Блог «Серп и молот» 2019–2020 - Петр Григорьевич Балаев
Блог «Серп и молот» 2019–2020 читать книгу онлайн
Перед тем, как перейти к непосредственно рассмотрению вопроса о Большом терроре, нужно оговорить два важных момента.
Первый. Самого по себе факта Большого террора, расстрелов по приговорам несудебного незаконного органа 656 тысяч человек и заключению в лагеря на срок 10 лет еще примерно 500 тысяч человек, т. е. тяжелейшего преступления перед народом СССР, как факта не существует по определению. Некоторые особенно отмороженные правозащитники до сих пор носятся с идей проведения процесса над КПСС (правильней будет — ВКП(б)) по типу Нюрнбергского. Эту идею я поддерживаю, голосую за нее обеими руками. Я страстно желаю, чтобы на открытый судебный процесс были представлены те доказательства репрессий 37–38-го годов, которые наши профессиональные и не очень историки считают доказательствами массовых расстрелов и приговоров к 10 годам заключения более чем миллиона ста тысяч граждан СССР. Даже на процесс, который будут проводить судьи нынешнего нашего государства. Но моё желание никогда не сбудется. Попытка провести такой процесс уже была, уже были подготовлены доказательства, которые сторона, обвинявшая КПСС в преступлениях, хотела представить на суд. Да чего-то расхотела. А пока такой процесс не состоялся, пока не дана правовая оценка тем доказательствам, которые свидетельствуют о масштабных репрессиях 37–38-го годов, факт Большого террора любой грамотный историк может рассматривать только в виде существования этого факта в качестве политического заявления ЦК КПСС, сделанного в 1988 году. Мы имеем не исторический факт Большого террора, а исторический факт политического заявления о нем. Разницу чувствуете?
Второе. Историки в спорах со мной применяют один, убойный на их взгляд, аргумент: они работают в архивах, поэтому знают всю правду о БТ, а я — «диванный эксперт», в архивы не хожу, поэтому суждения мои дилетантские. Я, вообще-то, за столом работаю, а не на диване — раз, и два — оценивать доказательства совершенных преступлений, а БТ — это преступление, должны не историки, а криминалисты. Занимаясь вопросом БТ до того, как доказательствам его существования дана правовая оценка, историки залезли за сферу своей компетенции. Я себя к профессиональным историкам не причислял никогда и не причисляю, зато я имею достаточный опыт криминалиста. Как раз не та сторона в этом вопросе выступает в роли дилетанта.
Как раз именно потому, что я имею достаточный опыт криминалиста, я категорически избегаю работы в архивах по рассматриваемому вопросу. По нескольким причинам. Я сторона заинтересованная, я выступаю в качестве адвоката, и не стесняюсь этого, сталинского режима. Заинтересованная сторона в архив должна заходить и документы в нем изучать только в ситуации, приближенной к условиям проведения процессуального действия, т. е. в присутствии незаинтересованных лиц, с составлением соответствующего акта.
(П. Г. Балаев, 18 февраля, 2020. «Отрывки из „Большого террора“. Черновой вариант предисловия»)
-
Но Липпих корректировал огонь с места расположения пехотного подразделения вермахта. Один. В одиночестве.
Советские артиллеристы так не воевали. Если батарея поддерживала огнем пехотное подразделение, то в расположении этого подразделения оборудовался наблюдательный пункт, на который выдвигался сам командир батареи со взводом управления и разведки. У командира батареи были под рукой наблюдатели, связисты, он не лично наблюдал за целями, результатами стрельбы и передавал на огневую позицию батареи ее результаты. Он управлял подразделением батареи, располагавшимся с ним на НП, контролировал его работу. Это очень сложная работа, требующая особой подготовки, слаженных действий нескольких специалистов. Управление боевой работой батареи именно с НП и ведется. Иначе на хрена в артиллерии нужны командиры батарей?
Т. е., немецкие офицеры-артиллеристы во время боя отсиживались в блиндажах подальше от переднего края, а огнем их батарей управляли солдаты, одиночные корректировщики? Вот это организация!
Можно, конечно, и отдельного солдата-артиллериста поднатаскать до уровня офицера, при желании. Но как Рудель своими рассказами о суперточном бомбометании без штурмана вызывал саркастический смех у пилота нашей «пешки», так и этот артиллерист…
Герой, а ты как успевал наблюдать за полем боя, ведя разведку целей, держа бинокль одной рукой, наносить эти цели на рабочую карту, определять их координаты, потом, держа телефонную трубку другой рукой, передавать координаты целей на батарею, засекать разрывы, определять их отклонения от цели, снова передавать данные на батарею, вести учет целей и результатов стрельбы в огневом блокноте..? Юлий Цезарь, блин!
Конечно, так можно с закрытой огневой позиции пятью снарядами два движущихся танка подбить, одного — прямо в башню, и получить за это железный крест. А в немецком Генштабе списали два русских танка в потери, как итог боевой работы корректировщика, обладающего феноменальным даром римского императора делать несколько дел одновременно. Тем более, что никакой ответственности за эти приписки предусмотрено в вермахте не было…
* * *
…К танкистам и артиллеристам обязательно нужно добавить и пилотов люфтваффе. Если в сухопутных войсках у немцев был бардак, то в люфтваффе творилось такое, что можно назвать лишь злостным саботажем. Если, конечно, не принимать в расчет военный идиотизм хваленных гитлеровских вояк. Как они не понимали, зачем им нужны танки, не понимали, что командиры батарей должны лично управлять огнем батарей, так они и не понимали — зачем им нужны самолеты-истребители.
