Блог «Серп и молот» 2019–2020 - Петр Григорьевич Балаев
Блог «Серп и молот» 2019–2020 читать книгу онлайн
Перед тем, как перейти к непосредственно рассмотрению вопроса о Большом терроре, нужно оговорить два важных момента.
Первый. Самого по себе факта Большого террора, расстрелов по приговорам несудебного незаконного органа 656 тысяч человек и заключению в лагеря на срок 10 лет еще примерно 500 тысяч человек, т. е. тяжелейшего преступления перед народом СССР, как факта не существует по определению. Некоторые особенно отмороженные правозащитники до сих пор носятся с идей проведения процесса над КПСС (правильней будет — ВКП(б)) по типу Нюрнбергского. Эту идею я поддерживаю, голосую за нее обеими руками. Я страстно желаю, чтобы на открытый судебный процесс были представлены те доказательства репрессий 37–38-го годов, которые наши профессиональные и не очень историки считают доказательствами массовых расстрелов и приговоров к 10 годам заключения более чем миллиона ста тысяч граждан СССР. Даже на процесс, который будут проводить судьи нынешнего нашего государства. Но моё желание никогда не сбудется. Попытка провести такой процесс уже была, уже были подготовлены доказательства, которые сторона, обвинявшая КПСС в преступлениях, хотела представить на суд. Да чего-то расхотела. А пока такой процесс не состоялся, пока не дана правовая оценка тем доказательствам, которые свидетельствуют о масштабных репрессиях 37–38-го годов, факт Большого террора любой грамотный историк может рассматривать только в виде существования этого факта в качестве политического заявления ЦК КПСС, сделанного в 1988 году. Мы имеем не исторический факт Большого террора, а исторический факт политического заявления о нем. Разницу чувствуете?
Второе. Историки в спорах со мной применяют один, убойный на их взгляд, аргумент: они работают в архивах, поэтому знают всю правду о БТ, а я — «диванный эксперт», в архивы не хожу, поэтому суждения мои дилетантские. Я, вообще-то, за столом работаю, а не на диване — раз, и два — оценивать доказательства совершенных преступлений, а БТ — это преступление, должны не историки, а криминалисты. Занимаясь вопросом БТ до того, как доказательствам его существования дана правовая оценка, историки залезли за сферу своей компетенции. Я себя к профессиональным историкам не причислял никогда и не причисляю, зато я имею достаточный опыт криминалиста. Как раз не та сторона в этом вопросе выступает в роли дилетанта.
Как раз именно потому, что я имею достаточный опыт криминалиста, я категорически избегаю работы в архивах по рассматриваемому вопросу. По нескольким причинам. Я сторона заинтересованная, я выступаю в качестве адвоката, и не стесняюсь этого, сталинского режима. Заинтересованная сторона в архив должна заходить и документы в нем изучать только в ситуации, приближенной к условиям проведения процессуального действия, т. е. в присутствии незаинтересованных лиц, с составлением соответствующего акта.
(П. Г. Балаев, 18 февраля, 2020. «Отрывки из „Большого террора“. Черновой вариант предисловия»)
-
Нет, Позняк еще продолжает свои «Куропаты» отстаивать, но уже в эмиграции. Вот такие метаморфозы происходят с трупами «жертв сталинизма». Когда власти они выгодны — они появляются. Когда мешают власти — исчезают.
Но радикальней всего с трупами «жертв сталинизма» решается вопрос, если эти трупы начинают мешать бизнесу. У меня есть насчет этого пара наших, российских, историй…
* * *
Очень известное для всех жителей Иркутской области место — Пивовариха. Цитирую из статьи «Прокурор-криминалист Николай Ерастов: „Жертв политических репрессий хоронили слоями“» http://baikal-info.ru/ Михаил Колотушкин, СМ Номер один, № 18 от 12 мая 2005 года:
«— Каждое утро в так называемый приемник-накопитель НКВД, расположенный напротив железнодорожного вокзала Иркутска, свозили до трехсот человек, обвиненных в измене Родине, — рассказывает бывший прокурор-криминалист, в настоящее время начальник отдела криминалистики областной прокуратуры Николай Ерастов. — Тем же вечером их расстреливали. Об этом свидетельствует обнаруженная в архивах УКГБ разнарядка на поставку очередной партии репрессированных: „Пришлите 200 кусков мыла“ и ответ: „Высылаем 230“, то есть план даже здесь перевыполняли… В столовой нынешнего ГУВД на улице Литвинова раньше располагалась мастерская. Уже в пять часов вечера там задергивали шторы на окнах и заводили дизель. Под этот грохот и приводили в исполнение высшую меру наказания „врагам народа“, трупы из подвала подавали на транспортере. И если этот факт практически ни для кого не был секретом, оставалось непонятным, куда увозили тела после этих ночных казней. Предполагалось, что в окрестностях Иркутска имелись два таких места: район поселка Ново-Разводная (это место позднее затопило Иркутское водохранилище) и село Пивовариха…»
Про дизель — верю. 37 год — Ангару еще не перекрыли. Электричество как только не приходилось добывать. И удачно дизель-генератор поставили в здании НКВД. Можно, когда темнеет, его заводить, чтобы ток подавать в расстрельный подвал, и светло от лампочек расстреливать и, заодно, транспортер можно включить и трупы на нем транспортировать прямо в кузов полуторки. А иркутяне даже не догадывались, что тот дизель нужен не для того, чтобы лампочки в кабинетах чекистов горели, а для заглушения выстрелов. Ловко всё было устроено.
