Самые странные в мире. Как люди Запада обрели психологическое своеобразие и чрезвычайно преуспели - Джозеф Хенрик
Самые странные в мире. Как люди Запада обрели психологическое своеобразие и чрезвычайно преуспели читать книгу онлайн
В отличие от большинства населения Земли в прошлом и настоящем, жителей стран Запада отличают высокий индивидуализм, аналитическое мышление и доверие к незнакомцам. Они сосредоточены на себе — на своих личных качествах, достижениях и устремлениях, — а не на взаимоотношениях с другими людьми и устойчивых социальных ролях. Как они стали настолько странными по своей психологии? Какую роль их психологические особенности сыграли в появлении протестантизма, запуске Промышленной революции и случившейся за несколько последних веков всемирной экспансии Европы?
В будущем мы будем думать, чувствовать, воспринимать и выносить моральные суждения не так, как сейчас, и нам будет очень трудно понять менталитет тех, кто жил на заре третьего тысячелетия.
Чтобы ответить на эти и другие вопросы, гарвардский профессор Джозеф Хенрик задействует в книге «Самые странные в мире» последние данные из области антропологии, психологии, экономики и биологии. Он прослеживает культурную эволюцию родства, брака, религии и государства, демонстрируя глубокое взаимовлияние этих институтов и психики человека.
Сосредоточившись на столетиях сразу после падения Рима, Хенрик показывает, что фундаментальные институты родства и брака приобрели на Западе поразительное своеобразие в результате почти случайно сформулированных решений ранней Церкви. Именно эти изменения привели к появлению особой психологии людей Запада, которая впоследствии начала эволюционировать совместно с безличными рынками, профессиональной специализацией и свободной конкуренцией, заложив тем самым основы современного мира.
Адаптация к индивидуалистическому социальному миру означает совершенствование личных качеств, которые равноценны в широком спектре контекстов и отношений. Напротив, процветание в мире регулируемых отношений означает ориентирование в самых разных типах отношений, которые требуют совершенно разных подходов и поведенческих стратегий.
Greenwood, Kanters, and Casper, 2006; Newson et al., 2016; Wann, 2006; Wann and Polk, 2007.
542
Finke and Stark, 2005; Norris and Inglehart, 2012.
543
Berman, 1983; Cantoni and Yuchtman, 2014; de la Croix, Doepke, and Mokyr, 2018; De Moor, 2008; Ekelund et al., 1996; Epstein, 1998; Gelderblom, 2013; Greif, 2006c; Greif and Tabellini, 2015; Kleinschmidt, 2000; Lynch, 2003; McNeill, 1982; Mokyr, 2013; Serafinelli and Tabellini, 2017; Van Zanden, 2009a, 2009b.
544
Van Zanden, 2009a, 2009b, Table 2.
545
Andersen et al., 2017; Mokyr, 2002; Van Zanden, 2009.
546
Andersen et al., 2017; Donkin, 1978; Herbermann et al., 1908; Mokyr, 2002; Woods, 2012. Также см. en.wikipedia.org/wiki/Cistercians. Что касается упадка цистерцианцев, есть предположения, что этот орден, и особенно его светские братья, могли начать слишком уж злоупотреблять производимым ими в изобилии вином (Gimpel, 1976). Как и в случае с урбанизацией и рынками, рост монастырей ускорился в период Высокого Средневековья. Однако быстрый рост ордена цистерцианцев в X–XII вв. происходил вовсе не в городах, а в сельской местности. Цистерцианцы предпочитали неосвоенные земли и часто селились на далеких болотах. Таким образом, эти новые монастыри не просто «сопутствующий эффект» урбанизации и коммерции. Напротив, распространение всех этих добровольных объединений вызвано одной и той же причиной: социальными и психологическими изменениями, спровоцированными Церковью. Примечательно, что, хотя учреждение многих монастырей не было связано с ростом городов, наиболее активным их распространение было в тех регионах, которые долгое время находились под властью Церкви и где уже произошли повсеместные перемены в организации семьи.
547
Weber, 1958b. Конкурировали не только монастыри, но и приходские церкви. Средневековые европейцы, для которых была свойственна мобильность как в плане выбора межличностных отношений, так и в плане выбора места проживания, по-видимому, выбирали наиболее приглянувшиеся им приходы (Ekelund et al., 1996).
548
Данные о гильдиях взяты из базы данных английских гильдий, составленной Гэри Ричардсоном (Database English Guilds, 2016). Данные об университетах взяты из Verger (1991).