Идиоты же мыслят просто. По своей идиотской логике. Если самолет — истребитель, то он должен истреблять самолеты. Зря что ли так его назвали?
Книга Александра Ивановича Покрышкина «Небо войны» читается (если читать вдумчиво) как история болезни из психиатрической клиники. Больной — немецкие военно-воздушные силы.
Какой-то совершенно дурной дурдом. Летят немецкие бомбардировщики бомбить позиции наших войск. Их прикрывают немецкие истребители. Прикрытие всегда очень сильное в смысле числа задействованных самолетов. Это прикрытие всегда, без исключений, осуществлялось так: летит группа немецких бомбёров, над ними барражирует группа истребителей, от 16 до 30 штук. Встречают немцев наши истребители, штук 4–6. Пара наших истребителей начинает воздушный бой с истребителями немцев, остальные проходят к строю бомбардировщиков и начинают тех расстреливать. Бомбёры сбрасывают бомбы куда попало и — дёру. Задача немцами не выполнена, потеряли пару дорогих самолетов. Немецкие истребители могли сбить один, при большом везении два наших истребителя. Да еще разогнавшие бомбардировщиков наши ястребки успевали парочку немецких истребителей завалить. И это — раз за разом.
Как немецкие истребители защищали свои войска от наших бомбёров — это еще смешнее. А если еще точнее — совсем не защищали. Кажется, люфтваффе и вермахт друг друга так ненавидели, что… Немецкие летчики, вероятно прямо мечтали, чтобы иваны перебили всю вшивую гитлеровскую пехоту, артиллерию и чумазых танкистов. Иначе тактику немецких ВВС объяснить невозможно.
Происходило это так. Летит группа наших бомберов в плотном строю бомбить позиции немцев. Их прикрывает группа истребителей. На подлете к цели их встречает заслон немецких истребителей. Думаете, начинается атака, как это наши делали? Не угадали.
Немецкие соколы зорко следят за тем, как наши бомберы заходят на цель, ровняют с землей и мешают с ней же пехоту, артиллерию, танки и прочую гитлеровскую наземную силу. Ждут. Вот когда наши бомберы отбомбились и уже ложатся на обратный курс, пока еще не успев построиться в оборонительный порядок — тут-то немецкие истребители начинают атаковать. Ловят одиночные, не успевшие занять место в строю, самолеты и их расстреливают. Если повезет — собьют один-два (а когда прикрывал сам Покрышкин — вообще почти ничего не сбивали), но на земле — разбитые немецкие позиции, горящие танки, склады, станции… Чего охотиться за бомбером, если он уже выполнил боевую задачи и нанес вам урон, которым с лихвой окупил свою стоимость? Пусть экипаж нашего сбитого самолета погиб, но сколько фрицев на земле они успели убить бомбами и пушками?..
Гейнц Гудериан, прозванный за французскую компанию «быстроходным», после еще более быстроходного, чем наступление во Франции, драпа из под Тулы, кое что в танках стал понимать, благодаря серии уроков, преподанных ему Катуковым. За тот драп Гейнца Гитлер отправил в отставку, но после Сталинграда позвал на должность главного инспектора бронетанковых войск, ответственным за модернизацию танков.
Прошедший «школу жизни» у Катукова, Гейнц немецким танкопромышленникам заявил: «Не хрен вам напрягать свои арийские тупые мозги, возьмите Т-34 и сделайте его копию. Только на башне вместо звезды нарисуйте крест и больше ничего не меняйте».
Немецкие танкопромышленники посмотрели Т-34 и ответили: «Не сможем. Сложный пипец какой, зараза! Но мы сделаем танк еще лучше».
Гейнц им категорически отсоветовал пытаться превзойти русский танк. Сказал, что если такой же сделать они не в состоянии, то не надо ничего выдумывать, нужно добавить немного брони и пушки старичку Т-4, выпускать его.
«Не-не, мы сделаем. Мы смогем» — немецкие конструкторы Гейнца не послушали.
И когда Гудериан увидел результат их конструкторской мысли в виде «Пантеры» и «Тигра», долго стоял с открытым от удивления ртом, наглотавшись мух.
Наши квасные патриоты считают, что немцы не смогли скопировать Т-34, потому что танковые технологии СССР были настолько передовыми, что немецкая промышленность не смогла их освоить. Ну, не знаю. Вообще-то, кроме дизеля, в Т-34 были самые простейшие технологии. Ходовая — простейшая. Трансмиссия — почти примитивная. Пушка аналогичная у немцев была. Корпус скопировать — даже дурак смог бы. Нет дизеля — поставьте вполне нормальный свой бензиновый движок, остальное оставьте, как у русских…
Только никто не собирался слушать «быстроходного Гейнца» и что-то копировать. Нет, от Т-34 некоторые конструкторские решения взяли, но
