История степей: феномен государства Чингисхана в истории Евразии - Султан Магрупович Акимбеков

Исторически кидани занимали степные территории в районе реки Ляохэ в Маньчжурии. Они находились здесь и при древних тюрках и при сменивших их уйгурах. С востока они соседствовали с тунгусоязычными племенами, наиболее известными из которых были племена мохэ, создавшие в 698 году на территории современного российского Приморья, части северной Кореи и части Маньчжурии государство Бохай[154]. Севернее киданей проживали родственные им и близкие по образу жизни племена си, а ещё дальше на север — различные монголоязычные племена, известные китайским источникам под разными обобщающими названиями, такими как шивей. «Шивейцы относятся к киданьской ветви: живущих на юге называют киданями, живущих на севере — шивейцами. Если выехать из Хэлуна на север и проехать более тысячи ли, прибываешь во владения шивейцев, которые одинаковы с сисцами и киданями»[155]. Судя по всему, китайские авторы именем шивей называли всех тех монголоязычных кочевников, которые не входили в состав племенных объединений киданей и си.

Все вместе кидани, си и племена шивей составляли обширный протяжённый с севера на юг пояс монголоязычных племён, который находился в Восточной Маньчжурии на границе с лесной зоной Сибири и Дальнего Востока, временами заходя на их территорию. При этом по крайней мере часть из этих племён проживала непосредственно в лесах и речных долинах по соседству с тунгусоязычными племенами, используя общий с ними хозяйственный уклад, в частности охоту и рыболовство.

Можно предположить, что, скорее всего, в своей большей части это как раз и были те племена, которые известны под собирательным именем шивей. Существует мнение, что «расселялись они в горно-таёжной полосе по обоим склонам Хингана и вплоть до северной оконечности Хэйлуцзяна (в основном по рекам Шилке, Аргуни и бассейну Амура в верхнем течении)»[156]. Поэтому естественно, что у разных племён шивей наверняка были весьма интенсивные контакты с проживавшими по соседству с ними с востока тунгусоязычными племенами. Вполне вероятно, что взаимодействие шивей с тунгусскими соседями было гораздо более обширным, чем у киданей и си. Последние были главным образом кочевниками, поэтому в гораздо меньшей степени контактировали с тунгусскими племенами, которые, в свою очередь, находились с большей частью шивей в одной природной среде, в лесных районах Сибири и Дальнего Востока.

В связи с этим существует интересное предположение, высказанное Эрнстом Шавкуновым, что часть тех племён, которые были известны под именем шивей, говорила на языке, близком языку кумоси и киданей, тогда как другая часть шивейских племён говорила на языке, одинаковом с мохэ[157]. Сегодня трудно судить, насколько такое утверждение справедливо. Хотя вполне возможно, что обобщающее название шивей могло охватывать различные по происхождению племена как монгольского, так и тунгусского происхождения. Они могли быть не связаны друг с другом в политическом плане или не иметь языковой общности, однако проживание в одном географическом пространстве, при наличии определённой близости культурной среды, оказывало воздействие на их восприятие со стороны внешнего мира. Так или иначе, но определённая культурная общность между племенами восточной части Маньчжурии, несомненно, имела место. В частности, об этом свидетельствует общий для мохэ и других тунгусоязычных племён, а также монголоязычных шивей, киданей, си обычай заплетать особым образом косу.

При этом для наблюдателей со стороны, в роли которых в данном случае выступали китайцы, детали существующих различий между многочисленными племенами не имели особого значения. «Китайская история постоянно упоминает о том, что все эти племена, как то: шивейцы, кидани, кумохи и, наконец, татане, принадлежат к одному и тому же племени мохэсцев. Разумеется, это не значит в тесном смысле, что они только отделились от мохэсцев, однако всё это достаточно свидетельствует о первоначальном населении восточной Монголии из более восточной страны Маньчжурии»[158].

Скорее всего, в Китае могли связывать с мохэ все указанные племена в связи с тем, что именно с этим племенем и основанным им государством Бохай, которое достаточно долго доминировало в восточной Маньчжурии, китайцы с конца VII века поддерживали активные политические отношения. Однако в любом случае очевидно, что указанные выше обобщающие племенные названия для монголоязычных племён были напрямую связаны с маньчжурской территорией. При этом они имели отношение как к степной её части, так и к лесным районам, где они соседствовали с тунгусскими племенами. Их локализация в данном районе справедлива вплоть до самого начала произошедшего в X веке киданьского наступления на запад, в Северный Китай и Монголию.

Хотя это и не настолько принципиально для нашего исследования, но, возможно, следует уточнить период начала совместного проживания монголоязычных и тунгусоязычных племён в пространстве восточной Маньчжурии. Существует версия, что это было связано с известными политическими событиями II века до н.э., когда поражение монголоязычных дунху от хуннов привело к бегству части их племён в дальневосточные леса.

Высказывалась и другая версия о том, что масштабное проникновение монголоязычных племён в лесную зону было связано с периодом доминирования во II веке н.э. в Монголии и Маньчжурии при Тяньшихуае сяньбийцев. «Это огромное объединение сяньбийских племён не было долговечным. Сразу же после смерти Тяньшихуая оно распалось на целый ряд более мелких племенных союзов, которые, теснимые с юга могущественными соседями, вынуждены были покинуть свои южные владения, широко расселившись в северных и восточных районах Дальнего Востока. Значительная часть сяньбийских племён при этом прочно осела на вновь захваченных землях, тогда как другая часть, например, племена муюн и тоба, вскоре начинает обратное движение на юг»[159]. Однако такое утверждение противоречит известным данным о том, что сразу после смерти в 181 году Тяньшихуая и начала в 184 году острого кризиса в Китае в связи с восстанием «жёлтых повязок» и последующего за этим краха империи Хань, сяньбийские племена были самым активным образом вовлечены в китайскую внутриполитическую жизнь. Не говоря уже о том, что у сяньбийских племён в тот период не было какого-либо серьёзного противника из числа кочевников в степях Монголии и Маньчжурии, который мог бы вынудить их перед началом обширных завоеваний в Китае временно отступить на территорию Дальнего Востока.

Скорее всего, всё же более справедливо предположение о том, что мощный приток монголоязычных племён в лесные районы Дальнего Востока мог быть связан с событиями более раннего периода, возможно, что и с поражением дунху от хуннов. В то же время проживание части из них в лесных условиях не могло не привести в итоге к быстрой потере имевшихся ранее навыков кочевого хозяйствования, если таковые, конечно, были. В свою очередь, это объясняет, почему данные племена не были вовлечены в имевшее место в III–V