Ханское правосудие. Очерки истории суда и процесса в тюрко-монгольских государствах: От Чингис-хана до начала XX века - Роман Юлианович Почекаев

в одном источнике не содержится сведений о применении пыток к потомкам Чингис-хана). Решения же о судьбе лиц, чья вина была установлена благодаря его действиям, принимают совершенно другие люди – сам хан Мунке, его мать Сорхактани, золотоордынский правитель Бату, чагатайский правитель Кара-Хулагу и др., которым верховный судья передавал материалы, послужившие основанием для официального обвинения.

Впрочем, выше мы уже отмечали, что, согласно «Истории Небесной империи», Мункесар «убил» ряд заговорщиков, чью вину сам же и установил. Думается, не будет ошибочным предположение, что речь идет о тех самых нойонах – военачальниках и сановниках, которые были обвинены в заговоре против Мунке и признались в совершенном преступлении.

В современном понимании верховный судья – это глава всей судебной системы, которому должны подчиняться остальные судьи государства и который, в свою очередь, имеет право пересматривать или отменять их решения и т. д. Подобной иерархии в случае с Мункесаром мы не наблюдаем. Известно, что вместе с ним при дворе Мунке было еще несколько лиц, занимавших должность судьи: во-первых, престарелый Шихи-Хутаг, назначенный на эту должность еще Чингис-ханом и, согласно Рашид ад-Дину, не лишенный этого статуса вплоть до своей смерти в начале 1260-х годов [Рашид ад-Дин, 1952, с. 107–108][41], во-вторых, Булгай, канцлер хана Мунке, которого называет судьей Вильгельм де Рубрук [Рубрук, 1997, с. 161], в ряде источников в качестве судей при дворе хана Мунке также упоминаются Кадан, Махмуд Ялавач, Буджир, Токто и Торчи (сын Мункесара, возможно унаследовавший его должность) [Hodous, 2022, р. 332][42]. Помимо этих судей, время от времени упоминаются и судьи, на которых возлагаются полномочия ad hoc. В частности, завершающей стадией анализируемого нами процесса 1251–1252 гг. стало назначение ханом Мунке двух судей – Бала-«яркучи» и «еще одного эмира», которые были направлены произвести расследование с целью выявить участников заговора в войсках Есу-Мунке[43] и в Китае и казнить тех, чья вина будет установлена [Рашид ад-Дин, 1960, с. 139][44]. Ни об одном из этих судей в источниках не сообщается, что они должны были отвечать перед Мункесаром или что он как-то контролировал их деятельность, – все они назначались на должность лично ханом Мунке и перед ним несли ответственность за принятые решения.

По всей видимости, занимаемое положение позволяло нойону Мункесару расследовать наиболее опасные преступления против государства, в чем ему помогал довольно многочисленный штат чиновников – по сведениям «Юань ши», не менее 40 человек [Золотая Орда…, 2009, с. 235]. Если в качестве подозреваемых и подследственных фигурировали потомки Чингис-хана, то обязанности Мункесара, судя по всему, исчерпывались сбором доказательств и передачей их уже в «суд равных», т. е. хану и членам правящей династии[45]. Если же речь шла об опасных государственных преступлениях, субъектами которых являлись не члены рода Чингисидов, то Мункесар получал всю полноту власти следователя, прокурора и судьи, но и в этих случаях он должен был согласовывать с ханом возбуждение дел такого рода и отчитываться перед ним о своих действиях. Согласно «Юань ши», «государь, ввиду его строгого соблюдения законов и невзирание на лица, поручал исполнение важных обязанностей и увеличивал [его] власть. Что касается тех, кому полагалась казнь, то [Мэнгусар] всегда казнил их в соответствии с законами. А когда [Мэнгусар] входил [к каану] с докладом, то не было случая, чтобы государь не признал его приемлемым» [Золотая Орда…, 2009, с. 236]. Нельзя пройти мимо и еще одного сообщения: если представители правящего дома «не обращали внимания на наличие проступков, [Мэнгусар] же, узнав, не мог не подать доклад» [Там же, с. 235]. Подобное неукоснительное следование букве закона, естественно, не могло не вызывать слухов о том, что Мункесар-нойон проявлял излишнюю жестокость. Неудивительно, что после его смерти зимой 1253/54 г. в ответ на многочисленные слухи хан Мунке издал специальный указ, адресованный его сыновьям, в котором безупречно характеризовал своего судью. В 1333 г. Мункесар посмертно получил титул гунна Яньго [Там же, с. 237, 239].

