«Балканский фронт» холодной войны: СССР и югославско-албанские отношения. 1945-1968 гг. - Александр Животич

не сможет ни принять участие, ни создать проблемы при реализации этой идеи западными союзниками[528].

Взгляды Рима на перспективы развития ситуации в Албании и вокруг нее имели свои особенности. Итальянцы публично заявили, что единственным препятствием для свержения режима Ходжи является Югославия, и в случае возникновения беспорядков в Албании Югославия пойдет на все, чтобы получить максимальную выгоду[529]. Согласно их утверждениям, югославы на своей территории организовали мощные силы из албанских эмигрантов, которые в случае возникновения в Албании беспорядков будут готовы к военному вмешательству наряду с частями ЮНА, поэтому итальянцы требовали от американцев предупредить югославов о возможных последствиях такой политики в Албании, нацеленной на присоединение Албании к Югославии. Рим постоянно повторял, что ФНРЮ не покушается на албанский суверенитет, но хочет превратить Албанию как страну с самой слабо развитой экономикой в регионе в рынок для своих товаров и капиталов[530].

В то же время переговоры Де Гаспери и Венизелоса не привели к серьезным результатам. Итальянцы предупреждали об угрозе Греции в случае превращения Албании в часть ФНРЮ. Однако греки были с этим несогласны. Тем не менее, обе стороны пришли к единому мнению, что режим Ходжи держится только на безосновательных утверждениях о греческой и югославской вооруженной угрозе албанской независимости. Греки выразили готовность отказаться от требований присоединить Северный Эпир, если итальянцы и югославы откажутся от любых попыток установить в Албании свою политическую монополию[531].

Таким образом, сближение Югославии с западным миром неожиданно актуализировало вопрос об Албании. Началась своего рода политическая игра: чье влияние в Албании будет доминировать после свержения режима Ходжи как первого шага в прекращении влияния Москвы в этой стране. Тем не менее, западные державы не могли с уверенностью предугадать советское поведение в случае подобного развития событий.

Подготовив почву для раздела сфер интересов в Албании в будущем, Греция и Италия после долгих переговоров и торга под давлением американцев все-таки заключили неформальное соглашение, которое было направлено против возможного восстановления югославского влияния в этой стране. Об этом в МИД ФНРЮ узнали от своего посольства в Афинах[532]. Греция стремилась скрыть это от Югославии. Греческий посол в Белграде в разговоре с Лео Матесом[533] 30 апреля 1952 г. настаивал на том, что общий интерес Греции и Югославии в Албании заключается в недопущении иностранного вмешательства, поскольку это пойдет на пользу Советскому Союзу и поставит Югославию и Грецию в незавидное положение. Но так как Албания не может быть экономически независимой, то необходимо взять ее под опеку ООН[534]. Матес вновь озвучил югославскую позицию о необходимости сохранения независимости Албании, но посол Греции остался при своем мнении[535].

Тем не менее, следуя американскому совету, греческие представители, находившиеся в контакте с югославскими коллегами, вскоре изменили свою позицию и также заявили о необходимости сохранения албанского суверенитета. Посол ФНРЮ в Афинах Йованович во время беседы с греческим послом Варвутисом 2 мая 1952 г. подчеркнул, что понимает национальные чувства греков в отношении Северного Эпира, но в интересах обеих стран — сохранить независимую и стабильную Албанию. Однако в случае конфликта со странами Коминформа Югославия и Греция должны выработать общую позицию и договориться о способах привлечения Албании на свою сторону[536].

Югославская дипломатия через посольство в Афинах регулярно получала информацию об интригах Рима вокруг югославской политики в Греции. Итальянцы распространяли ложную информацию о том, что вражда между Югославией и Советским Союзом всего лишь ухищрение и что Югославия в удобный момент захватит Эгейскую Македонию и Салоники, аннексирует Албанию и будет угрожать существованию Греции[537]. Эта дезинформация серьезно не воспринималась, хотя посол в Афинах Йованович не исключал возможности компромисса с Грецией в отношении Албании. Он считал, что статус опекаемой ООН Албании устроит и Грецию, и Италию, и США[538].

В связи с этим активизировалось сотрудничество между комитетами албанских эмигрантов в Греции и Италии. Согласно югославской информации, в первые дни после смерти Сталина Греция начала концентрировать вооруженные силы на границе с Албанией. У югославских дипломатов сложилось впечатление, что греческое и итальянское правительства считали свое влияние в Албании недостаточным и поэтому опасались укрепления проюгославских сил в этой стране после ожидаемого падения режима Ходжи[539]. Точно так же в Югославии считали, что если Греция опасается укрепления итальянского влияния в Албании, которое традиционно было сильнее греческого, то это должно породить у Афин понимание того, что они не смогут присоединить Северный Эпир в случае падения режима Ходжи и что их влияние в независимой Албании будет незначительным, поэтому они вовсе не стремятся к падению режима Ходжи. Но исходя из того, что традиционное итальянское влияние в Албании значительно сильнее греческого, в Югославии, на основании донесений посольства в Афинах, считали, что если все-таки режим Ходжи падет, греки попытаются с американской помощью присоединить Северный Эпир[540].

С другой стороны, и британские дипломаты интересовались югославской политикой в Албании. В беседе с югославским представителем в Вене Вучиничем английские дипломаты Качча и Томпсон пытались выяснить югославское отношение к Ходже и источник информации югославских дипломатов об итальянской политике в НРА. У Вучинича возникло впечатление, что албанский вопрос привлек почти такое же внимание британских служб, как и триестский[541]. Неожиданно для всех присутствующих итальянский посол в Вене, не пытаясь скрыть свой интерес, напрямую начал расспрашивать о югославской позиции в отношении Албании.

Английская и югославская позиции совпадали. И в Лондоне, и в Белграде считали, что Албания имеет большое военное значение для СССР, поэтому не следует вмешиваться в ее внутренние дела, а в случае общего конфликта Албанию будет легко нейтрализовать с помощью греческих и югославских войск. Англичане полагали, что в случае внутренних перемен в Албании необходимо согласование действий с правительствами Греции, Югославии и Италии, к заинтересованности которых в этой стране они относились с пониманием как к важному фактору сохранения союзнических отношений[542]. Об английской политике в Албании югославский посол в Великобритании Владимир Велебит[543] 26 мая в Лондоне говорил с влиятельным консервативным политиком Джулианом Эмери, хорошо знающим Балканы и являющимся одним из разработчиков балканской политики Англии[544]. Эмери пояснил, что Великобритания признает интересы Италии в Албании, так как они обоснованы. Эмери считал необходимым заранее подготовить будущее албанское правительство из представителей албанской эмиграции в Италии и умеренных албанских эмигрантов в Югославии. Британский политик отметил также, что Лондон рассчитывает, что новое албанское правительство выстроит дружеские отношения с Югославией и Грецией, и, в меньшей степени, с Италией.