Книга о русском еврействе. От 1860-х годов до революции 1917 г. - Сборник Статей

пись­мом Н. М. Фридмана, хотя оно написано совершенно незави­симо и, притом, по-видимому, малообразованным человеком. Приведу текст этого письма:

«Ваше Высокопревосходительство, вилькомирский ис­правник прочел нам, выселенцам города Вилькомира, при­каз о разрешении выселенцам из района боевых действий вернуться в родные места под ответственностью заложни­ков. Обрадованные возможностью вернуться в свой очаг, мы в то же время оскорблены в наших патриотических чувствах в требовании заложников от своих верных же подданных, сыновья и братья которых сражаются за честь и славу Рос­сии. Это требование клеймит предательством целый народ, религия которого сурово осуждает измену своей родине, как тяжкий грех; история коего решительно не знает ни одного примера неверности приютившему его отечеству.

Мы беспредельно опечалены истребованием заложников, косвенное признание усердно распространяемого злоумыш­ленниками огульного обвинения евреев в предательстве, не­смотря на то, что, как только оно подвергается должному су­дебному расследованию, его несостоятельность всегда почти выступала с полной ясностью.

Твердая уверенность в отсутствии еврейской измены не из­бавляет нас от страха злостной провокации, и ложных доносов лжесвидетельствовавших врагов, могущих ввести скорый по­левой суд в заблуждение, когда следствие может оказаться ги­бельным для заложников. Этот страх заставляет нас всепокор­нейше просить Ваше Высокопревосходительство (разрешить) вернуться домой под своей личной ответственностью. Карай­те каждого из нас, если окажется виновным со всей строгостью законов военного времени, но не заставляйте нас подвергать ни в чем неповинных единоверцев серьезной опасности, грозя­щей заложникам со стороны врагов еврейства.

С сокрушением молим об отмене требования, позорящего честь нашего народа и лишающего возможности нас вернуть­ся домой, за отсутствием видных членов нашей общины, год­ных в заложники.

В поспешности совершенного выселения, не имев време­ни захватить с собой даже самого необходимого на дорогу, мы, лишенные средств к существованию, измученные беспо­мощным скитанием, изнуренные продолжительным голо­дом, валяемся под открытым небом.

Сжальтесь над невинно разоренными, возмутительным наветом брошенными в бездну несчастий и разрешите нам вернуться на родину.

От имени вилькомирских выселенцев (подпись)».[12]

В результате предложения вернуться на столь унизительных условиях, несмотря на то исключительно тяжелое положение, в котором находились выселенцы, ими приняты не были.

* * *

Выше я упомянул о записях А. Н. Яхонтова, опубликован­ных в Архиве Русской Революции. Как видно из этих записей, возглавляемое Горемыкиным правительство продолжало делать все усилия, чтобы добиться у Главнокомандующего прекраще­ния диких мер в отношении евреев и отмены мер, уже принятых. Оно проявило в этом отношении большую настойчивость. Но ген. Янушкевич, автор всех этих мер, был непреклонен и не ос­тановился перед тем, чтобы сообщить Совету Министров, что он находит «все принятые в отношении евреев меры весьма слабы­ми и не остановился бы перед усилением их в еще более значи­тельной степени».

В какой мере усилия правительства оказались безуспешны­ми, можно судить по речи министра внутренних дел, князя Щербатова, в заседании Совета Министров 4 августа 1915 г. (стр. 43).

«Наши усилия вразумить Ставку», сказал кн. Щербатов, «остались тщетными. Все доступные нам способы борьбы с предвзятыми тенденциями исчерпаны... Мы все вместе и каждый в отдельности неоднократно и говорили, и писали, и просили, и жаловались. Но всесильный Янушкевич считает для него необязательными общегосударственные соображе­ния; в его планы входит поддерживать в армии предубежде­ние против всех вообще евреев и выставлять их, как винов­ников неудач на фронте. Такая политика приносит свои пло­ды, и в армии растут погромные настроения. Не хочется это­му верить, но мы здесь в своей среде, и я не скрою подозре­ния, что для Янушкевича это едва ли не является одним из тех алиби, о которых в прошлый раз упоминал А. В. Криво­шеин» ...

Действительно, чем неуспешнее были операции руководи­мой Янушкевичем русской армии, тем жесточе становились ме­ры, принимаемые против евреев, тем больше наветов, лишенных всякого основания, военное командование возводило на евреев. Не даром министр земледелия Кривошеин в заседании 12 авгу­ста сказал: «дальше нельзя длить создавшуюся неопределен­ность (с предполагаемой отставкой Вел. кн. Николая Николае­вича) хотя бы потому, что с нею длится и господин Янушкевич. Его присутствие в Ставке опаснее немецких корпусов, особенно, если он уже осведомлен о грозящей ему судьбе».

Не следует, однако, думать, что возглавляемое Горемыкиным правительство состояло из либералов и юдофилов. Все минист­ры, за исключением министра народного просвещения Игнатье­ва и отчасти министра земледелия Кривошеина, были весьма консервативными людьми. Не был ни либералом, ни юдофилом и кн. Щербатов — о последнем свидетельствует то, что в заседа­нии Совета Министров от 9 августа 1915 года, он сказал: «Ко­нечно, С. В. Рухлов совершенно прав в своих указаниях на раз­рушительное влияние евреев».

Но и эти министры настойчиво боролись с тем, что военные власти проделывали с евреями, справедливо считая, что эти ме­ры в конечном счете приносят вред всему государству и сказы­ваются на ведении войны.

В частности, доходившие до союзных стран сведения об этих бесчинствах ген. Янушкевича вредили престижу России за гра­ницей. Это не раз сообщали послы союзных стран министру иностранных дел Сазонову, который чуть ли не в каждом заседа­нии Совета Министров говорил об этом своим коллегам. Осо­бенно настойчиво указывал на вред преследования евреев ита­льянский посол Карлотти, притом не в частной беседе с Сазоно­вым, а в официальном представлении по поручению правитель­ства, которое лишь незадолго перед тем вступило в войну на сто­роне союзников.

В то же время Германия широко использовала меры русско­го командования против евреев для агитации против России, в особенности в нейтральных странах. Читая уже в эмиграции, эти записи о том, что говорилось в заседаниях возглавляемого Горемыкиным Совета Министров, я не мог не отметить, как близки были взгляды членов Совета Министров к тому, что вы­сказал И. М. Бикерман в собрании у Сологуба приблизительно в то же время.

Массовые выселения евреев из прифронтовых мест создали положение, при котором пересмотр положения о черте оседлос­ти стал неизбежен. О предстоящей отмене черты оседлости по­шли настойчивые слухи. Министр внутренних дел кн. Щерба­тов сказал Г. Б. Слиозбергу о том, что такая мера действительно предполагается. Однако, в результате обсуждения этого вопроса в Совете Министров, к разочарованию евреев, черта оседлости была отменена не целиком. Был издан так называемый щербатовский циркуляр, в котором сохранялось воспрещение евреям селиться в сельских местностях, казачьих областях, столицах и резиденциях царской семьи.

Если даже и правительство было бессильно бороться со став­кой в вопросе о преследовании евреев, то нечего говорить, что сами евреи никакого успеха в этом вопросе иметь не могли.

Евреи-депутаты выступали с речами и предложениями, встречали поддержку у депутатов левых партий и обычно у ка­детов, но их предложения и поправки