Туринская плащаница. Свидетель Страстей Христовых - Жан-Кристиан Птифис

индульт своего легата, разрешающий выставления в Лире «фигуры или изображения Плащаницы Господней», и запретил епископу Арсийскому высказываться на эту тему, наложив на него «вечное молчание» (perpetuum silentium).Петр II Арсийский наносит ответный удар

Ну так что же! Тогда Петр II Арсийский обратился к гражданской власти, то есть к Королевскому совету, и на сей раз выиграл дело. Действительно, в письме от 4 августа 1389 года Карл VI просил бальи Труа Жана де Вандересса конфисковать спорное полотно:

«Епископ Труа подтвердил перед нашим Советом, что в коллегиальной церкви Пресвятой Богоматери в Лире хранилось, в память о святом сударе, в который было заключено драгоценнейшее тело Господа нашего Иисуса Христа Спасителя после Его святых Страстей, некое полотно, сотканное вручную и расписанное, на котором изображена его фигура или портрет. И, невзирая на угрозу идолопоклонничества для верующих, рыцарь Жоффруа де Шарни сам выставлял или организовывал выставление этого полотна во время пышной церемонии, как если бы то был подлинный sudarium Christi, и продолжает это делать, хотя мы пытались прекратить сию практику. Посему мы приказываем вам, бальи, изъять это полотно и доставить его мне, чтобы его можно было поместить в другую церковь Труа под честную охрану»[204].

Между Карлом VI и храбрым рыцарем Шарни не было никакой вражды. За этим чисто административным решением стояло окружение двадцатилетнего государя, который, освободившись от опеки дядьев, поручил управление страной бывшим советникам своего отца.

В соответствии с полученным приказом 15 августа Жан де Вандересс, бальи Труа, явился в коллегиальную церковь Лире в великий праздник Успения, в сопровождении прокурора и вооруженного отряда. Он был убежден, что ему без труда удастся конфисковать полотно. Встретивший его настоятель Николь Мартен возразил, что Плащаница «хранится в сокровищнице, где держат драгоценные одеяния, реликвии и книги, и закрыта на несколько замков». У него самого всего один ключ. Когда прокурор собрался взломать дверь в сокровищницу, настоятель признался, что полотна там нет.

«Мы наложили печать на дверь сокровищницы, – рассказывает в своем отчете бальи, – оставили охрану и пошли обедать. Тем же вечером настоятель-декан еще раз сказал нам, что ткани там нет, и попросил снять печать. Затем он сказал, что другой ключ находится у людей сеньора Лире. Мы сказали ему, что будем держать сокровищницу опечатанной, пока другой ключ не будет привезен. Настоятель ответил, что не знает, когда придет хранитель господских ключей. Мы же ответили, что подождем до завтрашнего дня; но, когда настоятель со всеми своими канониками составил официальное обращение, мы прекратили преследования»[205].

Момент и правда был выбран неудачно. Жоффруа II находился в Париже, на пышной церемонии прибытия Изабеллы Баварской, супруги Карла VI, за которой должна была последовать не менее пышная коронация в соборе Парижской Богоматери, запланированная на 23 августа.

Несмотря на обращение в парламент, Карл VI или, точнее, его советники 5 сентября направили королевского сержанта к бальи Вандерессу и настоятелю Николю Мартену, чтобы сообщить им, что Плащаница «устно передана в руки короля, государя нашего», а это означало, что реликвия должна оставаться под замком и ее запрещено демонстрировать публике[206].

Между тем упрямый Петр II Арсийский возобновил нападки в сторону Авиньона. В конце ноября или начале декабря он направил Клименту VII свое знаменитое письмо-меморандум. В этом резком, жестком и прямом нападении повторялись события со времен первого расследования, проведенного его предшественником Генрихом Пуатвинским:

«Настоятель Лире, поддавшись лжи и охваченный страстью стяжательства… заполучил для своей церкви некое искусно расписанное полотно, на котором с помощью ловкого мошенничества было запечатлено двойное изображение мужчины, со спины и спереди; настоятель заявлял и лживо утверждал, что сие есть истинная плащаница, в которую был завернут во гробех Спаситель наш Иисус Христос и на которой запечатлелся облик Спасителя со всеми ранами, что остались на Его теле.

Рассказ об этом разошелся не только по королевству Франции, но, можно сказать, по всему миру, так что люди съезжались со всех концов света, чтобы взглянуть на нее. Кроме того, чтобы привлечь толпы и вытягивать из них деньги, говорилось, будто имели место предполагаемые чудеса, людям заплатили, чтобы они выдавали себя за исцеленных при выставлении плащаницы, которую все считают плащаницей Господа нашего. Доброй памяти монсеньор Генрих Пуатвинский, бывший в то время епископом Труа, узнав об этих фактах… с рвением взялся за дело, чтобы выяснить истину…»

В 1389 году, когда выставления реликвии были возобновлены, каноники действовали осторожно, но, продолжает текст Петра Арсийского, «хотя и не заявляется публично, что полотно представляет собой истинную плащаницу Христа, это тем не менее утверждается и повторяется со всех сторон в частном порядке, и потому многие этому верят». Однажды во время какого-то празднества Жоффруа сам продемонстрировал Плащаницу собравшимся, держа ее в руках.

Чтобы убедить всех в поддельной природе этого предмета, Петр II Арсийский утверждал, что святая Плащаница не более чем «фигура или изображение» и что она «написана» (depictus) «художником» (artifex), чьего признания якобы добился его предшественник Генрих Пуатвинский.

Уточним, что, за исключением этого изложения событий, нет никаких свидетельств, согласно которым каноники Лире подстраивали бы чудесные исцеления. Но, учитывая обычаи эпохи, такую вероятность исключать нельзя. Наплыв паломников в малоизвестную деревню в Шампани и религиозный пыл при первых демонстрациях реликвии могут быть объяснены не только страстным желанием увидеть истинное Тело и истинную кровь Иисуса Христа, но и, возможно, подобного рода обманом с целью увеличения доходов.

Как бы то ни было, у епископа Петра II Арсийского было мало доказательств в поддержку своего обвинения. Он излагал факты, опираясь, кажется, только на слухи – в епархиальных архивах того времени либо ничего не говорилось о расследовании, проведенном его предшественником Генрихом Пуатвинским, умершим в 1370 году, либо же сведения были крайне скудны. Сам Петр не утверждал, что нашел свидетелей, даже среди пожилых людей, и не называл имени предполагаемого фальсификатора.

Климент VII закрывает дело

Дошло ли письмо Петра II Арсийского, от которого до наших дней сохранился только черновик, до Климента VII? Никакой уверенности в этом у нас нет. Однако 6 января 1390 года папа разом выпустил три буллы, дополнявшие и исправлявшие буллу от 28 июля 1389 года. Первая запрещала Петру II Арсийскому противодействовать, в том числе обращаясь к королевской власти, публичным выставлениям Плащаницы, пока соблюдаются установленные правила[207]. Во второй перечислялись эти правила, которые подавались как компромисс:

«Посему мы… хотим… постановляем и приказываем… чтобы всякий раз, когда указанная фигура или изображение будет показываться людям, вышеупомянутый настоятель и капитул, а также иные лица, которые будут организовывать выставление указанной фигуры или изображения, и те, кто будут при этом присутствовать, воздерживались от торжественных церемоний, которые обычно совершаются при выставлении реликвии, и чтобы они не зажигали по этому случаю никакие факелы, свечи или