Блог «Серп и молот» 2019–2020 - Петр Григорьевич Балаев
Блог «Серп и молот» 2019–2020 читать книгу онлайн
Перед тем, как перейти к непосредственно рассмотрению вопроса о Большом терроре, нужно оговорить два важных момента.
Первый. Самого по себе факта Большого террора, расстрелов по приговорам несудебного незаконного органа 656 тысяч человек и заключению в лагеря на срок 10 лет еще примерно 500 тысяч человек, т. е. тяжелейшего преступления перед народом СССР, как факта не существует по определению. Некоторые особенно отмороженные правозащитники до сих пор носятся с идей проведения процесса над КПСС (правильней будет — ВКП(б)) по типу Нюрнбергского. Эту идею я поддерживаю, голосую за нее обеими руками. Я страстно желаю, чтобы на открытый судебный процесс были представлены те доказательства репрессий 37–38-го годов, которые наши профессиональные и не очень историки считают доказательствами массовых расстрелов и приговоров к 10 годам заключения более чем миллиона ста тысяч граждан СССР. Даже на процесс, который будут проводить судьи нынешнего нашего государства. Но моё желание никогда не сбудется. Попытка провести такой процесс уже была, уже были подготовлены доказательства, которые сторона, обвинявшая КПСС в преступлениях, хотела представить на суд. Да чего-то расхотела. А пока такой процесс не состоялся, пока не дана правовая оценка тем доказательствам, которые свидетельствуют о масштабных репрессиях 37–38-го годов, факт Большого террора любой грамотный историк может рассматривать только в виде существования этого факта в качестве политического заявления ЦК КПСС, сделанного в 1988 году. Мы имеем не исторический факт Большого террора, а исторический факт политического заявления о нем. Разницу чувствуете?
Второе. Историки в спорах со мной применяют один, убойный на их взгляд, аргумент: они работают в архивах, поэтому знают всю правду о БТ, а я — «диванный эксперт», в архивы не хожу, поэтому суждения мои дилетантские. Я, вообще-то, за столом работаю, а не на диване — раз, и два — оценивать доказательства совершенных преступлений, а БТ — это преступление, должны не историки, а криминалисты. Занимаясь вопросом БТ до того, как доказательствам его существования дана правовая оценка, историки залезли за сферу своей компетенции. Я себя к профессиональным историкам не причислял никогда и не причисляю, зато я имею достаточный опыт криминалиста. Как раз не та сторона в этом вопросе выступает в роли дилетанта.
Как раз именно потому, что я имею достаточный опыт криминалиста, я категорически избегаю работы в архивах по рассматриваемому вопросу. По нескольким причинам. Я сторона заинтересованная, я выступаю в качестве адвоката, и не стесняюсь этого, сталинского режима. Заинтересованная сторона в архив должна заходить и документы в нем изучать только в ситуации, приближенной к условиям проведения процессуального действия, т. е. в присутствии незаинтересованных лиц, с составлением соответствующего акта.
(П. Г. Балаев, 18 февраля, 2020. «Отрывки из „Большого террора“. Черновой вариант предисловия»)
-
Платили еще 30% за совместительство. Больше было не положено. А там в каждом отделении по две палаты интенсивной терапии.
Молодой же и дурной! Кофеина себе внутримышечно пару кубиков — и погнал ставить капельницы-уколы всю ночь до утра. Да еще чай густоты чифира прихлебываешь.
К началу занятий, через два месяца такой работы, я почувствовал, что немного устал. А в октябре пошел работать фельдшером на Скорую. На полторы ставки, конечно. Простыл как-то, ангина. Но плевать — работаем, братья! Бац — сначала постоянная тахикардия до 200 ударов в минуту, потом присоединилась, как и у Минаева, экстрасистолия. Заработал честно.
А проблемы с сердцем часто отзываются еще и паническим настроением. Как побочные симптомы — депрессия и паника. Здесь уже, понятно, не до учебы. Ушел в академический отпуск, пошел ложиться в городскую больничку. Там стали настаивать на удалении миндалин. Я понял, что меня эти врачи сделают инвалидом и ушел из больницы. Набрал лекарств, уехал домой, к матери. Сам себя колол месяц, отпустило.
Да почти у всех студентов, моих знакомых, какие-то проблемы были со здоровьем. У Юрки Захарова, мы с ним в одной комнате два года жили, он тоже на Скорой работал, давление до 180 скакало.
Хоть мы и делали вид, что нам, молодым, всё нипочем, но ничего просто так не проходило. Следы оставляло.
* * *
Еще немного позлю совкодрочеров. Дефицитом. Если у кого-то маразмом мозги высушены и они забыли, что в СССР дефицитом называлось не то, что достать нельзя, а совсем другое, то, что можно купить только с переплатой — я не виноват.