549
Richardson, 2004, 2005; Richardson and McBride, 2009. Религия играла в жизни гильдий центральную роль (Ogilvie, 2019).
550
Berman, 1983; Cantoni and Yuchtman, 2014; Huff, 1993; Van Zanden, 2009; Verger, 1991; Woods, 2012.
551
Berman, 1983; Huff, 1993; Verger, 1991. По-видимому, средневековые европейцы позаимствовали, по-новому скомбинировали и переосмыслили некоторые ключевые составляющие университета как института от исламских и в конечном итоге центральноазиатских обществ (Beckwith, 2012). Университеты и исламского мира, и досовременного Китая так и не достигли независимости своих европейских аналогов (Hayhoe, 1989).
552
Lynch, 2003.
553
Alvard, 2011; Barnes, 1996; Tuzin, 1976, 2001. Тамбаран Илахиты, например, предписывал соревнования ритуальных групп в форме состязаний по выращиванию батата. В этом регионе земледельцы издавна состязались в том, кто вырастит самый большой и длинный клубень батата (весом, как правило, в добрую сотню килограммов). В Илахите соревнования по выращиванию батата превратились в командный вид спорта, но происходили они между ритуальными группами, а не между кланами. Работа выполнялась сообща, и опыт соревнования, вероятно, способствовал укреплению солидарности между членами групп. Поскольку члены таких групп происходили из разных кланов, командные соревнования должны были эффективно укреплять межличностные связи между кланами, сплачивая Илахиту в целом.
554
Greif and Tabellini, 2015; Liangqun and Murphy, 2006; Peng, 2004.
555
Goetzmann and Rouwenhorst, 2005; Stringham, 2015.
556
Christmas, 2014; Hofstadter, 1969. В XVI в. по всей Европе возникали новые религиозные объединения. Шли войны, разрушались монастыри, а в сообществах, где обитали последователи различных конфессий, разгорались внутренние распри. Однако в 1682 г. квакер Уильям Пенн получил от английского короля соизволение на создание колонии в Пенсильвании. Он мог бы создать теократическое государство, как поступили некоторые пуритане в Новой Англии. Вместо этого он написал для своей новой колонии хартию вольностей, которая, помимо прочих основных прав, гарантировала свободу вероисповедания. Вскоре Филадельфия заполнилась новыми жителями — квакерами, иудеями, католиками, гугенотами, амишами и лютеранами (все — мастера своих ремесел) — и начала процветать экономически, опережая своих менее толерантных североамериканских конкурентов.
557
Harris, 1998, p. 190; MacFarlane, 2014; www.baseball-reference.com/bullpen/origins_of_baseball.
558
Цит. по: Smith, 1997, p. 17.
559
Boerner and Severgnini, 2015; Cipolla, 1977; Dohrn-van Rossum, 1996; Thompson, 1967.
560
Levine, 2008; Levine and Norenzayan, 1999. Ара Норензаян и Роберт Левин измеряли экономность в отношении времени и третьим способом. Они случайным образом выбрали по 15 банковских отделений в центре каждого города и сравнили время на их общедоступных часах со стандартным («правильным») временем. Это позволило им рассчитать средний показатель отклонения времени для каждого города. Идея заключается в том, что, если люди психологически больше склонны к циферблатному времени и берегут каждую минуту, они будут подводить часы точнее и чаще. В Цюрихе и Вене часы отклонялись в среднем на 25 секунд или меньше. В Афинах и Джакарте отклонения составляли в среднем от 2,5 до 3,5 минуты. Мой повторный анализ, позволяющий связать эти различия с другими психологическими аспектами, показывает, что в более индивидуалистичных обществах отклонение часов было меньше (что соответствует экономичности в отношении времени); также мы обнаружили, что меньшее отклонение на часах наблюдалось в более «жестких» (сильнее заботящихся о соблюдении норм) обществах. На увеличение психологической жесткости влияет множество факторов, в том числе историческая интенсивность родства (см. главу 7), а также экологические потрясения и войны. Таким образом, связь с психологическими и историческими особенностями здесь сложна.
561
Levine and Norenzayan, 1999.
562
Cipolla, 1977; Dohrn-van Rossum, 1996; Kleinschmidt, 2000; Richardson, 2004, pp. 19–20. В школах, распространившихся с началом Реформации (1517 г., см. прелюдию), начало и конец дня часто отмечались звоном колокольчика, соединенного с механическими часами. Начиная занятия, учителя и воспитатели переворачивали песочные часы. Более точное представление о времени появилось
