Блог «Серп и молот» 2021–2022 - Петр Григорьевич Балаев
Блог «Серп и молот» 2021–2022 читать книгу онлайн
У нас с вами есть военные историки, точнее, шайка клоунов и продажных придурков, именующих себя военными историками. А вот самой исторической науки у нас нет. Нельзя военных разведчиков найти в обкоме, там они не водятся, обкомы вопросами военной разведки не занимаются. Нельзя военных историков найти среди клоунов-дегенератов. Про архивы я даже промолчу…
(П. Г. Балаев, 11 октября, 2021. Книга о начале ВОВ. Черновые отрывки. «Финская война»)
Вроде, когда дело касается продавца в магазине, слесаря в автосервисе, юриста в юридической фирме, врача в больнице, прораба на стройке… граждане понимают, что эти профессионалы на своих рабочих местах занимаются не чем хотят, а тем, что им работодатель «нарезал» и зарплату получают не за что получится, а за тот результат, который работодателю нужен. И насчет работы ученых в научных институтах — тоже понимают. Химик, например, работает по заданию работодателя и получает зарплату за то, чтобы дать тот результат, который работодателю нужен, а не тратит реактивы на своё хобби.
Но когда вопрос касается профессиональных историков — в мозгах публики происходят процессы, превращающие публику в дебилов. Мистика какая-то.
Институт истории РАН — учреждение государственное. Зарплату его научным сотрудникам платит государство. Результат работы за эту зарплату требует от научных сотрудников института истории государство. Наше российское. Какой результат нужен от профессиональных историков института истории нашему государству, которое финансирует все эти мемориалы жертвам сталинских репрессий — с двух раз отгадаете?
Слесарь в автосервис приходит на работу и выполняет программу директора сервиса — ремонтирует автомобили клиентов. Если он не будет эту «программу» выполнять, если автомобили клиентов не будут отремонтированы — ему не то, что зарплаты не будет, его уволят и больше он в бокс не зайдет, его туда не пустят. Думаете, в институтах по-другому? Если институты государственные — есть программы научных исследований, утвержденные государством, программы предусматривают получение результата, нужного государству. Хоть в институте химии, хоть в институте кибернетики, хоть в институте истории.
Если в каком-нибудь институте кибернетики сотрудники не будут давать результата нужного государству в рамках выполнения государственных программ, то реакция государства будет однозначной — этих сотрудников оттуда выгонят.
Но в представлении публики в институте истории РАН нет ни государственных программ исследований, ни заказа государства на определенный результат исследований, там эти Юрочки Жуковы приходят на работу заниматься чисто конкретно поиском исторической истины и за это получают свои оклады научных сотрудников государственного института.
А потом публика с аппетитом проглатывает всю «правду» о Сталине, которую чисто конкретно в поисках истины наработали за государственную зарплату эти профессиональные историки, не замечая, каким дерьмом наелась.
Вроде бы граждане понимают и знают, что наши государственные чиновники выполняют волю правительства, которое действует в интересах олигархата, и верить этим чиновникам может только слабоумный. Но когда дело касается вопросов к профессиональным историкам, чиновникам государства в институте истории РАН, то всё понимание куда-то исчезает, Витенька Земсков и Юрочка Жуков становятся чисто конкретными независимыми искателями правды о Сталине и СССР. За оклады и премии от государства…
(П. Г. Балаев, 30 августа, 2022. «Профессиональные историки и историки-самозванцы»)
-
Потом этого капитана хотели отправить в Чечню, он отказался и его уволили. 15-ю ОАБ навесили на меня. Стало у меня две батареи сразу. Одна моя штатная, по должности, вторая — в нагрузку. Ну и этот водила к нагрузке прилагался, само собой.
Само собой, он сразу со мной и начал то, что с прежним комбатом, своё нытьё. Мне эти концерты были без надобности, просто у него спросил:
— Ты меня за кого-то другого принимаешь?
Обрезало нытьё сразу и навсегда. И это был не единичный пример в части, с контрактниками проблем в плане дисциплины было много, офицеры с ними излишне деликатничали, если так можно выразиться. Настолько излишне, что выглядело как — боятся.
Скорей всего это было связано с тем, что они привыкли иметь дело с солдатами, мальчишками по сути, а тут — мужики… Может, это не так уж и важно, может это и не совсем проблема, но когда я увидел, как генерал обдристался, в полном смысле слова, когда в лагере мабуты рявкнул, что там свинарник развели, и увидел реакцию на своё рявканье… Дожились, уже генералы боятся собственное войско…
* * *
И ведь я не какой-то громила внешне, даже роста ниже среднего, 169 см, всего на 5 см выше ростом Юрия Гагарина, но почему-то у меня никакой боязни хоть перед контрактниками, хоть перед срочниками, самыми буйными, никогда не было.
