Эпоха веры - Уильям Джеймс Дюрант

Большая часть любовной поэзии в «Кармине» откровенно чувственна; есть моменты нежности и изящества, но это краткие прелюдии. Можно было догадаться, что рядом с церковными гимнами рано или поздно появятся гимны Венере; женщина, преданная сторонница религии, — главная соперница богов. Церковь терпеливо выслушивала эти песнопения любви и вина. Но в 1281 году собор постановил, что любой клирик (а значит, и любой студент), сочиняющий или исполняющий развратные или нечестивые песни, должен лишиться своего клирического сана и привилегий. Те бродячие студенты, которые после этого остались верны Голиасу, опустились до уровня жонглеров и ушли из литературы в рибальную словесность. К 1250 году день голиардов закончился. Но как они унаследовали языческое течение, шедшее под христианскими веками, так и их настроение и поэзия тайно сохранились, чтобы войти в эпоху Возрождения.

Сама латинская поэзия почти погибла вместе с голиардами. Тринадцатый век обратил лучшие умы к философии, классика отступила на второй план в университетской программе, а почти августовское изящество Хильдеберта и Иоанна Солсберийского не имело наследников. Когда закончился тринадцатый век, и Данте выбрал итальянский язык в качестве носителя языка, вернакулярные языки стали литературой. Даже драма, дитя и слуга Церкви, сбросила латинское одеяние и заговорила на языках народов.

III. ВОЗРОЖДЕНИЕ ДРАМЫ

Классическая драма умерла еще до начала Средневековья, поскольку выродилась в пантомиму и фарс, а на смену ей пришли ипподромные зрелища. Пьесы Сенеки и Хросвиты были литературными упражнениями, которые, видимо, так и не вышли на сцену. Остались две линии активной преемственности: мимические ритуалы сельскохозяйственных праздников и фарсы, разыгрываемые бродячими менестрелями и клоунами в замковом зале или на деревенской площади.12

Но в Средние века, как и в Древней Греции, главный источник драматизма находился в религиозной литургии. Сама месса была драматическим зрелищем; святилище было священной сценой; празднующие носили символические костюмы; священник и аколиты вели диалог; а антифонные ответы священника и хора и хора к хору предполагали именно ту эволюцию драмы из диалога, которая породила священную дионисийскую пьесу. В церемониях некоторых праздников драматический элемент был явно развит. На Рождество, в некоторых религиозных обрядах XI века, люди в костюмах пастухов входили в церковь, их приветствовал «радостными вестями» хорист «ангел», и они поклонялись восковому или гипсовому младенцу в яслях; из восточной двери входили три «короля», которых вела к яслям звезда, натянутая на проволоке13.13 28 декабря в некоторых церквях изображали «заклание невинных»: мальчики-хористы проходили по нефу и приделам, падали, словно убитые Иродом, поднимались и шли в святилище в знак вознесения на небо.14 В Страстную пятницу во многих церквях распятие снимали с алтаря и переносили в сосуд, изображающий Гроб Господень, откуда утром на Пасху его торжественно возвращали на алтарь в знак воскресения.15 Еще в 380 году история Страстей Христовых была написана в виде еврипидовской драмы Григорием Назианзеном, патриархом Константинопольским;16 и с тех пор и по сей день Страстная игра не покидает христианские народы. Первая такая пьеса была представлена в Сиене около 1200 года; вероятно, подобные представления существовали задолго до этого.

Как церковь использовала архитектуру, скульптуру, живопись и музыку, чтобы донести до верующих центральные сцены и идеи христианского эпоса, так она обращалась к воображению и усиливала благочестие людей, развивая во все большем великолепии и деталях драматические последствия больших праздников. Тропари, или усиливающие тексты, добавляемые к литургии для музыкального оформления, иногда превращались в маленькие пьесы. Так, «пасхальный троп» в манускрипте X века в Санкт-Галле относит этот диалог к частям хора, разделенным для представления ангелов и трех Марий:

Ангелы: Кого вы ищете во гробе, рабы Христовы?

Марии: Мы ищем Христа, распятого на кресте, о небесное воинство!

Ангелы: Его нет здесь; Он воскрес, как и предсказывал. Идите и возвестите, что Он воскрес.

Объединенный хор: Аллилуйя, Господь воскрес.17

Постепенно, начиная с двенадцатого века, религиозные зрелища становились слишком сложными для представления в дверях. Снаружи церкви устанавливали помост, и лудус, или пьесу, исполняли актеры, выбранные из народа и обученные заучивать длинный сценарий. Самый древний сохранившийся пример такой формы — «Представление Адама» XII века, написанное на французском языке с латинскими «рубриками» красными чернилами в качестве указаний для игроков.

Адам и Ева, одетые в белые туники, играют в Эдеме, представленном кустами и цветами перед церковью. Появляются дьяволы в красных трико, которые с тех пор так и прилипли к ним в театре; они бегут через зрителей, извиваясь телами и делая ужасные гримасы. Они предлагают запретный плод Адаму, который отказывается, затем Еве, которая берет его; и Ева уговаривает Адама. Осужденные за стремление к знаниям, Адам и Ева скованы кандалами и утащены дьяволами в ад — дыру в земле, из которой доносится адский шум ликования. Во втором действии Каин готовится к убийству Авеля. «Авель, — объявляет он, — ты мертвец». Авель: «Почему я мертвец?» Каин: «Ты хочешь услышать, почему я хочу убить тебя?… Я скажу тебе. Потому что ты слишком заискиваешь перед Богом». Каин бросается на Авеля и избивает его до смерти. Но автор милосерден: «Авель, — гласит рубрика, — должен иметь под одеждой кастрюлю».18

Такие библейские ludi позже стали называть «мистериями», от латинского ministerium в смысле действия; это же значение имела и драма. Если сюжет был послебиблейским, его называли miraculum или пьесой чудес, и обычно он был посвящен какому-нибудь чудесному деянию Девы Марии или святых. Илариус, ученик Абеляра, написал несколько таких коротких пьес (ок. 1125 г.) на смеси латыни и французского. К середине XIII века обычным средством передачи таких «чудес» стали просторечные языки; юмор, все более широкий, играл в них все большую роль, а их сюжеты становились все более светскими.

Тем временем фарс развивался в сторону драмы. Примером этой эволюции служат две короткие пьесы, дошедшие до нас из-под пера аррасского горбуна Адама де ла Галле (ок. 1260 г.). Одна из них, Li jus Adam — «Игра об Адаме» — рассказывает о самом авторе. Он планировал стать священником, но