Надвигающийся кризис: Америка перед Гражданской войной, 1848-1861 - Дэвид Поттер

с их пуританским происхождением из Новой Англии были наследниками давней традиции богатой инвективы против зла с кафедры. Поколения, потраченные на обличение «Вавилонской блудницы», придали этому стилю выступлений глубокий иеговистский тон, который теперь с полной силой обрушился не только на Закон о беглых рабах, но и на всех, кто его поддерживал. Вебстера называли «чудовищем», «неописуемо низменным и злобным», «олицетворением всего мерзкого», «падшим ангелом», который получит проклятия потомков на своей могиле, «позорным ренегатом из Нью-Гэмпшира». Газета Гаррисона «Liberator», отступив от этого возвышенного гнева, обвинила его в содержании гарема из «больших чёрных шлюх, таких же уродливых и вульгарных, как сам Вебстер». Что касается Филлмора, то «лучше бы он никогда не родился». Джордж Т. Кертис, принявший назначение на пост комиссара, был «Нероном, Торквемадой». Сам закон был для Теодора Паркера «ненавистным уставом похитителей», для Эмерсона — «грязным законом», для вига из Куинси, штат Иллинойс, — «возмущением человечности». Любой, кто подчинился ему, был «лишён человечности» и должен был быть «отмечен и рассматриваться как моральный прокаженный»; любой, кто «даже мечтал подчиниться ему», должен был «покаяться перед Богом и попросить у него прощения». Долг каждого гражданина — «растоптать закон в пыль» и следить за тем, чтобы ему «сопротивлялись и не подчинялись при любой опасности».[212] В то время как аболиционисты стремились превзойти друг друга в этом, возможно, ещё более зловещим было то, что умеренные лидеры, такие как Эдвард Эверетт и Роберт Рантул, выразили решительное несогласие с законом, а также убежденность в том, что его невозможно исполнить.[213]

Неудивительно, что когда южные рабовладельцы отправили своих агентов на север, чтобы вернуть беглецов, начались проблемы. Уже через месяц после принятия закона негров стали требовать в качестве рабов в Нью-Йорке, Филадельфии, Гаррисбурге, Детройте и других местах. Это вызвало панику среди чернокожих во многих северных общинах. Беглецы, опасавшиеся поимки, и законно свободные негры, боявшиеся похищения, отчаянно хотели оказаться вне зоны действия нового закона, и в результате несколько тысяч человек бежали через северную границу в Канаду. Многие из этих беженцев позже вернулись в Соединенные Штаты, но и по сей день в Онтарио проживает небольшое негритянское население, происходящее от эмигрантов 1850 года.[214]

Тем временем аболиционисты решили, что исполнение закона не должно быть допущено. В Бостоне — городе, где хвастались, что ни один беглец никогда не был возвращен,[215] — нарушения были открытыми и организованными, во главе с Теодором Паркером и другими членами городской элиты. Уже в октябре 1850 года постоянный комитет бдительности Паркера тайно вывез двух несомненных рабов — Уильяма и Эллен Крафт, — которых пришёл требовать тюремщик из Мейкона, штат Джорджия. Кроме того, они так запугали самого тюремщика, что он сбежал из города. Четыре месяца спустя толпа негров выхватила у заместителя маршала ещё одного беглеца, Шадраха, и увезла его в Канаду. Наконец, в апреле 1851 года федеральным властям удалось добиться исполнения закона в Бостоне, когда они добились возвращения раба Томаса Симса его хозяину. Но этот результат был достигнут лишь ценой 5000 долларов и энергичной демонстрацией силы и высылкой Симса из города в четыре часа утра. После этого закон никогда не применялся, но ещё раз был применен в Бостоне, когда Энтони Бернс был отправлен обратно в Джорджию в 1854 году.[216] Тем временем в других городах происходили подобные акты самосуда и нарушения. В Детройте потребовалась военная сила, чтобы предотвратить спасение предполагаемого беглеца толпой в октябре 1850 года. В сентябре 1851 года в Кристиане, штат Пенсильвания, рабовладелец был убит в перестрелке с толпой негров, решивших помешать ему поймать беглеца. В октябре в Сиракузах, штат Нью-Йорк, толпа из более чем двух тысяч человек ворвалась в здание суда и силой отобрала беглеца Джерри МакГенри у офицеров, которые держали его под стражей. В 1854 году сочувствующие сломали дверь тюрьмы в Милуоки и спасли Джошуа Гловера, предполагаемого беглеца.[217]

Наряду с этими драматическими эпизодами общественного сопротивления закону, судя по всему, росла и организованная деятельность частных лиц, помогавших беглецам скрыться. Нет сомнений, что уже в конце XVIII в, квакеры в Пенсильвании защищали беглецов, и после принятия Закона о беглых рабах 1793 года беженцам всегда оказывалась определенная помощь. Насколько масштабной была эта помощь и насколько систематически она организовывалась, сказать сложно. Несомненно, существовали семьи, готовые помочь беглецам, приютив их, накормив, спрятав, если возникнет необходимость, и направив или даже сопроводив их в пути к другим семьям, готовым сделать то же самое. Такие семьи иногда становились известны неграм в основном через систему разведки «виноградная лоза». В результате некоторые беглецы спасались, спланировав путешествие из одного пункта помощи в другой, по стратегическим маршрутам, ведущим к безопасности на Севере или в Канаде.

Где-то до 1842 года этот аппарат стал известен как «подпольная железная дорога», и под этим названием он занял своё место в том, что один из недавних авторов назвал «мифом против рабства». По мере развития «мифа» о подпольной железной дороге стали вспоминать как об огромной и четко организованной сети с «президентом» Леви Коффином, который якобы сам помог спасти две тысячи рабов; иерархией менеджеров, проводников, станционных смотрителей и агентов; комплексом четко определенных маршрутов и «коммутационных соединений»; а также сложной системой таинственных маскировок, уловок и укрытий. Утверждалось, что с помощью этого аппарата около трех тысяч операторов помогли бежать более чем пятидесяти тысячам рабов в период с 1830 по 1860 год.[218]

Точной информации, способной обуздать романтические фантазии, не существовало, и партизаны с обеих сторон были вынуждены преувеличивать масштабы подпольной операции — рабовладельцы, чтобы преувеличить потери своей собственности, аболиционисты, чтобы преувеличить свою эффективность в борьбе с рабством. В результате с обеих сторон появились экстравагантные оценки количества беглецов. Губернатор Миссисипи Квитман утверждал, что за сорок лет было похищено 100 000 рабов Юга. На другом конце оси Джосайя Хенсон, сам беглый раб и перегонщик беглецов, в 1852 году сообщил, что в свободных штатах насчитывается 50 000 беглецов, а Антирабовладельческое общество Канады в том же году оценило число беглецов к северу от границы в 30 000 человек.[219]

Однако сравнение этих оценок с данными переписи приводит к некоторым озадачивающим аномалиям. Одна из них вытекает непосредственно из данных переписи о количестве ежегодно убегающих рабов, которые, например, составили 1011 человек за 1850 год и 803 человека за 1860 год. В эти цифры вошли многие беглецы, которые не добрались до Севера и не получили помощи от подпольщиков. Но более сложный вопрос возникает в связи с данными переписи негров в свободных штатах. Вместо того чтобы быстро расти, как