При этом, армейские офицеры перед офицерами правоохранительных органов еще любят хвост задирать: какие вы офицеры, майоры и полковники?! Вы службы настоящей не видели!
Ну да, ну да. Правда, у меня, полковника таможенной службы, личного состава в подчинении было как не у всякого командира полка. И лучше кадровым армейским офицерам на стрельбище с моими подчиненными не соревноваться в меткости. Кроме того, охрана и СОБР. Да и службу вашу я видел, трогал и пробовал.
Только пусть армейские офицеры на такой вопрос ответят: почему подавляющее большинство из них, попадая после армии в правоохранительные органы, как-то сдувались. Практически никто из них карьеру так и не сделал. Нужно учитывать, что увольняясь из армии капитанами и майорами, вас в органы брали на капитанские и майорские должности сразу. На этих должностях без движения вы и сидели. Да мне самому лично еще приходилось вас на этих должностях строить, вплоть до того, что объяснять — в помещение с вашими подчиненными зашел начальник, вы должны подать команду, ваши подчиненные должны встать по стойке «Смирно».
Некоторые из вас хлопали глазами: «Товарищ полковник, здесь же вроде не армия». Долго потом глазами хлопали, слушая у меня в кабинете, что ЗДЕСЬ.
Конечно, на гражданке люди взрослые, за место работы держатся, не хотят с начальством ссориться, потом выговора, премии… Ну так, карты в руки вам, господа армейские офицеры! Только у вас получались лишь два варианта: вы либо себе в подчиненных подберёте подхалимов-жополизов, которые могут только лизать, и всю службу развалите, либо разведёте панибратство в самой разнузданной форме и опять службу развалите. В лучшем случае третий вариант — ни рыба, ни мясо… Не все, о всех не буду, мой друг, бывший офицер-десантник, подтверждение, что есть исключения. Но если есть исключения, есть и правило…
* * *
Уже к 90-м годам проблем с армией было столько и таких, что никто не знал, как их решить, а когда СССР развалился на улусы, оставшаяся от СА часть вооруженных сил в РФ оказалась в коллапсе. Главным образом из-за того, что ВС лишились значительной части призывного контингента, в основном из республик Средней Азии. Войсковые части опустели.
Я в 92-м году уволился из совхоза, во время работы в котором познакомился с командиром базы хранения майором Макухиным. У него база охранялась не только ВОХРой, но еще и служебными собаками, а я разводил кавказских овчарок. Макухин предложил вариант: я к нему иду начальником служебного собаководства, моих собак передаю части в аренду по договору, вместо платы за аренду — я забираю щенков от своих собак. А один щенок с помета идёт на улучшение поголовья собак части. Кроме того, пользуясь связями в кругах кавказистов и в клубах собаководов, я за год укомплектовал питомник части породистыми караульными собаками. К нам командование 5-ой армии экскурсии водило, показывало питомник и наших «крокодилов», детишки офицеров в ладошки хлопали, когда им показывали дрессуру. Работали у меня, конечно, не солдаты, а ВОХРовцы.
И как начальнику службы мне Макухин выбил в гарнизоне, в военном городке, квартиру. И вот как-то зимой 1993 года я прихожу домой с дежурства на питомнике, мы сутки через трое дежурили, открываю дверь в квартиру — изо рта пар. Чайник на плите с водой замёрз полностью, от батарей водяного отопления отвалились куски чугуна. Гарнизон был выморожен. Больше месяца в гарнизоне шли авральные работы по замене труб и батарей, кое-как запустили отопление, чтобы только снова не переморозить, грелись обогревателями и дровянными титанами.
Дело было не в том, что угля для кочегарки не было. Работали-то в кочегарках солдаты, в 1992 году демобилизовались призванные из Средней Азии и Кавказа, а вместо них никто не пришел. В гарнизоне находились отдельный артиллерийско-пулеметный батальон и артиллерийский полк, их силами поддерживалась инфраструктура городка. Не стало солдат, точнее, их осталось совсем мало, и сил поддерживать инфраструктуру не стало хватать. Кочегаров перестало хватать, там люди работали наизнос, вот одна смена и заснула во время дежурства, а зима выдалась холодной. И всё. Восстановили отопление и пошли кочегарами офицеры и прапорщики. И ходили кочегарами, пока не ввели контрактную службу и не появились в частях мужики-контрактники. Профессиональная армия кочегаров.
А в частях стояли пустые казармы — солдат не было. Тех что остались, селили в одну, остальные отрубили и от отопления. Но штат офицеров оставался, только если в твоей роте осталось человек десять солдат и они переселились все в одну казарму, то куда тебе переселяться? А твой служебный кабинет остался в казарме размороженной, там же имущество твоей роты, оружие в оружейке, всё это не бросишь, ты материально ответственное лицо, и никуда это не денешь, твоя же рота по бумагам как живая, только
