«Балканский фронт» холодной войны: СССР и югославско-албанские отношения. 1945-1968 гг. - Александр Животич

и Италии, которые каждая по-своему стремились их защитить. На пути к достижению всеми заинтересованными сторонами своих целей находился режим Ходжи, несмотря на сложную экономическую ситуацию в стране сохранявший власть благодаря умело разыгрываемой теме внешней угрозы. Хотя Албания была географически отрезана от СССР и его восточноевропейских союзников, для западных держав существовал ряд проблем, связанных с опасением, что какие-либо действия против Албании могут вызвать жесткую советскую реакцию. Тщательно изучив все международные обстоятельства, расстановку сил, влияние, политический и военный потенциалы каждой из заинтересованных сторон, американская дипломатия пришла к выводу, что любое внешнее вмешательство в Албанию вызовет сильную реакцию со стороны других государств и что на практике невозможно найти компромисс между интересами всех сторон. Американская поддержка любой из стран привела бы к потере одного, а возможно и двух союзников в регионе и в конечном итоге к дестабилизации на Балканах и отчасти в Средиземноморье. Поэтому в интересах США в регионе, не нарушая глобальное соотношение сил, следовало сохранить текущее положение в Албании и в конечном итоге оставить дело свержения режима Ходжи внутренней оппозиции, недовольной сложной экономической ситуацией в стране.

Как и американская дипломатия, югославская сторона пришла к выводу, что любая попытка извне уничтожить существующую власть в Албании вызовет серьезный конфликт в регионе, а этнически гомогенное албанское общество окажет сопротивление внешнему вмешательству, которое албанцы в любом случае, независимо от их идеологической приверженности, будут считать агрессией. Югославская настойчивость предоставить Албанию самой себе и дать албанцам право самим решать, каким будет режим в их стране, была нацелена на поддержание независимости албанского государства как гаранта предотвращения конфликтов Греции, Югославии и Италии. Схожесть югославской позиции по албанскому вопросу с подходами американской и британской дипломатии во многом способствовала сближению Югославии с западными державами и заключению важных и необходимых военных и экономических соглашений с ними в последующий период. Свое отношение к вопросу о положении Албании Белград отстаивал в контактах с западными державами и во время новой актуализации вопроса о месте и роли Албании в международных отношениях в новых условиях, сложившихся после смерти И. В. Сталина.

III

НОРМАЛИЗАЦИЯ, РАЗНОГЛАСИЯ И ПОПЫТКИ ПРИМИРЕНИЯ (1956–1968 гг.)

Глава 7

Советский Союз и югославско-албанские отношения (1956–1961 гг.)

Для социалистического лагеря вторая половина 1956 г. была ознаменована рядом потрясений. В некоторых восточноевропейских странах стремление к радикальной десталинизации государства и общества, политической, экономической и социальной либерализации стало реакцией на решения XX съезда КПСС. Движения, выступавшие за проведение реформ, были наиболее мощными в Венгрии и Польше. Югославия, все еще не завершившая нормализацию отношений с восточноевропейскими странами и имевшая репутацию первой страны, воспротивившейся гегемонии СССР, заняла предельно независимую позицию в отношении всех этих событий и особенно венгерского кризиса[561]. Ввиду того что отношение Югославии к кризису в Венгрии отражалось и на ее связях с другими социалистическими странами, оно не могло не сказаться на отношениях с Албанией — самым бескомпромиссным, с идеологической точки зрения, членом восточного лагеря. Кризисные явления, имевшие место в социалистическом блоке, совпали по времени с Ближневосточным кризисом, вызванным национализацией Египтом Суэцкого канала. Югославия играла активную роль в урегулировании данной ситуации, что также в значительной мере сказывалось на ее отношениях с восточноевропейскими странами, которые старались по ближневосточному вопросу выступать единым фронтом[562]. Позиция югославского правительства по поводу происходившего внутри соцлагеря и на Ближнем Востоке косвенным образом отражалась и на состоянии отношений между Белградом и Тираной[563]. Наряду с этим, внимание албанской дипломатии, стремившейся к нормализации отношений с Афинами, было направлено на кипрскую проблему и все более острое противостояние между Грецией и Турцией. Этот вопрос волновал и Югославию, которую объединяли узы союзничества и с Грецией, и с Турцией. Конфликт ее союзников по Балканскому пакту серьезным образом сказывался и на ее отношениях с НРА.

Судя по имеющимся в нашем распоряжении источникам, во время визита в Югославию (22–29 октября 1956 г.) официальной румынской делегации во главе с Георге Георгиу-Дежем значительное внимание было уделено обсуждению ситуации в Венгрии. Совершенно неожиданно для румынских гостей Йосип Броз и Эдвард Кардель подвергли критике советскую экономическую доктрину и внешнеполитический курс Кремля, особенно его венгерское направление[564]. Тогда же Броз Тито открыто заявил, что не понимает политику албанского руководства, настаивавшего на сохранении существовавшего положения вещей и отрицавшего необходимость проведения постсталинских преобразований[565]. Тем не менее, переговоры произвели глубокое впечатление на членов румынской делегации. Спустя месяц в Бухаресте Деж в разговоре с советским послом Епишевым подчеркнул, что, по его мнению, югославы занимают неправильную позицию по отношению к Албании. Кроме того, Деж заявил, что намеревается обратиться к Тито — предложить свое посредничество[566].

Понимая, что советская политика ставит целью полное уничтожение в Венгрии движения, представлявшего угрозу для внутреннего устройства социалистического блока, албанское руководство приняло решение неукоснительно следовать советской политике в отношении Будапешта. Восьмого ноября 1956 г. на заседании по поводу 15-й годовщины основания КП Албании Ходжа в выступлении (9 ноября оно было напечатано в газете Zëri i Popullit), посвященном важным вопросам внутренней политики Албании и международной обстановки, остановился и на кризисе в Венгрии. Ответственность за происходившее в ней он возложил на международную реакцию и американский империализм, стремившихся, по его словам, упразднить в Венгрии социализм и реставрировать хортиевскую фашистскую диктатуру[567]. Ходжа подчеркнул, что албанский народ ненавидит «внешних врагов-империалистов, подготовивших заговор, обманувших честных трудящихся Венгрии» и развязавших контрреволюцию, направленную на восстановление «ненавистного режима графов, Ватикана, капиталистов, империалистов и лжедемократов»[568]. Хотя Югославия не упоминалась напрямую, в речи Ходжи можно было отчетливо различить аллегорические обвинения в ее адрес в связи с позицией по венгерским событиям, отношениями с Западом, а также ролью Белграда внутри социалистического лагеря.

13 ноября 1956 г., обращаясь к албанскому народному собранию, премьер Мехмед Шеху подчеркнул, что албанское правительство осуждает «империалистических агентов, антимарксистских антисоциалистических демагогов», использовавших недовольство части венгерских трудящихся, организовавших контрреволюционные банды, которым открыл дорогу «бандит и враг социализма Имре Надь, желавший восстановления капитализма»[569]. По словам оратора, произошедшее стало горьким уроком для всех, кто стремится к построению социализма, для всех марксистско-ленинских партий. Шеху не упустил момент, чтобы снова указать на то, что ход событий продемонстрировал правильность политического курса КПА, и партия, наученная венгерским опытом, повысит бдительность, чтобы в Албании «агенты империализма и капитализма» не проникли в ряды коммунистов[570]. На практике это означало, что АПТ и дальше будет придерживаться сталинистских принципов, исключавших возможность самореформирования и подразумевавших