Блог «Серп и молот» 2019–2020 - Петр Григорьевич Балаев
Блог «Серп и молот» 2019–2020 читать книгу онлайн
Перед тем, как перейти к непосредственно рассмотрению вопроса о Большом терроре, нужно оговорить два важных момента.
Первый. Самого по себе факта Большого террора, расстрелов по приговорам несудебного незаконного органа 656 тысяч человек и заключению в лагеря на срок 10 лет еще примерно 500 тысяч человек, т. е. тяжелейшего преступления перед народом СССР, как факта не существует по определению. Некоторые особенно отмороженные правозащитники до сих пор носятся с идей проведения процесса над КПСС (правильней будет — ВКП(б)) по типу Нюрнбергского. Эту идею я поддерживаю, голосую за нее обеими руками. Я страстно желаю, чтобы на открытый судебный процесс были представлены те доказательства репрессий 37–38-го годов, которые наши профессиональные и не очень историки считают доказательствами массовых расстрелов и приговоров к 10 годам заключения более чем миллиона ста тысяч граждан СССР. Даже на процесс, который будут проводить судьи нынешнего нашего государства. Но моё желание никогда не сбудется. Попытка провести такой процесс уже была, уже были подготовлены доказательства, которые сторона, обвинявшая КПСС в преступлениях, хотела представить на суд. Да чего-то расхотела. А пока такой процесс не состоялся, пока не дана правовая оценка тем доказательствам, которые свидетельствуют о масштабных репрессиях 37–38-го годов, факт Большого террора любой грамотный историк может рассматривать только в виде существования этого факта в качестве политического заявления ЦК КПСС, сделанного в 1988 году. Мы имеем не исторический факт Большого террора, а исторический факт политического заявления о нем. Разницу чувствуете?
Второе. Историки в спорах со мной применяют один, убойный на их взгляд, аргумент: они работают в архивах, поэтому знают всю правду о БТ, а я — «диванный эксперт», в архивы не хожу, поэтому суждения мои дилетантские. Я, вообще-то, за столом работаю, а не на диване — раз, и два — оценивать доказательства совершенных преступлений, а БТ — это преступление, должны не историки, а криминалисты. Занимаясь вопросом БТ до того, как доказательствам его существования дана правовая оценка, историки залезли за сферу своей компетенции. Я себя к профессиональным историкам не причислял никогда и не причисляю, зато я имею достаточный опыт криминалиста. Как раз не та сторона в этом вопросе выступает в роли дилетанта.
Как раз именно потому, что я имею достаточный опыт криминалиста, я категорически избегаю работы в архивах по рассматриваемому вопросу. По нескольким причинам. Я сторона заинтересованная, я выступаю в качестве адвоката, и не стесняюсь этого, сталинского режима. Заинтересованная сторона в архив должна заходить и документы в нем изучать только в ситуации, приближенной к условиям проведения процессуального действия, т. е. в присутствии незаинтересованных лиц, с составлением соответствующего акта.
(П. Г. Балаев, 18 февраля, 2020. «Отрывки из „Большого террора“. Черновой вариант предисловия»)
-
И при этом, ни один исторический документ эпохи Сталина, введенный в научный оборот из архивов в виде издания его в Сборниках архивных документов, не прошел абсолютно никакой экспертизы. Это вообще не имеет ничего общего с научным подходом. Здесь только один подход — в ковчеге Завета лежат подлинные скрижали.
* * *
И я прекрасно понимаю, почему вы сами не рискуете выставить эти документы на экспертизу — потому что ни один из них даже не дошел бы до почерковедческой экспертизы и других видов исследования в ходе комплексной экспертизы, все эти нелепые бумажки отправились бы в урну еще на стадии источниковедческого анализа.
При определении степени достоверности документов по «Большому террору» выяснилось бы, что они совершенно не соответствуют исторической реальности того времени, которым датированы. В той исторической реальности репрессивные органы вводились не записками Политбюро, а Постановлениями ЦИК. В той исторической реальности Конституцией 1936 года отменены все ограничения для бывших кулаков, они стали полноправными гражданами СССР после ликвидации их класса, а у вас в ту реальность втиснуты их массовые расстрелы. В той исторической реальности главными событиями 1937 года были раскрытие троцкистских заговоров в среде военных и партноменклатуры, процессы над ними, подготовка и проведение первых выборов в Верховный Совет СССР по новой Конституции. Все эти мероприятия требовали напряженной оперативно-следственной чекистской работы по пресечению действий групп заговорщиков, расследованию их деятельности. А подготовка и проведение выборов вообще отвлекала почти все силы НКВД на мероприятия оперативно-чекистского плана с целью предотвращения провокаций и диверсий в период избирательной компании. Не было у НКВД элементарно сил и средств еще и для арестов и следствия по 1 млн. 300 тысячам человек.
Но смог же библейский Ной в одиночку построить такой большой корабль, на который поместилось «каждой твари по паре», так чем советские чекисты хуже?
