Блог «Серп и молот» 2019–2020 - Петр Григорьевич Балаев
Блог «Серп и молот» 2019–2020 читать книгу онлайн
Перед тем, как перейти к непосредственно рассмотрению вопроса о Большом терроре, нужно оговорить два важных момента.
Первый. Самого по себе факта Большого террора, расстрелов по приговорам несудебного незаконного органа 656 тысяч человек и заключению в лагеря на срок 10 лет еще примерно 500 тысяч человек, т. е. тяжелейшего преступления перед народом СССР, как факта не существует по определению. Некоторые особенно отмороженные правозащитники до сих пор носятся с идей проведения процесса над КПСС (правильней будет — ВКП(б)) по типу Нюрнбергского. Эту идею я поддерживаю, голосую за нее обеими руками. Я страстно желаю, чтобы на открытый судебный процесс были представлены те доказательства репрессий 37–38-го годов, которые наши профессиональные и не очень историки считают доказательствами массовых расстрелов и приговоров к 10 годам заключения более чем миллиона ста тысяч граждан СССР. Даже на процесс, который будут проводить судьи нынешнего нашего государства. Но моё желание никогда не сбудется. Попытка провести такой процесс уже была, уже были подготовлены доказательства, которые сторона, обвинявшая КПСС в преступлениях, хотела представить на суд. Да чего-то расхотела. А пока такой процесс не состоялся, пока не дана правовая оценка тем доказательствам, которые свидетельствуют о масштабных репрессиях 37–38-го годов, факт Большого террора любой грамотный историк может рассматривать только в виде существования этого факта в качестве политического заявления ЦК КПСС, сделанного в 1988 году. Мы имеем не исторический факт Большого террора, а исторический факт политического заявления о нем. Разницу чувствуете?
Второе. Историки в спорах со мной применяют один, убойный на их взгляд, аргумент: они работают в архивах, поэтому знают всю правду о БТ, а я — «диванный эксперт», в архивы не хожу, поэтому суждения мои дилетантские. Я, вообще-то, за столом работаю, а не на диване — раз, и два — оценивать доказательства совершенных преступлений, а БТ — это преступление, должны не историки, а криминалисты. Занимаясь вопросом БТ до того, как доказательствам его существования дана правовая оценка, историки залезли за сферу своей компетенции. Я себя к профессиональным историкам не причислял никогда и не причисляю, зато я имею достаточный опыт криминалиста. Как раз не та сторона в этом вопросе выступает в роли дилетанта.
Как раз именно потому, что я имею достаточный опыт криминалиста, я категорически избегаю работы в архивах по рассматриваемому вопросу. По нескольким причинам. Я сторона заинтересованная, я выступаю в качестве адвоката, и не стесняюсь этого, сталинского режима. Заинтересованная сторона в архив должна заходить и документы в нем изучать только в ситуации, приближенной к условиям проведения процессуального действия, т. е. в присутствии незаинтересованных лиц, с составлением соответствующего акта.
(П. Г. Балаев, 18 февраля, 2020. «Отрывки из „Большого террора“. Черновой вариант предисловия»)
-
Таким образом, заявление директора ФСБ РФ о «перегибах на местах» по сути является заявлением о недействительности и приказа № 00447, и шифротелеграмм с утвержденными «лимитами» и все остальной макулатуры по вопросу. Приплыли.
Сколько уже можно смешить людей, господа?
* * *
Мне как-то даже неловко напоминать бывшему следователю по особо важным делам Генпрокуратуры Игорю Степанову, принесшему на суд в качестве доказательств приказ № 00447 и другие документы по «Большому террору», какие вещественные доказательства в качестве таковых могут быть приняты судом и как их нужно получать, изымать, если это документы, и оформлять, чтобы суд мог признать их надлежащим образом полученными доказательствами. Бывшему следователю Генпрокуратуры полагается знать, что орудия убийства с отпечатками пальцев убийцы никакой суд не примет в качестве доказательства, если получен этот вещдок с малейшим нарушением закона. Изъят нож с нарушением закона — можете хоть какую экспертизу к нему приложить, бесполезно, суд это доказательство никогда не примет.
И не беда, если на момент обнаружения вещдоков, документов в архивах в нашем случае, не было возбуждено уголовное дело, административное или гражданское, что исключает возможность процессуального оформления изъятия из архивных дел документов. Суд может принять эти документы в качестве доказательств, если вне процессуальных рамок они изъяты по процедуре, соответствующей форме процессуального действия.
Т. е., с составлением акта изъятия, в присутствии незаинтересованных лиц (только они вне процессуального действия будут именоваться в акте не понятыми, а присутствующими), да не просто документ должен изыматься, а вместе с архивным делом, в данном случае, для последующей экспертизы. Эксперту обязательно должна быть поставлена задача исследовать момент возможного позднего вложения документа в архивную папку. И только после этого документ может быть представлен суду в качестве доказательства, а там уже на усмотрение судьи — проведение экспертиз по нему.
