Блог «Серп и молот» 2019–2020 - Петр Григорьевич Балаев
Блог «Серп и молот» 2019–2020 читать книгу онлайн
Перед тем, как перейти к непосредственно рассмотрению вопроса о Большом терроре, нужно оговорить два важных момента.
Первый. Самого по себе факта Большого террора, расстрелов по приговорам несудебного незаконного органа 656 тысяч человек и заключению в лагеря на срок 10 лет еще примерно 500 тысяч человек, т. е. тяжелейшего преступления перед народом СССР, как факта не существует по определению. Некоторые особенно отмороженные правозащитники до сих пор носятся с идей проведения процесса над КПСС (правильней будет — ВКП(б)) по типу Нюрнбергского. Эту идею я поддерживаю, голосую за нее обеими руками. Я страстно желаю, чтобы на открытый судебный процесс были представлены те доказательства репрессий 37–38-го годов, которые наши профессиональные и не очень историки считают доказательствами массовых расстрелов и приговоров к 10 годам заключения более чем миллиона ста тысяч граждан СССР. Даже на процесс, который будут проводить судьи нынешнего нашего государства. Но моё желание никогда не сбудется. Попытка провести такой процесс уже была, уже были подготовлены доказательства, которые сторона, обвинявшая КПСС в преступлениях, хотела представить на суд. Да чего-то расхотела. А пока такой процесс не состоялся, пока не дана правовая оценка тем доказательствам, которые свидетельствуют о масштабных репрессиях 37–38-го годов, факт Большого террора любой грамотный историк может рассматривать только в виде существования этого факта в качестве политического заявления ЦК КПСС, сделанного в 1988 году. Мы имеем не исторический факт Большого террора, а исторический факт политического заявления о нем. Разницу чувствуете?
Второе. Историки в спорах со мной применяют один, убойный на их взгляд, аргумент: они работают в архивах, поэтому знают всю правду о БТ, а я — «диванный эксперт», в архивы не хожу, поэтому суждения мои дилетантские. Я, вообще-то, за столом работаю, а не на диване — раз, и два — оценивать доказательства совершенных преступлений, а БТ — это преступление, должны не историки, а криминалисты. Занимаясь вопросом БТ до того, как доказательствам его существования дана правовая оценка, историки залезли за сферу своей компетенции. Я себя к профессиональным историкам не причислял никогда и не причисляю, зато я имею достаточный опыт криминалиста. Как раз не та сторона в этом вопросе выступает в роли дилетанта.
Как раз именно потому, что я имею достаточный опыт криминалиста, я категорически избегаю работы в архивах по рассматриваемому вопросу. По нескольким причинам. Я сторона заинтересованная, я выступаю в качестве адвоката, и не стесняюсь этого, сталинского режима. Заинтересованная сторона в архив должна заходить и документы в нем изучать только в ситуации, приближенной к условиям проведения процессуального действия, т. е. в присутствии незаинтересованных лиц, с составлением соответствующего акта.
(П. Г. Балаев, 18 февраля, 2020. «Отрывки из „Большого террора“. Черновой вариант предисловия»)
-
«Вопрос о реабилитации Сталина не только внутриполитический, но и международный вопрос. Какой-либо шаг в направлении к его реабилитации безусловно создал бы угрозу нового раскола в рядах мирового коммунистического движения, на этот раз между нами и компартиями Запада. С их стороны такой шаг был бы расценен прежде всего как наша капитуляция перед китайцами, на что коммунисты Запада ни в коем случае не пойдут.
Этот фактор исключительного значения, списывать его со счетов мы также не можем. В дни, когда нам, с одной стороны, грозят активизирующиеся американские империалисты, а с другой — руководители КПК, идти на риск разрыва или хотя бы осложнений с братскими партиями на Западе было бы предельно неразумно.»
Вы, думаю, не удивитесь, что, как и доклад Н. С. Хрущева, это письмо осталось неизвестным советским людям, но зато почти сразу после подписания оказалось за рубежом и опубликовано там в газетах. Т. е., антисталинская компания при Хрущеве была начата для борьбы с оставшимися в КПСС его соратниками, а при Брежневе — для борьбы с КПК, обвинявшей наших «коммунистов» в оппортунизме и ревизионизме. Именно при Брежневе антисталинизм стал знаменем борьбы оппортунистов с коммунизмом уже в мировом коммунистическом движении.
И через пять лет, на следующем, 24-м съезде КПСС, дорогой Леонид Ильич подвел, так сказать, итоги столь горячего желания преодолеть разногласия с китайскими коммунистами:
«О наших отношениях с Китайской Народной Республикой. Китайские руководители, как известно, выступили со своей особой несовместимой с ленинизмом идейно-политической платформой по основным вопросам международной жизни и мирового коммунистического движения, а от нас требовали отказа от линии 20-го съезда и Программы КПСС. Они развернули интенсивную враждебную пропаганду против нашей партии и страны, выдвинули территориальные претензии в отношении Советского Союза и даже довели дело до вооруженных инцидентов на границе весной и летом 1969 года.»