Таким образом, под термином «главный судья» («еке-дзаргучи»), по всей видимости, понимается не глава всех судей, а, скорее, судья по особо важным делам. Подобный принцип организации суда и процесса в Монгольской империи в полной мере подтверждает мнение правоведа В.А. Рязановского о том, что «в эпоху Чингиз-хана и его преемников правильной организации правосудия не было… Нет постоянной судебной организации, постоянных судебных учреждений, нет и сознания необходимости выносить приговор по расследовании дела судом и проч. Организация судебной власти находится лишь в зародыше. Мы видим здесь назначение главных судей, но наряду с исполнением других функций» [Рязановский, 1931, с. 31]. Однако, судя по процессу 1251 г., в эпоху Мунке ситуация начала существенно меняться. Появляется иерархия судей, достаточно четко решается вопрос о подсудности разных категорий дел и в особенности представителей разных групп населения империи. Вполне возможно, что уже в это время в державе Чингисидов начинает постепенно сказываться влияние процессуальных принципов Китая и мусульманского мира, которое уже в ближайшие десятилетия ярко проявится в государствах Чингисидов в Китае, Иране, Золотой Орде.

§ 7. Побежденные перед судом победителей: суд над мятежниками на пространстве Монгольской империи

К середине XIII в. Монгольская империя достигла своего максимального территориального расширения. Невозможность управлять обширными регионами с помощью прежних имперских централизованных властных институтов, с одной стороны, и выход на политическую сцену многочисленных амбициозных внуков и правнуков Чингис-хана, недовольных тем положением, которое им отводили старшие родичи, – с другой, стали причиной гражданских войн, не прекращавшихся всю вторую половину XIII в. Их территориальные масштабы и число вовлеченных в них участников были так значительны, что ряд исследователей видит в этих событиях распад Монгольской империи [Хафизов, 2000; Чхао, 2008].

Отметим, однако, что, несмотря на стремление к внутренней автономии и самостоятельной внешней политике, Чингисиды, управлявшие улусами, отнюдь не стремились расколоть Монгольскую империю и как минимум до падения династии Юань в 1360-х годах рассматривали свои улусы как части империи. Это нашло отражение в поддержании контактов между улусами и проч. и использовании имперских властных и правовых институтов, таких как монополия Чингисидов на ханскую власть, соблюдение Ясы Чингис-хана, издание ярлыков и т. п. [Бержер, 2021, с. 138–139; Почекаев, 2021б, с. 35–36, 53–57].

Однако зачастую действие этих институтов носило декларативный характер и реальные правоотношения существенно отличались от «писаного» имперского права. Отличие правоприменительной практики от формального законодательства нашло отражение в судебной деятельности Чингисидов рассматриваемого периода. В данном исследовании мы попытаемся выяснить, в какой степени кризис власти и вызванные им гражданские войны повлияли на изменение правовой ситуации в империи и ее улусах.

Наиболее яркими примерами эволюции правоприменительной практики в означенную эпоху являются судебные процессы в отношении членов правящего рода, которые потерпели поражение в той или иной гражданской войне. Сразу отметим, что источники, которые содержат интересующую нас информацию, во-первых, немногочисленны, во-вторых, субъективны. Прежде всего это «Сборник летописей» Рашид ад-Дина, книга венецианского