История евреев в Европе от начала их поселения до конца XVIII века. Том I. Средние века до конца крестовых походов - Семен Маркович Дубнов

епископами. В этом слиянии светской и духовной власти таился зародыш будущей трагедии еврейства на Пиренейском полуострове.

Евреи скоро почувствовали гнет этого церковно-светского законодательства. Ограничения в праве владения рабами в эпоху, когда рабский труд был основой народного хозяйства, грозили разорением евреям, занимавшимся сельским хозяйством и связанными с ним промыслами. Заинтересованные лица обратились к Рекареду с просьбой отменить разорительный для них запрет, продиктованный только церковными мотивами, и предлагали за это значительную сумму денег в пользу казны, но король, связанный клятвою перед «святым» собором, отказал евреям в их просьбе. За это он удостоился получить от папы Григория I письмо, в котором римский первосвященник хвалил испанского короля за рвение в пользу веры (599 г.).

В конце того же 589 года, когда состоялся общий собор в Толедо, в Нарбонне происходил областной собор, также занимавшийся еврейским вопросом. Всем жителям области — готам, римлянам, сирийцам, грекам и евреям — собор вменил в обязанность соблюдать воскресный отдых; запрещалось в «день Господний» запрягать волов для работы, под страхом денежного штрафа для свободных людей и ста ударов плетью для раба. Специально для евреев был установлен запрет петь псалмы при проводах покойников на кладбище и предписывалось соблюдать в таких случаях «старый обычай» молчаливых похорон. Нарбоннская провинция, отличавшаяся пестрым составом населения, имела своих законодателей в лице местных епископов и графов, и в позднейшее время нарбоннские евреи не всегда подчинялись режиму, установленному по ту сторону Пиренеев.

Единство веры, которое стало заветной мечтой испанцев со времени Рекареда, постепенно осуществлялось: готы сливались с романским населением в едином католическом вероисповедании, арианская ересь постепенно исчезала, от языческого культа сохранились лишь жалкие остатки в глухих сельских углах. Крепко держалось только иудейство; синагога в каждом городе колола глаза ревнителям церкви. При последовательном развитии идеи религиозного единства государства решительное столкновение с еврейством было неизбежно. И оно произошло при одном из преемников Рекареда, короле Сизебуте (612-620). Тотчас по вступлении на престол Сизебут обратил внимание духовных и светских властей на то, что законы Рекареда о запрещении евреям владеть рабами из христиан не соблюдаются, и он издал обширный декрет о полном увольнении таких рабов и даже об отпущении вольных христианских слуг. Новым декретом этот частный вопрос был поднят на высоту важной религиозно-политической проблемы: «Ведь в том состоит слава правой веры, — говорится там, — что (в пределах ее господства) не может иметь никакой власти над христианами проклятое неверие еврейское. Поэтому мы настоящим законом подтверждаем на вечные времена, что с нынешнего благополучного первого года нашего царствования ни одному еврею не дозволяется иметь у себя в услужении или под своей опекой христианина, свободного или раба, наемника и вообще подчиненного, под каким бы то ни было титулом». Из этого общего принципа в декрете сделаны решительные выводы: все христиане, находящиеся в рабстве или в услужении у евреев, должны быть либо переданы хозяевам-христианам, либо отпущены на волю; еврей, обративший своего раба в иудейство, наказывается смертью и конфискацией имущества в казну; если же кто-либо из детей наказанного пожелает приютиться под крылом «святой веры», то он получает свою долю наследства из числа подлежащих отчуждению рабов его родителей; вообще, если еврей обратится в католическую веру и «очистится в воде святой купели», то он освобождается от всех правовых тягот. В конце своего декрета Сизебут заклинает своих преемников, будущих королей Испании, следовать по этому пути борьбы с неверием и грозит муками ада всем нарушителям декрета.

По всему тону декрета видно было, что это лишь официальное вступление к более решительному политическому акту. Борьба с еврейским рабовладением была только средством воздействия на зажиточных евреев, которым грозило разорение от неимения рабочих рук, с целью склонить их к крещению и связанному с ним приобретению всех благ земных. Так как средство не подействовало или привлекло в лоно церкви очень немногих, то Сизебут решил прибегнуть к простейшему способу, весьма распространенному в те века насильственного крещения целых масс. Он отдал приказ (613 г.), чтобы евреи, не желающие принять крещение, покинули Испанию. Это было тяжкое испытание для испанских евреев. Значительная часть их не принадлежала к торговому сословию, а была тесно связана с землей, с плантациями, с разными видами сельского хозяйства; такие люди не могли бросить всю эту недвижимость и пуститься без средств в чужие края. И многие из них решились на притворное отречение от своей веры: они приняли для виду крещение с твердым намерением тайно соблюдать законы своей религии и открыто вернуться к ней, как только прекратятся гонения. Другие же, духовно более крепкие или по своей профессии более подвижные, покинули страну насилия и переселились большей частью в соседнее Франкское государство, откуда их вскоре стал гнать король Дагоберт (см. выше § 5). Часть эмигрантов направилась в ближайшие области Северной Африки[3].

Событие это имело роковые последствия для дальнейших судеб испанского еврейства. Но в тот момент и в ближайшее за тем время оно, по-видимому, не считалось столь фатальным. Люди, принявшие крещение под угрозой изгнания, продолжали внутренне исповедовать прежнюю религию и ждали только удобного момента, чтобы открыто сбросить навязанное вероисповедание. Такой момент скоро наступил. После недолгого царствования Сизебута власть перешла к храброму полководцу Свинтиле (621-631), который заботился об интересах государства, а не воинствующей церкви. Нужно было обеспечить политическую независимость Испании от притязаний византийского императора Гераклия и устранить неурядицы внутренние, вызванные борьбой интересов светских и духовных сановников. Обе эти задачи начал с успехом выполнять король Свинтила. Ему удалось несколько ослабить гнет католического духовенства, и невольные христиане получили возможность исповедовать свою прежнюю религию. Угнетенные называли Свинтилу «отцом отечества», но угнетателям он не нравился, и аристократия при помощи духовенства свергла его. С тех пор на престоле опять сидели люди, которые отождествляли интересы государства с интересами церкви и упорно стремились к одной заветной цели — утверждению единства веры в вестготской Испании.

§ 7. Бедствия евреев в Испании под властью церковных соборов

Еще в XVIII веке Монтескье следующим образом определил режим вестготской Испании: «Епископы имели огромную власть при дворе вестготских королей, самые важные дела решались церковными соборами. Вестготскому кодексу мы обязаны всеми правилами, принципами и воззрениями нынешней инквизиции, и позднейшие монахи только копировали законы, составленные против евреев епископами тех времен... Законы вестготских королей — изделия ребяческие, нелепые, идиотские». Эти идиотские законы не были, однако, произведениями идиотов, а скорее мономанов, помешанных на принципе: единая религия в едином государстве. Весь государственный строй тогдашней