Потерпевшие победу. Советские либералы и крах демократии в России (1987–1993 годы) - Гийом Совэ

и т. д. Но, воспользовавшись этой условной лексикой, автор предлагает оригинальный анализ. По его мнению, установление бюрократического «тоталитаризма» стало результатом не захвата власти новым правящим классом – номенклатурой, ревниво охраняющей свои привилегии, а институциональной дисфункции политической системы: отсутствия разделения властей[397]. Провал советской демократии, по его мнению, является результатом попытки имитации модели Парижской коммуны через Советы, состоящие из непрофессиональных представителей, наделенных как исполнительной, так и законодательной властью. Не обладая политической и финансовой автономией, необходимой для осуществления противовеса, Советы с 1930‑х годов превратились в инструмент ритуального одобрения решений бюрократии. Мигранян рисует политический портрет Сталина, который, мягко говоря, удивителен для либерального интеллектуала той эпохи: вместо преступника, ответственного за извращение «общечеловеческих ценностей», он изображает его как харизматического лидера, который один способен в отсутствие демократических политических институтов сдержать всесилие бюрократии. По мнению Миграняна, тоталитарное господство бюрократии закрепилось после XX съезда партии из‑за отсутствия демократии и харизматического лидера. Так институционализировался «механизм торможения» политической системы, пагубные последствия которого ощущаются также в экономической и моральной сферах. Мигранян видит в этой системе источник морального разложения советского общества:

Негативные последствия сложившегося механизма торможения выходят за рамки самой политической системы и становятся деструктивными для всех сфер жизнедеятельности общества. Они деформируют хозяйственную систему и парализуют нормальное функционирование экономических механизмов, отравляют духовную сферу нашего общества. Бесконтрольная власть в руках функционеров приводит к упиванию властью, угодничеству, коррупции и казнокрадству, а это ведет к разложению морали и нравственности, отчуждению широких масс от политической системы и наносит непоправимый урон нашим социалистическим идеалам[398].

Поэтому, как и большинство других либеральных интеллектуалов, Мигранян призывает к свержению «административно-командной системы» для свободного автономного выражения личных ценностей и рыночных механизмов. Однако он настаивает на том, что это невозможно сделать демократическим путем.

Вторая опасность, которую Мигранян видит в переходе к демократии, – это «социальная поляризация», возникающая в результате слишком быстрой политической эмансипации народных масс, которые в отсутствие правовых механизмов разрешения конфликтов будут угрожать стабильности политической системы. В своих статьях Мигранян описывает массы как стихийные элементы – «бурный поток»[399], – которые высвобождаются хаотично, без учета «рациональных» и «серьезных» мер, требуемых обстоятельствами. Их прямое участие в политике, по его мнению, чревато катастрофическими последствиями:

Однако обращение прямо к народу в ситуации конфликта может быть губительным для судьбы перестройки. Опыт французской и российской революций показывает, что прерванная сверху революция массовым включением низов в этот процесс и радикальные действия по общественному переустройству, когда для этого не созрели необходимые предпосылки, кончаются морем крови самого народа и установлением еще более жесткого и тиранического режима, чем было до начала этих революционных действий снизу[400].

Мигранян был настолько обеспокоен последствиями социальной поляризации, что заявил, что предпочел бы консервативный захват власти и возврат к брежневскому застою. Это беспокойство о народе было подогрето зрелищем избирательной кампании и первой сессии Съезда СССР, которые, по его мнению, привели к появлению «популистских» и «необольшевистских» лидеров, таких как Ельцин[401]. По мнению Миграняна, Ельцин воспользовался народной смутой, чтобы вызвать неприятие номенклатуры и предложить «простые, быстрые и эффективные» решения: покончить с привилегиями, добиться равенства и социальной справедливости. Такие лидеры, считает Мигранян, «не смогут модернизировать систему, они могут ее только разрушить»[402]. По его мнению, подобные радикальные высказывания свидетельствуют о «недостаточной подготовленности социально-экономической и культурной жизни общества»[403], поскольку выражают радикальные позиции, которые не могут быть институционализированы в рамках политической системы. В ходе избирательной кампании, по его словам, выставляются кандидаты, «или выражающие интересы номенклатуры… или же лица, которые выступали с антиноменклатурных позиций, но при этом не имели за собой и не имеют пока что каких-либо более или менее серьезно оформленных интересов. Это может привести к дальнейшей поляризации сил»[404].

Интересно, что Мигранян так резко отзывается о Съезде СССР и новой волне политической жизни, возникшей в 1989 году, и в то же время подчеркивает важность автономной законодательной власти и свободного выражения противоречивых интересов. По сути, политическая модель, отстаиваемая Миграняном, не так уж сильно отличается от той, которую описал Сахаров в своем проекте Конституции. Последний также вдохновлялся американской политической системой и предлагал создать представительную демократию с четким разделением властей. Дело в том, что их разногласия касаются не цели политической реформы, а способов ее осуществления. В противовес быстрой демократизации, опирающейся на народ, Мигранян выступает за постепенную демократизацию, опирающуюся на партийно-государственный аппарат, демократизацию сверху, вдохновленную примерами Венгрии и Китая. Демократизация, неустанно утверждает он, должна происходить под руководством сильной, стабильной, централизованной реформирующей власти, озаренной общей концепцией реформ. Под руководством такого реформатора, которому он приписывает «просвещенный авторитаризм»[405] и которого называет «харизматическим лидером»[406] и даже «диктатором»[407]. Он приводит множество примеров – Испания, Греция, Португалия, Южная Корея, Бразилия, Аргентина, Филиппины и «возможно, скоро Чили»[408], – иллюстрирующих необходимость такой власти для достижения перехода к демократии путем преодоления бюрократического сопротивления и предотвращения риска социальной поляризации.

Авторитаризм как гарант гражданского общества

Поэтому, по мнению Миграняна, демократизация предполагает временный отход от демократии. На возражение журналиста, повторившего официальное кредо, что демократия является одновременно средством и целью перестройки, Мигранян ответил, что «весь путь мировой цивилизации» показывает, что эти два момента не синхронны: переход от тоталитаризма к демократии обязательно должен проходить через промежуточный авторитарный период. Журналист откровенно удивился: разве тоталитаризм и авторитаризм не являются синонимами? Вовсе нет, возражает Мигранян, поскольку авторитаризм допускает конфликтное выражение сил и интересов в обществе и государстве, что создает институты и ценности, необходимые для перехода к демократии[409]. К этому различию между тоталитаризмом и авторитаризмом Мигранян неоднократно возвращался в статьях того времени.

Переход от тоталитаризма к авторитаризму, поясняет Мигранян, гарантируется созданием институциональных барьеров на пути всевластия бюрократии. Первый из них – разделение властей. Мигранян предлагает создать постоянно действующие, политически и финансово независимые законодательные органы на всех уровнях власти. Эти органы должны формироваться путем прямых многомандатных выборов. Однако их назначение не выражение народного суверенитета. Мигранян видит в этих законодательных органах профессиональные, беспартийные сдержки и противовесы, дающие право голоса «известным всей стране людям, писателям, публицистам, журналистам, ученым… цвету нации или, по крайней мере, части наиболее достойных людей»[410]. Он имеет в виду модель европейских и американских парламентов XIX века, до появления массовых партий[411]. Поэтому он считает, что эти парламенты совместимы с сохранением однопартийной системы[412]. Принятие Конституции и создание Конституционного суда также