Дефицитом было то, что можно купить очень дорого. А купить в СССР можно было абсолютно всё. «Мерседес» — без проблем. За соответствующую цену, разумеется.
Зимой свежие розы любимой женщине — никаких проблем. Красная икра, черная икра — только плати.
Последняя пластинка «Queen»? Домой принесут.
Только вы отоваривались в магазине, но думали, что покупаете у государства. А покупали у продавца в магазине. А зарплата продавца была — в районе 100 рублей. Торговые работники добирали с покупателей то, что им не доплачивало государство. А не у всех покупателей хватало денег доплачивать сверх стоимости товара услуги торговых работников.
Поэтому в конце 80-х торговля сгноила вагоны колбасы, чтобы не сбить ее цену на рынке, а в этой цене хороший кусок составляла цена услуги торговли. Это нам представляется сегодня как процесс искусственного создания дефицита. Очнитесь! Как только на 22-м съезде КПСС было объявлено об отказе от принципа опережающего роста доходов населения по сравнению с ростом производства, так в СССР стал нарастать кризис перепроизводства.
Государство только делало вид, что оно продает товары населению по госцене. На самом деле, значительная доля товаров торговлей из сектора «по госцене» была выведена в нормальный рыночный сектор, «из под прилавка». И там всего было — завались. Только плати.
Если вы сегодня не можете купить «Бентли» по себестоимости (там сама марка стоит больше автомобиля), то у вас и «Бентли» стали дефицитом?
* * *
Распределение. Есть такие забавные существа — эльфы. Вроде на людей похожи. Только уши у них, как в кино по Толкиену, длинные, ослиные. И такие они забавные, безобидные. Стрихнином их травить надо, этих безобидных. И чем раньше, тем лучше, чтобы размножаться не успевали.
Сегодня эти эльфы поют своими ангельскими голосками песенки про то, как хорошо, что в СССР было гарантированное трудоустройство для выпускников ВУЗов с распределением. А кто не хотел ехать работать по распределению, тот — сволочь и враг государства, потому что государство его бесплатно выучило, а он долг возвращать не желал.
Орлы с эльфийских гор — птицы тупые. Они думают, что государство средства на обучение студентов брало из тумбочки, которая стояла в коридоре Совета министров. А клал туда деньги — главный министр. А брал главный министр деньги из… тумбочки.
Птицам бесполезно объяснять, что учеба студентов была с лихвой оплачена трудом их родителей, да так, что еще и на стройки в египтах хватало. Народное государство само должно своему народу. Если оно народное. И тогда народ его будет защищать и беречь. А если речь идет о долге народа перед государством, то тут нужно очень хорошо задуматься, что у вас за власть такая образовалась. Да сегодня наши политики уже вам прямо говорят — вы должны государству. Но те же эльфы, которые прославляют распределение, как возвращение долга «советскому» государству, возмущаются.
После сдачи выпускных экзаменов выпускники мединститута становились не сразу полноценными врачами, а интернами. Распределялись, проходили год интернатуры, потом приезжали в институт за дипломом. И дальше возвращались к месту распределения.
В начале лета, когда я третий курс закончил, ко мне в комнату в общежитии заглянул парень, я с ним шапочно был знаком, он годом раньше закончил институт. Попросился переночевать. Приехал после интернатуры за дипломом.
— Ну и как молодому доктору живется? — спросил я его.
— Жизнь — жопа. Большая жопа.
Сам парень родом был из какого-то района Приморского края, из Черниговского, кажется. На распределении на родину и просился, в обычную районную больницу, где хватало вакансий. Ближе к родителям, они хоть продуктами с огорода могут помочь. Да и вообще.
Но попал в струю, когда Владивостокский мединститут направлял своих выпускников на Урал, а Свердловский мединститут — на Дальний Восток. Зачем это делалось? Да хрен его знает! Наверно, должны были молодые врачи государству так много, что оно долг вытрясало с особым зверством.
Распределили его в город Курган. Ставка интерна — 117 рублей. Без права подработки. В Кургане по сравнению даже с неизбалованным снабжением Владивостоком — в магазинах почти вакуум насчет купить покушать. Сайра консервированная была в дефиците. Рацион молодого специалиста состоял из вермишели, яиц и молока с батоном. Конечно, не голод. Но от полноценного питания это далековато.
Насчет квартиры, разумеется, облом. Даже на очередь не ставили. Поселили в рабочей общаге. Когда-то, при усатом тиране, специалистам давали комнаты в коммунальных квартирах. Не вершина решения жилищной проблемы, но это не общага, гудящая всю ночь в непрекращающихся пьянках. Да еще время от времени пьяные морды норовят показать «белой кости», каковой в СССР считались врачи, свою крутизну.
Этот доктор был в полной растерянности. Хорошо еще, что родители ему выслали денег на билеты и он смог приехать за дипломом. При распределении комиссия же не думала, как интерн сможет скопить за год