Оставим Китай в стороне, но… Эй, идиоты, до сих пор считающие, что Брежнев свернул антисталинскую хрущевскую компанию, вы материалы брежневских съездов вообще смотрели? В 1969 году ваш дорогой Леонид Ильич прямо сказал, что от своего антисталинизма, от решений 20-го съезда, он и его подельники-троцкисты не собирались отказываться, а призывы КПК прекратить дискредитацию Сталина (это и было в основе разногласий) называли «интенсивной враждебной пропагандой».
Троцкизм. (из черновых набросков к книге)
14 апреля, 2019 https://p-balaev.livejournal.com/2019/04/14/
— Что у нас происходит с Бухенвальдом?
— Уже ничего. Я ваш Бухенвальд закрываю к чертовой матери. Предписание вынес…
Только вы не подумайте, что этот диалог имел место в кабинете рейхсфюрера СС Гиммлера. Это мы с директором совхоза «Богуславский» на совещании в его кабинете друг на друга орали с обильным использованием ненормативной лексики на виду у раскрывших рты совхозных специалистов.
На должность главного ветврача совхоза «Богуславский» меня сосватал главный ветрач района Туров. Отрекомендовал директора совхоза Андрея Григорьевича Жученко как грамотного руководителя, авторитетного в районе.
Знакомство с самим Жученко неприятных эмоций не вызвало. Скорее, наоборот. Директор совхоза сразу пообещал любое содействие в работе, поведал о своих планах развития совхозного производства с главным упором на животноводческую отрасль. Красиво излагал, сволочь. Как на партийном собрании. Да он и был членом КПСС, как все, за редчайшим исключением, директора совхозов и председатели колхозов. Т. е., штампованной мразью, как все руководители с партбилетами, за редчайшим исключением. Речь, разумеется, идет не о коммунистах образца до 50-х годов. Это уже реалии конца 80-х.
Будь я тогда немного постарше и поопытнее, я бы уже знал, что доверять любому коммунисту-руководителю крайне глупо. Но тогда еще в моей голове существовали иллюзии насчет человеческих качеств представителей этого «авангарда пролетариата».
Первым делом, знакомя меня с совхозом, Андрей Григорьевич показал свой недавно отстроенный дом. Трехэтажный кирпичный особняк.
— Поджечь еще не обещали? — спросил я его.
— Завидуют, конечно, — ответил он: — Но давай посмотрим, что я делаю для рабочих и специалистов.
Проехали на его «Уазике» по селу. В Богуславке возводилась целая новая улица из кирпичных четырехкомнатных домов с великолепнейшей планировкой. Они уже были на стадии — под крышей. Один из этих домов отводился мне, как главному специалисту совхоза.
Уже потом, когда я познакомился с работами И. В. Сталина, с партийными материалами того времени, я понял, почему они еще при Хрущеве стали недоступны. Их спрятали от народа. Нельзя было их показывать советским людям ни в коем случае, иначе народ обо всем догадался бы.
В селе Богуславка именно подрывной троцкистский проект Н. С. Хрущева, эти «агрогорода», и реализовывался. И такое шло по всей стране. 80-е годы ознаменовались масштабным сельским жилищным строительством. Ничего в этом плохого не было бы, если бы… Я начал знакомиться с совхозом и понял, что перспектив дождаться, когда выделенный мне дом будет достроен, мне не светит. Совхоз был на грани разорения.
Совхозу «Богуславский» выделили 400 голов закупленных на средства государства в Новой Зеландии племенных телок голштино-фризской породы. Но, так как совхозом велось масштабное строительство жилья, средств для строительства помещений для скота уже не хватало, поэтому племенных телок всю зиму держали просто в базу, навалив туда кучи соломы. Думали, что телки в ней выроют норы и перезимуют. Треть теплолюбивых новозеландок, как немцы под Москвой, погибла от морозов. Выжившие обросли медвежьим мехом, только в росте не прибавили. Племенной молодняк был безнадежно загублен.
А основное молочное стадо совхоза почти полностью оказалось поражено лейкозом, надои на корову были в пределах 1200 литров в год. Молочное производство было убыточным.
Совхозный свинарник получил название у работников совхоза— «Бухенвальд». В сараях была такая загазованность, что уже в пределах 5 метров свиней с трудом различить можно было. Плюс — их подтапливало тем, чем свиньи писают и какают. В этой навозной жиже несчастные животные плодились и росли. Выживали, конечно, только сильнейшие. Естественный отбор в условиях, созданных человеком, во всей его наглядной жестокости. О рентабельности этого производства тоже речи не шло.
Так, главное, в этих условиях люди работали. Здоровья им это не добавляло.
— И вы это терпите? — я орал на свинарок, ошарашенный первым впечатлением от «Бухенвальда».
— А что мы можем? — забитые женщины почти плакали.
И правда, орать легко. Только недовольных жизнью директор уволит и куда ты пойдешь, если другой работы, кроме как в совхозе, в
