Блог «Серп и молот» 2019–2020 - Петр Григорьевич Балаев
Блог «Серп и молот» 2019–2020 читать книгу онлайн
Перед тем, как перейти к непосредственно рассмотрению вопроса о Большом терроре, нужно оговорить два важных момента.
Первый. Самого по себе факта Большого террора, расстрелов по приговорам несудебного незаконного органа 656 тысяч человек и заключению в лагеря на срок 10 лет еще примерно 500 тысяч человек, т. е. тяжелейшего преступления перед народом СССР, как факта не существует по определению. Некоторые особенно отмороженные правозащитники до сих пор носятся с идей проведения процесса над КПСС (правильней будет — ВКП(б)) по типу Нюрнбергского. Эту идею я поддерживаю, голосую за нее обеими руками. Я страстно желаю, чтобы на открытый судебный процесс были представлены те доказательства репрессий 37–38-го годов, которые наши профессиональные и не очень историки считают доказательствами массовых расстрелов и приговоров к 10 годам заключения более чем миллиона ста тысяч граждан СССР. Даже на процесс, который будут проводить судьи нынешнего нашего государства. Но моё желание никогда не сбудется. Попытка провести такой процесс уже была, уже были подготовлены доказательства, которые сторона, обвинявшая КПСС в преступлениях, хотела представить на суд. Да чего-то расхотела. А пока такой процесс не состоялся, пока не дана правовая оценка тем доказательствам, которые свидетельствуют о масштабных репрессиях 37–38-го годов, факт Большого террора любой грамотный историк может рассматривать только в виде существования этого факта в качестве политического заявления ЦК КПСС, сделанного в 1988 году. Мы имеем не исторический факт Большого террора, а исторический факт политического заявления о нем. Разницу чувствуете?
Второе. Историки в спорах со мной применяют один, убойный на их взгляд, аргумент: они работают в архивах, поэтому знают всю правду о БТ, а я — «диванный эксперт», в архивы не хожу, поэтому суждения мои дилетантские. Я, вообще-то, за столом работаю, а не на диване — раз, и два — оценивать доказательства совершенных преступлений, а БТ — это преступление, должны не историки, а криминалисты. Занимаясь вопросом БТ до того, как доказательствам его существования дана правовая оценка, историки залезли за сферу своей компетенции. Я себя к профессиональным историкам не причислял никогда и не причисляю, зато я имею достаточный опыт криминалиста. Как раз не та сторона в этом вопросе выступает в роли дилетанта.
Как раз именно потому, что я имею достаточный опыт криминалиста, я категорически избегаю работы в архивах по рассматриваемому вопросу. По нескольким причинам. Я сторона заинтересованная, я выступаю в качестве адвоката, и не стесняюсь этого, сталинского режима. Заинтересованная сторона в архив должна заходить и документы в нем изучать только в ситуации, приближенной к условиям проведения процессуального действия, т. е. в присутствии незаинтересованных лиц, с составлением соответствующего акта.
(П. Г. Балаев, 18 февраля, 2020. «Отрывки из „Большого террора“. Черновой вариант предисловия»)
-
На планерках у директора совхоза начали выясняться еще другие интереснейшие вещи. В тот год, когда я туда пришел работать, урожайность сои составила 2 центнера с гектара. Оказалось, что Жученко с главным агрономом решили заменить минеральные удобрения на соевых полях органическими. Минеральные продали в Китай, планируя зимой засыпать поля вывезенным с ферм навозом. Навоза было, конечно, много. Вывозить было что. Только нечем. Потому что и новые трактора, поступавшие из «Сельхозтехники» тоже продали в Китай. А старая техника отказалась работать на грязной навозной работе и ломалась. Навоз не вывезли. Без удобрений соя тоже отказалась давать урожай. Собрали меньше, чем засеяли.
Потом оказалось, что с совхозного склада выписывают мясо, которое не проходило через ветеринарную лабораторию. У меня появилось горячее желание уволить всех совхозных ветврачей. С этого мяса начались трения с директором. В совхозе забивают на мясо корову, я отправляю пробы в лабораторию. Получаю результат — обсеменение микрофлорой, утилизировать.
Директор орет, что я не могу договориться с лабораторией. Я его посылаю… далеко, потому что в совхозе нет убойного пункта. Скот забивают и разделывают прямо в сараях, в навозе.
Узнаю, что для школьной и детсадовских столовых в Бухенвальде режут свиней. Опять мимо ветслужбы. Запрещаю выдавать мясо до получения результата исследования ветлабораторией. Приходит результат — лептоспироз.
«По тундре, по железной дороге, где мчится поезд „Воркута–Ленинград“» — начинает звучать в голове старая зэковская песня. Если бы дети заболели лептоспирозом, бесплатное путешествие на этом поезде мне было бы гарантировано. Я вынес предписание о запрете содержания животных в «Бухенвальде».
