«Балканский фронт» холодной войны: СССР и югославско-албанские отношения. 1945-1968 гг. - Александр Животич

Позиция Югославии по венгерскому вопросу и реакция на нее Албании вызывали острые разногласия югославских представителей с советскими дипломатами в Белграде. 13 ноября 1956 г. Добривое Видич в разговоре с послом Фирюбиным[571] упомянул статью Ходжи в «Правде»[572], содержавшую ряд обвинений в адрес политики Белграда в отношении стран — членов соцлагеря[573]. Видич, отражая югославскую точку зрения, заметил, что утверждения Ходжи напрямую противоречили решениям XX съезда КПСС и, в первую очередь, теоретическим установкам, определявшим характер отношений между социалистическими странами. Белград тревожил тот факт, что статья Ходжи, опубликованная в «Правде», могла отражать позицию советского партийного руководства. Фирюбин, разнервничавшийся после слов Видича, постарался убедить его в незначительности «того, что публикует пресса». При этом советский представитель напомнил, что не обращает внимания на содержавшиеся в югославской прессе, особенно в «Борбе», критические материалы о советской политике в Венгрии, выходившие за подписью Добрицы Чосича и Тавро Алтмана. Видич ответил, что таковы взгляды писателей и журналистов, а не партийного руководства[574]. Разговор, завершившийся в дружеской атмосфере, четко очертил направления развития советско-югославских отношений, напрямую влиявшего и на отношения Югославии с Албанией.

Вскоре последовала реакция руководства Албанской рабочей партии на речь, произнесенную Брозом в Пуле, и ее тиражирование в югославских СМИ. 23 ноября 1956 г. на четвертой странице Zëri i Popullit была напечатана редакционная статья «К вопросу о недавней речи Йосипа Броза»[575]. В самом ее начале указывалось, что политические взгляды генерального секретаря СКЮ противоречат марксистско-ленинскому учению, принципам международной солидарности трудящихся и международного рабочего движения[576]. Не была обойдена вниманием и та часть выступления югославского лидера, в которой он оценил венгерские события как спонтанное и оправданное восстание, именуемое албанским изданием не иначе как контрреволюционный переворот. Откровенным намеком на позицию Югославии стали слова о «враге, с которого сорвана маска, который показал свое подлинное лицо». «Ясно, — продолжил автор редакционной статьи, — чего хотели те, кто скрывался за демагогическими лозунгами исправления ошибок ради достижения истинной демократии, полного национального суверенитета и благосостояния масс». Цитируемая статья содержала и личностную характеристику Броза, обвиненного в полном отказе от следования линии марксизма-ленинизма. Политика Ракоши откровенно защищалась, а Тито был брошен упрек в том, что, указав на ошибки многолетнего руководителя Венгрии, оратор не упомянул деятельность империалистов, реакционной эмиграции и остатков буржуазии. Автор текста оправдал обе советские интервенции, подчеркивая, что СССР выполнил свой интернациональный долг — во второй раз освободил венгерский народ и защитил мир во всем мире. «Ведь империалисты хотели превратить Венгрию в очаг войны и агрессии».

Югославское руководство было обвинено в том, что, укрыв Имре Надя в своем посольстве, оно вызвало праведный гнев венгерского и других народов социалистических стран, стремившихся к полному «разгрому попытки империалистического реванша».

Югославская печать подверглась нападкам за то, что, публикуя материалы о кружке «Петёфи» и перепечатывая «контрреволюционные» венгерские статьи, она стимулировала контрреволюцию в Венгрии. Острой критике подверглось и титовское разделение коммунистов на сталинистов и несталинистов, а также его поддержка борьбы с культом личности, якобы продиктованная стремлением посеять рознь внутри социалистического и международного рабочего движения. Оценивая роль Югославии в международных отношениях, автор статьи критиковал ее за преувеличение собственного значения. Отдельный комментарий был посвящен югославской позиции в отношении Албании. Антисталинистский выпад Броза был воспринят как критика руководства АПТ. Кроме того, вербальной атаке подверглась и югославская печать, постоянно нападавшая на албанское государство и партию, которая «твердо защищала свою страну, народ, свободу, марксистско-ленинскую линию, дружбу с СССР» и служила главным препятствием «югославским империалистическим намерениям». Позиция Югославии была оценена как грубое вмешательство во внутренние дела Албании, названа антимарксистской и шовинистической. Подчеркивалось, что Албания приложила значительные усилия для нормализации отношений с ФНРЮ, но они не встретили поддержки и понимания югославской стороны. В статье было отмечено, что выступление И. Броза в Пуле, как одна из многих попыток вмешательства во внутренние дела Албании, по содержанию представляло особую опасность, ибо в нем содержался призыв к разгрому внутреннего устройства НРА и свержению ее правительства. В конце текста автор подтвердил приверженность партийного руководства прежнему курсу и решимость в будущем дать отпор любым тенденциям, которые могли бы привести к повторению венгерского сценария[577]. Редакционная статья в Zëri i Popullit положила конец попыткам югославско-албанской нормализации и ознаменовала начало нового этапа противостояния двух стран. Кроме того, был ясно озвучен отказ от изменения внешнеполитического курса, проведения внутриполитических реформ и либерализации общественной жизни.

26 ноября 1956 г. речь Й. Броза Тито в Пуле стала предметом обсуждения во время встречи в Тиране председателя правительства НРА Шеху и советского временного поверенного в делах Хошева[578]. Суммировав обвинения, опубликованные в албанской печати, Шеху подверг позицию Тито серьезной критике. Хошев в целом с ней согласился, оговорившись, однако, что считает ее слишком резкой, особенно в той части, которая касается отношения Белграда к событиям в Венгрии. Советский представитель довел до сведения Шеху, что, хотя позиции их стран принципиально совпадают, манера поведения албанского руководства не может быть одобрена[579].

На выступление Й. Броза Тито отреагировали и дипломаты стран соцлагеря, служившие в Тиране. Посол Болгарии одновременно и критиковал советскую интервенцию в Венгрии, и похвально отзывался о позиции СССР в данном кризисе. Посол Венгрии, пребывавший в панике, обратился к югославскому коллеге Милатовичу с просьбой о возможном представлении убежища, на что получил положительный ответ. Посол Польши хвалил Югославию, а также жаловался, что находится в Тиране в полной изоляции, так как албанцы запретили своим гражданам, являвшимся ранее студентами в университетах Польши, поддерживать любые контакты с посольством ПНР в Тиране. Он также жаловался, что албанка, работавшая до недавнего времени переводчиком при посольстве, уволилась, а советский посол его игнорирует[580].

В начале декабря, после возвращения в Тирану из Китая с непродолжительной остановкой в Москве Энвер Ходжа на заседании Политбюро ЦК АПТ заявил, что югославская теория о различных путях построения социализма ошибочна и заслуживает острой критики[581]. Участники заседания подчеркнули, что политика Белграда наносит вред всему миру социализма и служит препятствием дальнейшему развитию политических и партийных контактов между Югославией и Албанией. Руководствуясь данным представлением, Политбюро ЦК АПТ осудило югославское вмешательство во внутренние дела Венгрии, приведшее к многочисленным человеческим жертвам, разорению венгерского народного хозяйства и попытке дискредитации советского внешнеполитического курса[582]. Во время вышеупомянутого заседания Ходжа рассказал, что в Москве