 года, и уничтожить материальные следы всех массовых экзекуций, где бы и как они ни происходили, хотя бы постфактум[332]. Вместе с тем и классика криминалистики: преступника неудержимо тянет к месту преступления!
Из-за затруднительности работы над заданием в зимнее и весеннее время и из-за покушения на Гейдриха и его смерти 4 июня 1942 года Блобель приступил к исполнению приказа только летом 1942 года. Весь остаток года он «трудился» на бывших польских землях, начав с могильников в лагерях смерти — Собиборе, Хелмно, Белжеце, Треблинке и Аушвице.
Узники соответствующих бригад, непосредственно занимавшиеся эксгумацией, назывались чаще всего «грубенкомандо», или «лайхенкоммандо» (от немецких Gruben и Leichen — «рвы», или «траншеи», и «трупы»). У последнего обозначения, несомненно, был прозрачный, но двойной смысл: трупы были объектом этой работы, но трупами, т.е. обреченными на смерть, были и ее субъекты. Существовала инструкция, предписывавшая как трупы и останки, так и самих рабочих называть «фигурами»[333]. Эсэсовцы сразу расширили область применения этого термина за счет этих живых полупокой-ников — рабочих-эксгуматоров[334].
Повсюду, покончив с трупами, кончали и с теми, кто их выкапывал и сжигал. Типологическим исключением был разве что Аушвиц, где «Операция 1005» была встроена в функционал еврейской зондеркоманды в зоне крематориев. Но вполне возможно, что массовая «ротация» этой команды в начале декабря 1942 года — не только реакция на попытку группового побега, но и дань этому негласному правилу.
Разумеется, Блобель искал технологический идеал для своей миссии. Но если мобильные газовые камеры были возможны и даже существовали, то крематории на колесах — нет. В Хелмно были опробованы фосфорные зажигательные бомбы, но огонь перекинулся аж на близлежащий лес. В итоге самым эффективным был признан способ гигантских костров-штабелей[335]: тела и дрова, слоями и в определенном порядке уложенные на железных решетках, покоящихся на рельсах. В ноябре 1942 года в Берлине, в РСХА, Блобель обобщил свой опыт и прочел лекцию для группы коллег и товарищей — тонких специалистов по окончательному решению еврейского вопроса.
В первой половине 1943 года «Операция 1005» переместилась в Вартегау и на оккупированные территории СССР: Львов, «9-й форт» в Каунасе, Малый Тростенец. На стыке июля — августа 1943 года Блобель со своим адъютантом (де-факто заместителем) Хардером прибыли в Киев. При поддержке бригадефюрера СС д-ра Макса Томаса, уполномоченного РСХА на Юге, сформировали в Киеве «зондеркоманду 1005» под началом штурмбаннфюрера СС Ганса Зонса. Зондеркоманду сразу же разбили на две части: подкоманду «1005а» под началом оберштурмфюрера СС Юлиуса Бауманна — для Киева и подкоманду «1005б» под началом хауптштурмфюрера СС Фрица Цитлофа — для остальных расстрельных площадок на Украине.
Для общего руководства всей акцией на южном участке фронта Томас предложил штурмбаннфюрера СС Зонса, отозвав его из Запорожья. Блобель ввел его в курс дела, особо подчеркнув секретность операции в целом и необходимость избавляться от членов рабочих команд после завершения работ. Личный состав самой «зондеркоманды 1005» формировался в контакте с генералом фон Бомардом, командиром местной полиции правопорядка, выделившим для этой команды около 60 человек.
Интересное ноу-хау исполнителей «Операции 1005» — так называемый «метеоключ», т.е. попытка приспособить погодные параметры для докладов в РСХА об эксгумации, маскируя их под своего рода дневник фенолога. Количество сожженных трупов или останков, например, — это высота облачности и т.д. Довольно неуклюже, но оригинально[336].
Изземление и его логистика
Непосредственно в Бабьем Яру работами командовал унтершарфюрер СС Генрих Тофайде[337]. Личный состав «зондеркоманды 1005а» — а это около 60-70 человек — был укомплектован исключительно высокоидейными чинами из состава СС (8-10
