Цезарь и Христос - Уильям Джеймс Дюрант

стены и украшены величественными мраморными колоннами и антаблементами; некогда эти ниши были альковами, в которых стояли статуи, ныне они выступают в роли скромных часовен, разместившихся внутри грандиозного храма. Верхняя часть стены была отделана плитами из дорогого камня, отделенными друг от друга парфирными опорами. Кессонный свод, вдававшийся в глубь здания и начинавшийся на вершине стены, представлял собой величайшее достижение римской инженерной мысли. Он был возведен из бетона, залитого в разделенные друг от друга балками секции и сгустившегося в единую плотную массу. Его монолитность позволяла избавиться от осевого давления, но чтобы обеспечить дополнительную безопасность, архитектор укрепил стены контрфорсами. На вершине свода имелось единственное отверстие («глаз» — oculus) диаметром в двадцать шесть футов, которое было единственным и вполне достаточным источником освещения. Этот величественный свод — самый грандиозный в истории — явился источником архитектурной традиции, которая через византийские и романские вариации ведет к куполу собора Святого Петра и Капитолия в Вашингтоне.

Вероятно, сам Адриан являлся проектировщиком храма с двойной абсидой, посвященного Венере и Роме и воздвигнутого напротив Колизея, так как легенда свидетельствует, что он посылал свои чертежи Аполлодору и приговорил престарелого архитектора к смерти за пренебрежительный отзыв{1120}. Храм замечателен несколькими своими особенностями: он был крупнейшим в Риме; он имел две целлы, по одной для каждой богини, которые восседали в их глубине на недосягаемо величественных тронах; наконец, его сводчатая крыша, покрытая позолоченными бронзовыми пластинами, была одним из самых ярких зрелищ Рима. Для себя император построил еще более пышное жилище — развалины этой виллы по-прежнему привлекают посетителей в прелестный пригород, в древности называвшийся Тибуром, а ныне именуемый Тиволи. Там, в поместье, периметр которого составлял семь миль, был построен дворец с комнатами всевозможных размеров и форм, и разбиты сады, настолько заставленные знаменитыми произведениями искусства, что едва ли сыщется какой-нибудь крупный европейский музей, который не обогатил свои фонды за счет этих руин. Проектировщик обнаружил здесь обычное для римлянина безразличие к симметрии; он лепил друг к другу здание за зданием, как подсказывали ему фантазия и житейская необходимость, и проявил не больше стремления к гармонии, чем можно было почувствовать в архитектурном хаосе Форума; возможно, римляне, как и японцы, устали от симметрии и радовались неожиданностям неправильных форм. Кроме портиков, библиотек, храмов, театра, музыкального зала и ипподрома, щедрый архитектор поместил здесь реплики платоновской Академии, Аристотелева Ликея и Зеноновой Стой — словно император посреди всего этого тщеславного великолепия намеревался внести свои поправки в философию.

Вилла была полностью достроена в последние годы жизни Адриана. Мы не знаем, удалось ли ему найти на ней счастье. Восстание иудеев 135 г. доставило ему немало огорчений; он подавил его беспощадно и мучился мыслями о том, что ему не удалось провести последние годы своего царствования в мире. В том же году, когда ему было пятьдесят девять, он был поражен мучительным и изнуряющим недугом — родственным туберкулезу и водянке — который постепенно сокрушил его тело, дух и разум. Его характер сделался раздражительней, его манеры — неприязненней; он подозревал самых старых своих друзей в заговоре с целью убить его и взойти вместо него на престол; в конце концов (возможно, в один из беспросветных приступов болезни и опираясь на неизвестные нам мотивы) он приказал казнить некоторых из них.

Чтобы положить конец войне между возможными претендентами на роль его преемника, которая уже зрела при дворе, он усыновил в качестве такового своего друга Луция Вера. Когда вскоре после этого Луций умер, Адриан призвал к своему одру в Тибуре человека с безупречной репутацией, беспорочного мудреца Тита Аврелия Антонина, усыновил его и назначил своим преемником. Глядя далеко вперед, он посоветовал Антонину усыновить, в свою очередь, и воспитать для государственной деятельности двух юношей, которые росли при дворе: Марка Анния Вера семнадцати лет и Луция Элия Вера одиннадцати лет, которые были соответственно внуком Антонина и племянником Луция Вера. Антонину был дарован титул Цезаря, который с этих пор носили императоры и их потомки по мужской линии; а впоследствии, когда императоры оставили за собой титул Августа, имя Цезаря даровалось ими каждому предполагаемому наследнику трона.

Страдания и болезнь Адриана разгорелись теперь с новой силой; часто у него шла носом кровь; в отчаянии он стал искать смерти. Он уже приготовил для себя гробницу за Тибром — тот огромный мавзолей, к мрачным развалинам которого, носящим сегодня имя Замка Святого Анджело, по-прежнему можно пройти по Элиеву мосту, построенному Адрианом. Он находился под глубоким впечатлением от поступка стоического философа Евфрата, находившегося тогда в Риме, который, будучи измучен старостью и болезнью, просил Адриана разрешить ему покончить с собой и, получив разрешение, отравился болиголовом{1121}. Император требовал яда или меча, но ни один из слуг не мог выполнить его требования. Он просил раба, происходившего из придунайских областей, поразить его мечом, но раб бежал; он приказал своему врачу отравить его, но тот совершил самоубийство{1122}. Он нашел кинжал и уже собирался пронзить себя, но тут набежали слуги и отобрали кинжал. Он жаловался, что ему, человеку, наделенному властью предать смерти любого, кого он посчитает нужным, не позволяют добровольно уйти из жизни. Распустив докторов, он удалился в Байи и умышленно перешел на такую еду и напитки, которые должны были ускорить конец. И вот, обессилев и обезумев от боли, он уходит из жизни на шестьдесят третьем году, пробыв во главе государства двадцать один год (138 г.). Он оставил после себя коротенькое стихотворение, в котором с дантовской тоской вспоминает о невозвратных днях счастья.

Animula vagula, blandula,

Hospes comesque corporis,

Quae nunc abibis in loca,

Pallidula, rigida, nudula,

Nec ut soles dabis iocos?

Душа моя, нежная странница,

Гостья тела и спутница,

В какие уходишь местности,

Холодная, бледная, нищая?

И более не играть тебе?{1123}

IV. АНТОНИН ПИЙ

Истории Антонина не существует, потому что он был практически полностью свободен от недостатков и не совершил ни одного преступления. Его предки пришли два поколения назад из Нима, и его семья была одной из богатейших в Риме. Взойдя на трон в пятьдесят один год, он подарил Империи самое справедливое и достаточно эффективное правительство.

Он был самым счастливым из всех, кто когда-либо носил корону. Мы знаем о том, что он был статен и высок, крепок телом и безмятежен духом,