История степей: феномен государства Чингисхана в истории Евразии - Султан Магрупович Акимбеков

При этом киданям пришлось длительное время подавлять восстания бохайцев и вести войны против тех племён, которые сохранили свою независимость. Так, в 1029 году в бывшей восточной столице Бохая вспыхнуло крупное восстание под руководством ДаЯнлина[167]. Можно предположить, что разгром Бохая киданями и последовавшие затем войны против отдельных племён на его бывших окраинах нарушили сложившийся порядок и расстановку сил в Восточной Маньчжурии и привели к массовым передвижениям населения. По крайней мере, очень похоже, что именно к X веку относится начало интенсивного переселения племён из восточной Маньчжурии на запад, в Монголию.

При этом такому переселению способствовало несколько важных обстоятельств. Во-первых, Монголия, которая в значительной степени опустела в результате предшествующих политических событий, предоставляла большие возможности для переселенцев. По крайней мере, им не нужно было предварительно консолидировать силы различных племён с целью завоевания Монголии, ввиду отсутствия здесь после ухода кыргызов крупных племенных объединений. Соответственно, отдельные племена вполне могли самостоятельно передвигаться в направлении Монголии и при этом в более или менее комфортных условиях осваивать свободные территории.

Во-вторых, географические условия позволяли племенам из лесной Маньчжурии двигаться в Монголию вдоль кромки сибирских лесов, пограничных со степными пространствами. Одновременно они могли постепенно менять культурные навыки, связанные с освоением традиций кочевого скотоводства, если, конечно, у них была в этом необходимость. Однако при этом часть племён могла продолжать оставаться в лесных условиях. В частности, например, известно, что монголоязычные племена ойратов и туматов в X веке были отмечены в лесных районах, в верховьях рек Енисея и Селенги[168]. Впоследствии, уже при Чингисхане, эти племена всё ещё считались «лесными».

И, в-третьих, в этот исторический период Монголия не представляла интереса для доминировавших в северных степях и в Северном Китае киданей. Для них главным было не допустить появления с севера угрозы своим владениям в Китае. Поэтому для контроля над землями к северу от пустыни Гоби киданями «были созданы: западное управление главного воеводы-усмирителя, охрана из племени аовэй, управление военного инспектора на реке Люйцзюй, различные военные отряды для усмирения племён дадань, мэнгу, диле»[169]. То есть кидани фактически следовали обычной для китайских государств политической практике в отношении проживавших в Монголии кочевников. При этом тот факт, что в данном случае речь шла о родственных киданям племенах, не имел особого значения.

Тем более что отношения киданей с соседними с ними монголоязычными племенами были весьма сложными и в период их совместного проживания в восточной Маньчжурии. Судя по всему, оставались они таковыми и после произошедшего передвижения и тех и других в западном направлении. При этом сами кидани, завоевав Китай, заняли место обычного китайского государства в его отношениях со Степью. В то время как разрозненные монголоязычные племена, обосновавшись в Монголии, в свою очередь, оказались на стратегически важном месте для любой кочевой государственности, ориентированной на политические отношения с Китаем.

Другое дело, что реализовать этот стратегический потенциал территории Монголии они не могли. Потому что доминирование киданей в приграничных с Китаем степях было весьма эффективным. Соответственно выгодное месторасположение за пустыней Гоби никак не могло сказаться на положении расположенных здесь многочисленных, но при этом разрозненных племён. Эффективность киданьской политики в отношении Монголии была одной из причин отсутствия здесь в период существования империи Ляо каких-либо крупных племенных объединений, для таковых здесь не было соответствующих по масштабу политических задач. В то же время для ведения успешного кочевого хозяйства удобнее всего были малые формы организации на уровне отдельных племён или клановых групп семей.

В любом случае важно отметить, что процесс переселения монголоязычных племён из восточной Маньчжурии в Монголию явно не был частью завоеваний, осуществлённых, к примеру, под руководством киданей. То есть племена передвигались на запад самостоятельно и делали это в основном под давлением обстоятельств. В том числе из-за ударов со стороны киданей во время проводимых ими на востоке Маньчжурии эффективных завоевательных походов. Несомненно также и то, что те племена, которые в итоге перебрались в Монголию, не входили в состав киданьского племенного союза. При этом хотя кидани в ходе своих походов и достигали Монголии, однако они не видели в обладании ею особого практического смысла. Можно вспомнить упомянутое выше их обращение к уйгурам с предложением вернуться. Возможно, что кидани после первых походов предоставили Монголию самой себе. Тогда и открылись широкие возможности для притока различных монголоязычных племен с востока.

Процесс переселения и последующей адаптации монголоязычных племён к их новой территории в Монголии, очевидно, продолжался в течение X–XI веков. В то же время они наверняка ещё застали здесь некоторую часть прежнего тюркоязычного населения. Однако после всех потрясений предшествующих лет оно, судя по всему, было весьма незначительным и постепенно подверглось языковой ассимиляции, хотя племенная форма организации и позволяла ему в какой-то мере сохранять собственную идентичность.

Монгольский вопрос

Самый важный вопрос истории монголоязычных народов заключается в том, существовало ли среди тех племён, которые переселились из восточной Маньчжурии в Монголию, племя или племенной союз, который назывался бы монгольским? И, без всякого сомнения, это очень сложный вопрос. По большому счёту, вся суть «монгольской проблемы» заключается в поиске ответов на него. Так как если племя монголов существовало, будь то в Маньчжурии или позднее уже на территории Монголии, тогда история создания Монгольского государства была вполне типична для своего времени, и здесь не может быть никаких вопросов. В таком случае в его основе находилось бы крупное племенное объединение. Оно доминировало в Монголии ещё в начале XII века и затем в процессе завоевания других племён под руководством Чингисхана образовало новое кочевое государство. При этом в центре такого государства теоретически должно было находиться племя монголов, а на его периферии прочие племена, сохранявшие при этом если не свою самостоятельность, то по крайней мере собственную идентичность.

Совсем другое дело, если вдруг не получается проследить историю конкретного племени монголов ни в Маньчжурии, ни затем в Монголии. В этом случае ситуация становится чрезвычайно сложной и весьма запутанной. Если конкретного племени монголов не существовало, тогда становится непонятно, что же лежало в основе того государства, которое создал Чингисхан, на кого он опирался при строительстве своей империи, каким образом он поддерживал лояльность всех покорённых им племён? В любом кочевом государстве племя — это основная структурная единица,