Митридат Великий, «последний эллин» - Станислав Николаевич Чернявский

и шестидесяти кораблей. Плутарх, склонный сгущать краски, пишет: «Все взморье еще много дней было усеяно обломками кораблей, которые выбрасывал прибой». Такую же сцену кораблекрушения мы видим в его жизнеописании Пирра, после чего все десятки тысяч утопленников как ни в чем не бывало действуют против римлян и карфагенян. Размеры катастрофы, постигшей Митридата, также наверняка преувеличены.

Ясно, правда, что царский флагман был разбит бурей и Эвпатор вынужден был перебраться на легкое судно морских разбойников, которые — вопреки опасениям приближенных царя — благополучно доставили его в столичную Синопу.

Кабиры

Из Синопы царь переехал в Амис и стал рассылать послов, искать деньги, пополнять армию и приводить в порядок разбитые легионы. Кстати, в этот город еще после Первой Митридатовой войны сбежалось много афинян. Все они жаждали отомстить римлянам и верно служили Митридату. Впоследствии греческий полководец на понтийской службе Каллимах (не исключено, что тоже афинянин по происхождению) будет храбро защищать город от Лукулла.

Одно посольство Митридата отправилось в Армению к Тиграну Великому. Второе — в Боспор, где правил сын Митридата — Махар. Эвпатор просил помощи у того и другого. Третий посол, Диокл, поехал к скифам и сарматам с богатыми дарами и золотом. Однако до холодных берегов Днепра этот дипломат не добрался: он свернул с намеченного пути и перебежал с деньгами к Лукуллу.

Римский полководец победоносно прошел по Вифинии, Пафлагонии и через Галатию вступил в Понт. Митридат отступил в крепость Кабиры, которая лежала на востоке страны в предгорьях Кавказа. Войск при нем почти не было. Имевшиеся отряды царь рассредоточил по городам и крепостям, чтобы задерживать римлян перед каждым населенным пунктом. Помочь собственным крестьянам он не мог. Сельские жители разбегались кто куда.

В начале похода Лукулл терпел недостаток в съестных припасах, но пришло остроумное решение. Полководец приказал «тридцати тысячам» (цифра Плутарха) галатов следовать за легионерами и каждому тащить по медимну зерна для прокорма войска.

Римляне с лихвой вознаградили себя за лишения, когда достигли наконец Понта. Это была богатая и многолюдная страна, совершенно не тронутая «цивилизацией» в лице римских ростовщиков. Легионерам было где разгуляться. Лукулл так нажился, грабя владения Митридата возле Амиса и понтийской Евпатории, что «рабы стали продаваться по четыре драхмы, а бык по одной», пишут Аппиан и Плутарх. Подразумевается, что это очень дешево. Менее ценную добычу вообще бросали или уничтожали, поскольку покупателей не находилось, а тащить ее с собой не хватало ни телег, ни рук.

Разграбив благодатные понтийские долины и разрушив множество деревень, рядовые легионеры стали роптать, что Лукулл избегает городов, где была главная пожива. Особенно это казалось им странным теперь, когда армия Митридата фактически не существовала.

Лукулл же не хотел тратить на осаду городов силы, поскольку считал, что прежде следует уничтожить Митридата, и пропускал ворчание легионеров мимо ушей, а зря. Впоследствии это привело к бунту. Такими вещами, как солдатское недовольство, пренебрегать нельзя.

Офицеры тоже упрекали полководца — в медлительности. Он, мол, занят разорением вражеской земли, вместо того чтобы найти и добить Митридата. Высказывались опасения, что Эвпатор соберет свое рассеянное войско, пополнит его новобранцами и ударит по римлянам. Но этого, собственно, Лукулл и хотел.

Вот как выглядит ход его мыслей в изложении Плутарха: «Это-то мне и нужно, я медлю с умыслом: пусть царь снова усилится и соберет достаточные для борьбы войска, так, чтобы он оставался на месте и не убегал при нашем приближении. Или вы не видите, что за спиной у него беспредельные просторы пустыни, а рядом — Кавказ, огромный горный край с глубокими ущельями, где могут найти защиту и прибежище хоть тысячи царей, избегающих встречи с врагом. К тому же от Кабир всего несколько дней пути до Армении, а в Армении царствует Тигран, царь царей, который со своей ратью преграждает парфянам дорогу в Малую Азию, а греческие городские общины переселяет в Мидию, который завладел Сирией и Палестиной, а царей из рода Селевка предает смерти и уводит в неволю их жен и дочерей. И такой человек — родственник, зять Митридату! Уже если тот прибегнет к его защите, он не оставит его в беде и начнет с ними войну. Как бы нам, торопясь выгнать Митридата из его владений, не связаться на свою беду с Тиграном! Ведь он уже давно ищет предлога для войны с нами, а где же он найдет лучший, чем помочь в беде царственному родичу? К чему нам добиваться этого, зачем учить Митридата, к чьей помощи прибегнуть в борьбе против нас? Зачем загонять его в объятия Тиграна, когда он сам этого не хочет и считает за бесчестие? Не лучше ли будет дать ему время собрать собственные силы и снова воспрянуть духом — ведь тогда нам придется сражаться не с мидянами и армянами, а с колхами, тибаренами и каппадокийцами, которых мы много раз бивали!»

Итак, благоразумный политик не хотел ввязываться в новую войну. Правда, он все же пошел на поводу у легионеров и осадил Амис. Другой римский корпус блокировал город Темискиру, которую называли родиной амазонок в память о каком-то древнем предании. При этом Синопа — столица Понта — осталась в стороне.

Осада Амиса велась очень вяло, хотя, конечно же, когда она началась, никто не думал, что все затянется на несколько лет. Под Темискирой дела, казалось, шли быстрее, но результат получился тот же. Легионеры вновь применили все рецепты Полиоркета: передвижные башни, валы, подземные ходы. Жители отчаянно сопротивлялись. Подземные ходы были вырыты столь широкие и разветвленные, что в них происходили стычки. Со временем горожане придумали гораздо менее затратные способы обороны: они пускали в подземелье то медведей, то диких пчел. Легионеры пасовали перед изобретательностью врага.

Митридат, прочно обосновавшийся в Кабирах, на краю царства, помогал осажденным продовольствием, оружием, людьми и сам собирал войско. В конце концов у него оказалось 40000 пехоты и 4000 конницы.

Эвпатор приступал к кампании 73 года до н. э. с новыми надеждами. В Италии все сильней разгоралась война гладиаторов под предводительством Спартака. Опытные бойцы-гладиаторы, привыкшие глядеть в глаза смерти, сумели создать настоящую армию, сражавшуюся на римский манер и вооруженную по римскому образцу. Правда, четкой программы у повстанцев не было. Они бродили по Италии с женами и подругами, громили усадьбы и армии, но опасность для Рима была велика. Если бы Митридат уничтожил римские легионы в Азии, он мог бы считать себя в безопасности. У Римской республики не было сил для того, чтобы набрать