Но всё тайное когда-нибудь да становится явным. Наступил 1989 год.
«— Никаких документов, обозначавших точные схемы захоронений, не существовало, все было уничтожено, скорее всего, еще до войны. Понятное дело, не дожили до девяностых годов и сами палачи. По заведенному порядку, НКВД избавлялся от непосредственных исполнителей смертных приговоров. Так что место братской могилы пришлось разыскивать, основываясь на косвенные признаки.
В сентябре 1989 года поисковая группа приступила к работе. Начали с заброшенного поля недалеко от проселочной дороги, в километре от дачи Лунного Короля (дом отдыха работников НКВД. Понятно, что эти морлоки-чекисты ночью при луне плясали в голом виде на свежих могилах своих жертв, проводя свои сатанинские обряды — авт.) Плодородная здешняя земля, неизменно дававшая местным жителям хороший урожай картофеля, была брошена, казалось бы, из-за суеверия: старожилы говорили, что кормиться с этого места грешно. Мол, нехорошо, да и опасно.
— Мы сделали несколько пробных шурфов и практически сразу наткнулись на останки человека, — продолжает Николай Васильевич. — Они находились на глубине всего 50 сантиметров. Это был скелет молодой девушки (пол опередили по сохранившейся кофточке и длинным русым волосам, заплетенным в косу, примерный возраст позднее установила экспертиза). Дальше больше, этот шурф был расширен до прямоугольника размерами 4 на 15 метров. Повсюду находили костные останки людей. Они лежали друг на друге, вперемежку: мужчины, женщины, подростки. Дальнейшие раскопки показали, что трупы сбрасывали сюда слоями, каждый раз присыпая их опилками. В общей сложности было восемь слоев… Первые четыре слоя были сухими, а глубже пошла глина, почти пятьдесят лет они хранились там, как в консервной банке. Жуткое, конечно, зрелище…»
У меня есть подозрение, что иркутское отделение «Мемориала» попутно со своей основной деятельностью подрабатывает рекламой сибирской древесины. 60 лет опилки лежали в земле и — как новенькие, наверно. Суперкачество.
«Здесь мы нашли калошу, на которой сохранился оттиск 36-го года, расчески, курительные трубки, толстые кожаные кисеты, кошельки, железную посуду, пенсне. Было много самодельной охотничьей обуви — так называемых ичиг, истлевших шинелей с пуговицами железнодорожников и армейцев. Все указывало на то, что здесь лежат люди разных возрастов, полов, социальной принадлежности и национальности…»
Про калошу я еще могу понять — почему она одна. После выстрела приговоренный на одну ногу разулся. Но как удержалось пенсне на переносице жертвы после выстрела в подвале и транспортировке по транспортеру, да еще после перевозки в грузовике?! Да еще и посуду с трупами повезли хоронить.
«Перечень найденных предметов также нес информацию для следствия. Все эти вещи были разрешены для арестантского пользования, ничего лишнего. Но главным подтверждением того, что в эту яму были свалены именно жертвы сталинских репрессий, а не какой-нибудь эпидемии (нельзя было исключать и такую версию), являлись повреждения на костных останках.
— На черепах имелись пулевые отверстия, как правило в затылочной части, — вспоминает начальник отдела криминалистики областной прокуратуры. — Кроме этих ранений имелись также следы от ударов прикладом и трехгранным штыком. Переломы лицевых костей свидетельствовали о том, что перед расстрелом людей жестоко избивали. Здесь были найдены пули и гильзы калибра 5,6 миллиметра, подходившие к револьверам-наганам, а также калибра 6,35 — от пистолета системы Коровина…»
Я даже не буду ничего о штыках и прикладах. Известно, что чекисты — зверьё бешенное, перед тем, как расстрелять, обязательно два раза штыком проткнут и прикладом череп проломят. Но… Господа гусары, не ржать!!! Револьверы системы «Наган» калибра 5,6 мм советской промышленностью выпускались. Но эти «Наганы» были спортивным оружием, на вооружении ЧК-ГПУ-НКВД они никогда не состояли. На вооружении были револьверы калибра 7,6 мм. Какая жестокая чекистская мразь приказала расстреливать людей из спортивных револьверов?! И всё-таки — про штыки. Где-то же достали трехгранные штыки. Это какой ыксперд осматривал трупы, увидевший следы от трехгранного штыка, при том, что трехгранные штыки ушли давным-давно в прошлое вместе с дульнозарядными винтовками, последний такой штык был на винтовке Бердана? Все винтовки Мосина уже были с четырехгранными штыками, след от которого перепутать с трехгранником не мог ни один эксперт.
А калибр 6,35 — не только у пистолета Коровина был. Это калибр
