Ментальности народов мира - Георгий Дмитриевич Гачев

даже кошачье, не большое, но пластичное, не прямоугольное, а шарообразное. Ноги слегка кривоваты – чтобы обнимать коня.

НОС несет много информации об этническом типе и индивидууме. Нос – это перед, это угол, наиболее выдающаяся часть лица. Острый, длинный нос выражает энергию, волю пронзать бытие в деятельности и агрессии. Римляне, германцы, норманны (люди Севера), арийцы, семиты (евреи, арабы), грузины, армяне… Нос выражает волю быть личностью, меру «я»: «задирать нос» – означает гордость.

«Римский нос» характерен для германцев и соответствует их прямолинейной воле вперед, однако одновременно символизирует и недостаток гибкости, склонность к ригидным формам, стереотипу и шаблону – даже в военных операциях. Толстой в «Войне и мире» поиздевался над диспозициями штабистов Пфуля и Вейротера, согласно которым так гладко все писывалось на бумаге: die erste Kolonne marschiert, die zweite Kolonne marschiert = «первая колонна марширует, вторая колонна марширует…» – а реальное сражение развертывалось совсем по-другому.

Носы кочевников (монголы, тюрки…) уплощены. Перед в их пространстве не более важен, чем бок-сторона или спина: человек призван быть подвижным и оборачиваемым быстро, иметь мобильную реакцию во все стороны – подобно кошачьим хищникам, чьи носы тоже плоски.

Носы русских – картошкой или курносые. Они свидетельствуют об отсутствии гордости в характере, о слабости самоуважения и эгоизма, что они – женоподобны, добряки. Курносый нос (с провалом небольшим там, где в римском носе – горбинка) – это как искривленный фаллос, пенис-вагина. Вообще нос – представитель, субститут и посол мужского полового органа на лице: тот – скрывается, а этот – в открытую. Нос и фаллос – гомологи в вертикальной симметрии человеческого тела. И когда в повести Гоголя «Нос» нос разгуливает как независимая персона, – это означает, что его обладатель, майор Ковалев, – кастрирован… И повесть – его сон в страхе кастрации – накануне женитьбы…

ГУБЫ тоже многое рассказывают о народах и характерах личностей. В губах – наша внутренность, везде сокрытая кожным покровом, слегка высовывается, заголяется – и тем самым мистерия наших глубин, недр чуть приоткрывается наружу. Тайное становится явным – ткань и текстура, из чего мы состоим.

Выпуклые губы означают открытость, доверчивое отношение к людям и к миру. В то же время они – вагинальны и могут означать похотливость. Индивидуумы с узкими сжатыми губами – замкнутые, центростремительные, с развитым чувством своей обособленности, «я»-йные, мало коммуникабельные…

Глаза и уши людей тоже скоррелированы с национальными Космосами. Окно = око. А вот юрта, жилище кочевника, не имеет окон, тогда как изба земледельца и дом горожанина богаты окнами = взглядами в мир вокруг, а точнее – перед ними, ибо именно юрта округла, как и тело кочевника. Кочевники (монголы, тюрки…) – имеют раскосые глаза, в отличие от широко раскрытых, озерных, даже как бы вогнутых глаз северян-земледельцев и от выпуклых глаз (как и губы) жителей экваториальной Африки и Америки, которые словно притянуты интенсивным солнцем. Китайцы, японцы – косоглазы: чтобы видеть вбок, иметь боковой обзор, что необходимо в густоте существ природы там и в изобильном населении вокруг них.

Земледельческий, статический народ и человек среди полей и вертикали лесов должны иметь широко раскрытые глаза, чтобы видеть разнообразие явлений, которые вблизи, так что тут близорукость распространена, и космос работает на близком расстоянии. Мысль человека из земледельческого народа работает в сторону дифференциации вещей и их свойств, его Логос любит описания и классификации.

Для кочевника окружающий мир более монотонный: степи, пустыни, горы вдали… Вблизи – особо нечего разглядывать, зато зрение должно разглядывать горизонт: не появятся ли вдали враг или дичь, или зверь? Зрение кочевника дальнозорко, и его глаза – маленькие линзы, стянутые, как у орла или сокола. И в метафорах: кочевник-джигит сравнивается с орлом, соколом, а крестьянин – с волом, лошадью…

Национальные жесты, танцы, игры, спорт на свой лад отображают, каким образом различные народы обращаются с Пространством, и тем самым их рассмотрение тоже поможет нам в объяснении национальной космо-психо-логии. Термин «жест» происходит от латинского gestus, что означает «деяние», «действие». Каждый жест, поза есть определенное поведение, разговор с Пространством, и при этом органы человеческого тела служат как слова, а телодвижения – как предложения. А уж «асаны» индийской йоги: позы «Лотос», «Змея», «Свеча» и др., а также различные позы в соитии, описанные в Кама-сутре, – это уже целые философемы, определенные мировоззрения. Ибо в своей позе йог подражает некоей структуре Вселенной, вызывает ее строй-склад пред очи своей души и ума.

В статических позах человек исповедует свою сущность как растения, при движении – свою ипостась как животного. Своими телодвижениями человек вышивает орнаменты по пространственному континууму. Каждая национальная культура в ходе истории развила множество ритуальных телодвижений, что зафиксированы в национальных играх, танцах, видах спорта, и в них отражены различные представления о человеке и мире.

Вклад американцев в мировой арсенал поз – это ноги на стол. Поза эта – оскорбительна в русской шкале ценностей, и у нас даже есть пословица: «Посади свинью за стол – она и ноги на стол». Однако эта поза представляется американцам совершенно естественной. Пионеры-первопроходцы, трудяги, исходив десятки миль, испытывали потребность дать отдых ногам, и такая поза целительна для оттока крови по венам. Таково прагматическое объяснение этой позе. Но есть в ней и метафизический смысл. Стол в обиходе людей Старого Света – место для трапезы, застолья и беседы, для обмена мыслями, для чтения книги, – то есть для социально-культурных действий. И вот на этот уровень, высший для евразийцев, американец… положил. Американская цивилизация начинает там, где евразийская кончает, и она служит первой в качестве пьедестала.

Руки, ноги = плавники и крылья человека. Когда мы плаваем, наше тело определенными взмахами производит разнообразные волны, и их упругость дает нам ощутить грудь воды. Подобно этому в танцах и играх наши движения в воздушном пространстве расписывают его геометрическими фигурами и созданиями воображения. Пройти расстояние от одного угла сцены до другого можно за несколько секунд, но выходит балерина и расписывает телом воздушные замки, и мы, захваченные изобретательными трудностями преодоления этого пространства, готовы часами смотреть на сцену…

Ритуальные религиозные процессии и танцы, и пляски в Африке, где у аборигенов нет специальных храмов, помещений, где обитают их боги, выполняют функцию спонтанных зданий, живых домов из человеческих тел, как из кирпичей. Вот почему африканские танцы столь экстатичны и оргиастичны: они – акты сакральной литургии, соития со своими богами, воссоединения, религии.

В танцах имитируются телодвижения в ходе различных работ: «А мы просо сеяли, сеяли!..» – и хоровод изображает притоп и прихлоп; телодвижения охотника крадучись, воинственные марши…