Все ваши документы высыпались бы и при сравнении их с другими историческими источниками того времени. Они вываливаются из общего контекста только своими названиями. «Оперативный приказ по репрессированию…»!!! Это не источник 30-х годов, это карикатурный пасквиль, достойный только журнала «Огонек» конца 80-х. Никогда ни до того, ни после ни один документ НКВД не носил такого названия. В самом тексте приказа 00447 целые пропагандистские штампы из перестроечного времени.
Но разве настоящий ученый-историк может допустить сомнения в том, что не Моисей сочинил законы для евреев, а они посланы ему из небесного архива?
* * *
Нужно еще осознавать, что 1937 год — третья пятилетка идет, идет полным ходом индустриализация, период безработицы 20-х годов давно ушел в прошлое, страна испытывает острую нехватку рабочих рук на стройках и заводах. Прочтите выступления Сталина на съездах, он уговаривает колхозное руководство не препятствовать уходу крестьян в промышленность, колхозники упираются, им самим нужны рабочие руки, Сталин объясняет, что подъем промышленности наполнит село техникой и решит эту проблему за счет роста производительности труда. И тут 656 тысяч человек преимущественно мужского населения в работоспособном возрасте «вывел и положил их под пилы, под железные молотилки, под железные топоры, и бросил в обжигательные печи», как библейский царь Давид.
Вы хоть соображаете, эльфы архивные, какой это удар по экономике страны — уничтожение 656 тысяч пар рабочих рук? Пусть даже репрессии, но они что, не могли в исправительно-трудовых лагерях работать на стройках? Стрелять-то зачем?
И кто бы стал расстреливать людей, изображая из себя эссовские зондеркоманды? Советские чекисты? Откройте «Педагогическую поэму» Антона Семеновича Макаренко. Читайте внимательно, сволочи. Антон Семенович почти с недоумением пишет, насколько чекисты были человечнее и деликатнее всей педагогической мафии. Именно чекисты, проявляя невиданную по нашим временам заботу о детях, оказавшихся в сложной ситуации, вовлеченных в преступную среду, с пониманием отнеслись к деятельности Макаренко и взяли его под свою защиту. Его и трудных подростков его колонии. Чекисты защищали детей от бездушных педагогов.
Елена Анатольевна Прудникова, вы советских чекистов назвали сборищем бандитов. Жаль, что вы при Антоне Макаренко не имеете возможности эту клевету повторить. Великий советский педагог, думаю, вас назвал бы так, как вы это и заслуживаете, но это было бы выражение далеко не литературное.
* * *
Да, репрессии в отношении преступников были. Да, расстреливали. И не редко расстреливали. Но если посмотреть на судьбы некоторых «жертв», то встает вопрос, что же нужно было при Сталине совершить такого, чтобы заслужить расстрел?
Например, комдив Кузьма Петрович Подлас в 1938 году в период боев с японцами на Хасане в результате вопиющей халатности сдал им высоту Заозерную. Разумеется, действия комдива Подласа привели к очень серьезным последствиям, к большим жертвам.
Идет 1938 год. Год «Большого террора». Подгадал Кузьма Петрович со своим раздолбайством как раз вовремя. Стоять ему у стенки. Но не тут-то было. Суд приговаривает комдива к 5-ти годам заключения в ИТЛ. А через год его амнистируют. Амнистируют, не реабилитируют. Судимость в его биографии остается. И тут происходит настолько невероятная вещь, что в свете ее сталинское время вообще представляется полнейшей загадкой. Кузьму Петровича, человека с судимостью, возвращают в армию, восстанавливают в звании и назначают с повышением заместителем командующего КОВО.
Вы можете себе представить ситуацию, чтобы офицера с судимостью, освобожденного по амнистии, вернули в армию и восстановили в звании в брежневские времена, в наше время?!
Это невозможная ситуация, разумеется. Всё, ты сидел, к тебе на всю жизнь прилипла судимость, ты вышвырнут навсегда из профессии, теперь государству до тебя нет дела.
Еще раньше. 1930 год. Громкое дело «Промпартии». Пятерым из восьми главных обвиняемых суд вынес приговор — расстрел. ЦИК СССР по ходатайству приговоренных заменил им ВМН 10 годами заключения. Возглавлял подпольную группу осужденных вредителей-инженеров профессор Л. К. Рамзин.
Всё, ты поднял хвост на государство. Тебя если не расстреляли, то сотрут в порошок, в лагерную пыль, отсидишь и выйдешь никем, потеряешь профессию, никогда тебе не светит занять хоть какую-то руководящую должность. Ты на дне и никогда из него не выплывешь. Какой руководящий, научный работник после отсидки в лагере смог при жизни нашего поколения вернуться к прежней работе?
С Рамзиным же происходят невероятные вещи. Специально для него, осужденного заговорщика-вредителя, государственного преступника, создаётся Конструкторское