В нашей же истории И. В. Сталин и коммунистическая партия обвиняются в несудебных расправах 37–38-го годов, в незаконном расстреле 656 тысяч граждан СССР и незаконном лишении свободы еще 656 тысяч граждан СССР на основании… От того, что я вам дальше покажу, у нормального человека волосья на голове дыбом встанут. Бывшему следователю по особо важным делам Генпрокуратуры, припавшему к кормушке иностранного агента Общества «Мемориал», это нормально. Нормального человека это шокирует.
Существует такой документ: «ЭКСПЕРТНОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ К ЗАСЕДАНИЮ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РФ 26 мая 1992 г.» Я не буду расписывать отдельно историю его возникновения, лучше процитирую преамбулу, из нее всё понятно:
«В связи с подготовкой заседания Конституционного Суда Российской Федерации 26 мая 1992 г. о конституционности Указов Президента Российской Федерации от 23, 25.08.1991 г., мы, группа экспертов Комиссии ПВС Российской Федерации по организации передачи-приема архивов КПСС и КГБ на госхранение, работали — по просьбе КС — над поиском и изучением документов, касающихся ряда аспектов деятельности КПСС: о решениях руководящих органов партии по вопросам, относящимся к компетенции государственных органов, о номенклатуре государственных должностей и порядке их утверждения руководящими органами КПСС и т. п.
Ряд документов, выявленных нами и имеющих, как нам кажется, отношение к теме, представлен в Конституционный Суд.
Изучение же документов мы сосредоточили вокруг проблемы, подтверждается или опровергается известными нам материалами тезис Указа Президента РФ от 06.11.1991 г., о том, что
„КПСС никогда не была партией. Это был особый механизм формирования и реализации политической власти путем сращивания с государственными структурами или их прямым подчинением КПСС“.
Прежде, чем приступить к развернутому ответу на этот вопрос, сделаем одно предварительное замечание.
На протяжении всей своей истории РКП(б)-ВКП(б)-КПСС являлась, — не только формально, но и по существу, — одной и той же организацией, всегда сохранявшей свое название, структуру — от первичных партячеек до Центрального Комитета, непрерывность членства, владение имуществом, преемственность Уставов и программ. Эти характеристики КПСС не затрагивались при изменении ее юридического статуса в государственной системе в 1936, 1977, марте 1990 и апреле 1991 гг. Исходя из этого, при ответе на поставленный вопрос мы считаем себя вправе в равной мере привлекать материалы как самого последнего времени (1990–1991 гг.), так и более ранних эпох.
Исследованные документы позволяют выделить в рассматриваемой проблеме некоторые, на наш взгляд, наиболее существенные аспекты:
• партия и представительные органы власти;
• партия и массовые репрессии;
• партия и правосудие;
• партия и исполнительно-распорядительная власть;
• партия и армия, МВД, КГБ;
• контроль над назначениями должностных лиц;
• контроль над обществом;
• некоторые признаки особого положения членов партии в обществе;
• секретность в деятельности КПСС.
Выделение именно этих тем вовсе не значит, что экспертной группе не встречались документы, касающиеся и ряда других важных аспектов, затронутых в преамбуле Указа Президента РФ от 06.11.1991 (например, формирования КПСС международной и межнациональной политики, имущества КПСС и др.). Однако, видя свою задачу именно в экспертном анализе (а не в монографическом исследовании) архивных материалов, мы сочли себя вправе отказаться от исчерпывающего рассмотрения всех сторон деятельности КПСС. Некоторая фрагментарность изложения и иллюстративность документальных приложений — неизбежное следствие такого подхода.
Для написания настоящего заключения использовались материалы архивов КПСС и КГБ, находящиеся ныне в различных хранилищах (Центр хранения современной документации РФ — ЦХСД, Президентский архив — АП РФ, Центральный оперативный архив МБ РФ — ЦОА МБРФ, Центральный государственный архив Октябрьской революции — ЦГАОР, Центральный государственный архив общественных движений г. Москвы — ЦГАОД), а также официальные издания партийных документов („КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК“ М., 1983–1989, тт. 1–15; далее — „КПСС в резолюциях“; стенограммы съездов и пленумов, другие печатные издания). Все архивные документы, приложенные к тексту, скомпонованы согласно пунктам настоящего заключения, однако далеко не все они непосредственно используются в тексте, составляя как бы дополнительный материал к нему (ссылки на них даются с указанием номера приложения, порядкового номера документа в данном приложении и, в случае цитации — листа документа). В случае цитирования документа, копия которого не была получена экспертной группой, приводится ссылка на его архивный шифр. При указании на партийные постановления, номера решений Секретариата, согласно принятой в партийных архивах маркировке, обозначаются буквами „Ст“, Политбюро — буквой „П“.»
Из текста преамбулы видно, что какая-то группа