Но зато совхоз строил очень хорошие дома для специалистов и рабочих. Всё по заветам дорогого Никиты Сергеевича уже при таком же дорогом Михаиле Сергеевиче. Правда, достроить так и не успел. К концу 1991 года не только не на что строить было, зарплаты платить нечем было…
* * *
Конфликт с директором из-за «Бухенвальда» привел к тому, что он меня отстранил от работы. Я на совещании смеялся, советуя ему с этим отстранением отправиться в пеший эротический поход, главный ветврач мог быть отстранен и уволен только по согласованию с начальником ветслужбы района. Приехал в Богуславку главный ветврач района, попробовал нас с директором помирить.
— Совхозу все-таки главный ветврач нужен, как вы будете без него работать? — Туров уговаривал директора.
Директор соглашался мириться. Но я не соглашался:
— Да не нужен здесь уже ветврач. Уже всё. Рано. Свиней нужно срочно всех вывозить на мясокомбинат за копейки, на промпереработку. Срочно, пока лептоспироз людей косить не начал. Молочное стадо у них без ремонтного молодняка осталось. На откорме скот привесов не даёт, да там и откармливать нечего — падеж молодняка был катастрофический. Я только немного смог его приостановить, но от меня уже сейчас ничего не зависит, телят выкармливали с такими грубыми нарушениями технологии, что весь молодняк на откорм ушел с дистрофией. А пополнение будет мизерным — масса коров яловых. Животноводство здесь не просто убыточное, оно погибает. А компенсировать потери в животноводстве совхозу нечем, у них даже соя убыточная. Если государство не выделит кредит в ближайшее время — совхозу крышка, зарплаты платить нечем будет.
Жученко возражал, что не всё так плохо у них, это Балаев не хочет работать и занимается демагогией. Как бы то ни было, вопрос с моим отстранением у него не прошел.
Я провожал главного врача района, напоследок разговорились.
— Петр Григорьевич, срочно ищи работу себе, — Туров был откровенным: — И не в совхозах. «Богуславский» — еще ничего, в остальных хуже, да ты и сам их видел. Сейчас всё с грохотом рухнет. Кредитов, как ты понимаешь, от государства в нынешней ситуации не будет.
Это был декабрь 1991 года. Через месяц начались печально известные реформы правительства Е. Т. Гайдара. Ельцин назначил главой правительства тупого ботана-стрелочника. Гайдар и Чубайс — два козла отпущения. Объекты ненависти «патриотов».
В январе прошло собрание работников совхоза в местном Доме Культуры. Два месяца уже не выплачивалась зарплата, директор предложил выход: совхоз хочет взять на баланс какая-то кооперативная фирма из Владивостока, обещает платить зарплаты.
Все проголосовали за это предложение. После собрания ко мне подходили люди (я успел прослыть защитником униженных и оскорбленных перед совхозным начальством):
— Петр Григорьевич, что дальше будет? Помогут кооператоры?
Я смотрел на этих наивных людей, которые, как сегодня считается, получили самое лучшее в мире образование, и не мог понять всю глубину степени их наивности. Они даже не понимали, что фирмачи-кооператоры — откровенные бандосы.
— Этой зимой вы на своей картошке еще продержитесь. А потом летом будете есть лебеду, а зимой комбикорм с силосом, — меня тогда их наивность злила.
Кооператоры, естественно, «помогли». Вывезли почти весь скот на мясокомбинат, отломив на долю директора совхоза приличный кусок, за один месяц какие-то крохи выделили на зарплату. В начале 90-х в некоторых семьях села Богуславки, действительно, кушали комбикорм.
Встречая меня в поселке Пограничном, бывшие односельчане говорили: «Накаркал».
* * *
..Только это не я накаркал. Всё было сказано еще раньше, почти на сорок лет раньше:
«Некоторые наши партийные и советские работники допускают неправильный, потребительский подход к вопросам колхозного строительства, выражающийся в подмене главной, а именно производственной задачи в сельском хозяйстве задачей немедленного переустройства быта колхозников, что должно отвлечь основные силы и средства колхозов от решения важнейших производственных задач, должно повести к дезорганизации колхозной экономики и, следовательно, нанести вред всему делу социалистического строительства.
Эти товарищи забывают, что в развитии любого общественного строя главную и определяющую роль играет производство. Это в полной мере относится к новому, молодому еще колхозному строю, ибо производство колхозов, степень развития этого производства определяют также быт и культурный уровень, т. е. все другие стороны колхозной жизни.
Ошибка этих товарищей состоит в том, что они забывают о главных, производственных задачах колхозов и выдвигают на первый план производные от них потребительские задачи, задачи бытового устройства в колхозах, жилищного строительства в деревне. Бытовые задачи имеют, несомненно, важное значение, но являются все же производными, подчиненными, а не главными. Забвение или умаление главных, производственных задач может повести всю нашу практическую работу в деревне по неправильному пути, затруднить дальнейший подъем колхозов и причинить тем самым серьезный вред колхозному строю.»
Вот вам улица прекрасных домов для специалистов и рабочих совхоза «Богуславский». Только даже дома не успели достроить, как
